Читать интересную книгу Дядя Жора - Андрей Величко

— В знак аванса при заключении союзов принято присваивать той стороне титулы, — заметил Гоша, — может, на всякий случай дать ему графа?

— Многовато будет для аванса. А вот что-нибудь курильское — Маш, ты королева или кто — можно присвоить. Гауграфа, например.

— Откуда ты откопал-то такое? — удивился император.

— А, — махнул рукой я, — книжку одну бесконечную читал в поезде. Автора помню — Старохамский[4], а вот название уже подзабыл — не то "Длинные Ноги", не то "Загребущие Руки".  

Глава 35

Тот, кто подумает, что мне совсем чуждо высокое искусство поэзии, ошибется. Нет, сам я стихов не писал уже пятьдесят с гаком лет, а в чужих всегда разбирался не так чтобы уж очень, но все-таки со мной иногда случалось прочесть стишок-другой, а благодаря хорошей памяти почти все прочитанное запоминалось. И вот теперь, озаботившись одной окологеологической проблемой, я почти сразу вспомнил:

"Поэзия — та же добыча радия. В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды".

К сожалению, на этом мои знания о добыче радия кончались, поэтому для начала я полез в имеющуюся на ноутбуке энциклопедию, чтобы хоть представить, что искать в интернете на ужине у величеств. Прочитанное меня обрадовало, потому как оказалось, что радий в основном содержится в урановых рудах — правда, как и предупреждал Маяковский, в совершенно мизерных количествах. Но это как раз хорошо, потому как на самом деле добывать-то мы будем уран, но это слово было запрещено к произнесению как в Радиевом институте у Иоффе, так и на строящейся шахте недалеко от Кривого Рога, где и планировалось развернуть добычу. То есть для всего мира там будут добывать радий, который и станет изучаться в соответствующем институте. Правда, именно в тех рудах содержания искомого радия, судя по статье, было практически неотличимо от нуля, но это означало только то, что в образцы, которые Максим Максимович Рейли передаст своим английским хозяевам, его придется добавить. Поставив закорючку с вопросом "где взять?", я перешел к следующему пункту повышения своего общеобразовательного уровня.

В процессе подготовки к визиту запортального премьера Гоша, прочитав его интервью и выступления, теперь изучал и его биографию. Мне тоже предстояло нечто подобное, только вот биографию требовалось учить не премьерскую, а свою. И перед изучением, что немаловажно, надо было еще и выбрать из нескольких десятков имеющихся наиболее приличную. Так что, тяжко вздохнув, я раскрыл специально подготовленную информбюро толстую папку "Г.А. Найденов. Жизнеописания" и погрузился в захватывающие дух похождения этого персонажа.

С самого своего появления в этом мире я всегда отказывался разговаривать, а уж тем более что-то писать о своем прошлом — иногда вежливо, а чаще не очень, так что все к этому давно привыкли. Однако не мешал появлению разнообразных слухов и домыслов, которых за десять лет накопилось уже очень и очень немало. Среди них были и довольно экзотичные — например, что я марсианин. Но большого распространения именно этот вариант не получил, потому как стараниями Уэллса образованная публика уже знала, как выглядят марсиане, и при всем желании не могла найти во мне ни малейшего сходства с каноническим образом, а необразованная была не в курсе ни о существовании Марса вообще, ни тем более марсиан в частности.

Но такого рода истории в лежащую передо мной папку не попали — там были только более или менее связные и хоть чем-то подтвержденные сюжеты. Например, фотография, где я обнимаю спасшего меня из волн Индийского океана старпома английского земснаряда, каковое событие произошло весной тысяча восемьсот семьдесят первого года, выглядела весьма убедительно — несмотря на то, что я там был снят со спины, просматривалось определенное сходство. Да и дальнейший текст про то, как я несколько лет работал ассистентом у Пастера, а потом из-за любовной истории с неназванной герцогиней вынужден был отправиться в Мексику, тоже был не лишен некоторых литературных достоинств, но чем-то мне этот вариант не нравился. Наверное, герцогиней — еще не хватало кучи писем от престарелых баб с вопросами "а помнишь ли, дорогой...". В общем, пролистав еще пару сюжетов, я остановился на более или менее подходящем. Он был неплохо подтвержден аж тремя документами, причем абсолютно подлинными. Первый свидетельствовал, что в лето тысяча восемьсот шестьдесят четвертое от рождества Христова некий Андрей Найденов принял постриг в Оптиной пустыни, став отцом Мелхиседеком. Второй был письмом настоятеля, где мельком упоминалось о том, что на подворье монастыря имеются какие-то отроки. Третий же документ извещал о кончине отца Мелхиседека, произошедшей в восемьдесят шестом году. На основе этих материалов и была реконструирована моя биография, как внешний вид синантропа по паре мелких костей, впоследствии, кстати, пропавших.

