В течение следующих двух или трех недель жизнь пленницы на острове была не очень ужасной, несмотря на полное одиночество и тоску. Птиц и мышей на острове было сколько угодно. Кроме того, она скоро научилась ловить мелкую рыбу в устье ручейка, где соленая вода смешивалась с пресной. Она очень увлекалась этой охотой: хватала добычу лапкой и выбрасывала ее далеко на берег. Но зато кошке пришлось очень плохо, когда забушевали осенние бури, на небе нависли черные низкие тучи и зашумели ливни. Вся дичь спряталась, и ее трудно стало находить. Пленница мокла теперь до костей, пробираясь среди сырой поникшей травы. Голодная, мрачная и печальная сидела она около дома, у стены, защищавшей ее от ветра, и злобно следила за гулким морским прибоем. Около недели бушевала буря, затем погода прояснилась. На восьмой день к берегу прибило небольшую шхуну, изуродованную волнами. На ней, тем не менее, находились пассажиры — мокрые, грязные крысы, которые смело поплыли к земле и разбежались по траве. Крысы скоро почувствовали себя как дома и устроили себе жилье под старыми полузарытыми в песок бревнами, нагнав панику на мышей и землероек.
Кошка вышла после бури на охоту. В траве мелькнуло что-то большое, темное… Она притаилась, надеясь поймать жирную болотную мышь, но, сделав прыжок, упала на огромную корабельную крысу. Крыса много видела на своем веку и не раз участвовала в боях. Она больно искусала кошку. До сих пор кошку никто еще не кусал. В первую минуту она хотела было убежать. Но затем в ней проснулась унаследованная от предков горячность. Не обращая внимания на свои раны, кошка вступила в борьбу с крысой и скоро убила ее. Несмотря на мучивший ее голод, она потащила убитого врага к дому и с гордостью положила его на полу веранды, у самых дверей, надеясь, что ей удастся показать его своим исчезнувшим друзьям. Несколько минут она стояла в безнадежном ожидании. Она думала, быть может, что такое великолепное приношение смягчит сердца уехавших, и они вернутся назад. Но никто не вернулся. Кошка с грустью потащила крысу к обычному своему логовищу в песке и съела ее всю, до самого хвоста. Раны свои она зализала, и они скоро зажили благодаря чистому, здоровому воздуху. Крысы больше уже не кусали ее, потому что она научилась с ними обращаться.
В октябре начались ночные заморозки. Кошка скоро решила, что гораздо лучше охотиться в темноте, а днем спать. Она заметила, что вся ее дичь, за исключением птиц, бодрствовала при странном серебристом свете месяца. А птицы еще до бури улетели на материк, чтобы приготовиться к путешествию на юг. Побелевшая трава всюду шевелилась по ночам, везде в ней слышался шелест, и с писком шныряли среди стеблей маленькие призрачные тени, резко выделяясь на поверхности белого песка. На острове появились в эту пору новые птицы, которые вначале наводили на кошку страх, а затем разозлили ее. Это были большие бурые совы, прилетевшие сюда с материка, чтобы позабавиться осенней ловлей мышей. Кошка увидела одну из сов однажды вечером, когда та бесшумно носилась над матовыми макушками травы. Прижав уши, она стала внимательно следить за еще невиданным существом, которое показалось ей огромным. Круглое лицо совы с крючковатым носом и свирепыми глазами напугало ее. Кошка, однако, не была трусихой. Она продолжала охотиться, не переставая соблюдать необходимую осторожность. Сова тоже заметила притаившегося в траве странного зверя и сразу на него налетела. Кошка злобно зашипела, заворчала и, прыгнув вверх, протянула лапу с выпущенными когтями. Птица замахала крыльями и поднялась выше на воздух, увернувшись вовремя от удара. С той поры совы предоставили кошке полную свободу. Они поняли, что не следует сталкиваться с животным, которое покрыто темными полосами, так ловко прыгает и наделено такими острыми когтями. Они заметили в кошке, кроме того, сходство с опасным зверем — рысью. Кошка встревожила сов, но зато крысы обрадовались. Болотная трава на острове была полна такой неиссякаемой жизнью, что ни крысы, ни кошка, ни совы не могли опустошить ее. Мыши, ускользнувшие от злой судьбы, относились к исчезновению своих товарищей с полным равнодушием.
Когда наступила наконец зима, кошка стала чувствовать себя все более несчастной и бездомной. На всем острове она не находила уголка, где можно было бы укрыться от дождя и непогоды. Даже бочка, первая виновница всех несчастий кошечки, не могла приютить ее. Ветры давно уже перевернули эту бочку открытой стороной к небу, наполнили песком и засыпали.' Из всех обитателей острова лишь одна кошка не имела приюта, когда наступила зима и снег засыпал траву. Крысы спрятались среди обломков разбитого судна, мыши и землеройки устроили себе теплые подземелья, а у сов были гнезда в дуплах деревьев, которые росли на материке. Кошка, дрожавшая от холода и страха, ютилась у стен недоступного для нее и неумолимого