Итак, родился я в сорок шестом году, в семье отставного поручика. Когда мне было пятнадцать лет, мать умерла, а отец ушел в монастырь послушником, куда пристроил и меня. Но через пару лет я сбежал, а потерявший последнюю привязку в мирской жизни отец подался в монахи. Я же связался с какими-то революционерами, в результате чего через год вынужден был покинуть Россию, ну и так далее, причем не без правдоподобности.

Решено, подумал я, за основу принимаем именно это. Значит, пусть информбюро придумает описание еще пары-тройки документов, полиграфическому отделу изготовить их будет нетрудно — чай, не российский паспорт образца двадцать первого века. В частности, что-нибудь про мою мать, и чтобы имя мне не забыли сообщить. Да, и надо попросить Гошу объявить амнистию по политическим преступлениям, совершенным до шестьдесят шестого года — вот тогда ни у кого точно сомнений не останется.

Эта история импонировала мне еще и тем, что она неплохо ложилась на представления Мари о моей биографии.

Как уже неоднократно упоминалось, врать я не люблю. Приходится иногда, конечно, но я стараюсь, чтобы это было как можно реже. Поэтому мой рассказ Мари, кто я такой и откуда взялся, лжи не содержал. Например, своих предков я знал только по отцовской линии, мать была сиротой. И, значит, мой дед со стороны матери мог быть кем угодно, в том числе и тем, кто впоследствии приобрел известность как горный старец. Ну так он, дождавшись, пока мне окончательно не осточертеет в том мире, открыл дорогу в этот. Скажете, брехня? А кто тогда ее открыл — вы точно можете сказать, что не он? Вот и я не могу, а значит, данное событие проходит по разряду весьма вероятных. Кстати, Мари была уверена, что я или не в курсе, или лукавлю, но родился я в ее мире, а вовсе не в той клоаке, которая находится по ту сторону портала! Потом же как-то попал туда, а одиннадцать лет назад просто вернулся на родину. Ее убежденность базировалась на глубочайшем отвращении к тому миру, полученному в результате нескольких часов смотрения телевизора. После этого никаких просьб показать ей тот мир не было, и через портал она всегда ходила на несколько секунд, исключительно в медицинских целях. Так что теперь, узнав о скором прибытии гостей с той стороны, она вполне серьезно предложила мне устроить базу для их приема на земле Найденова — я уже выяснил, что здесь так назвали средний остров Северной земли.

— Им все равно, — пояснила Мари, — нам, конечно, там будет менее удобно, но твоя авиация непрерывно прогрессирует. Зато никуда они оттуда не денутся, а в Питере чуть не уследишь — и расползутся, как тараканы! Лови их потом.

В общем, очередной ужин с величествами мы посвятили обсуждению этой проблемы и быстро сошлись на том, что вопросы следует решать в порядке их важности — то есть первым делом согласовать нашу стратегическую линию. И начать следовало с попыток спрогнозировать, что конкретно и на каких условиях могут захотеть наши гости.

— Мы для них весьма привлекательный инвестиционный объект, — озвучила общую ситуацию Маша. — Даже просто кредит очень выгоден — мы же спокойно можем брать под тридцать процентов их годовых. Но это скорее для личных сбережений, потому как государству выгоднее инвестировать в промышленность. Тут ведь четкая закономерность — чем больше время выхода на самоокупаемость, тем рентабельнее получается производство. Например, завод можно построить не спеша за пять лет или аврально за год, и первый вариант в абсолютных цифрах будет выглядеть дешевле. Но как прикинешь, что могли дать в другом месте связанные тут на длительный срок средства... Но для них тут это работать не будет. Так что вполне они могут не спеша построить тут заводик по производству чего угодно, а через год завалить его дешевой продукцией весь мир, у нас же пройдет как минимум двадцать лет, если не пятьдесят.

— Думаю, именно это они нам и предложат, — кивнул Гоша, — и я даже могу довольно точно сказать, какой именно продукцией будет завален тот мир. Сами заряды, средства их доставки и средства противодействия таковым у противника. Разместив здесь суммарно два-три процента от своей военной промышленности, через пятьдесят наших лет они гарантированно получат абсолютное превосходство над любым противником. На самом деле, конечно, через порталы столько не протащишь, но они этого не знают.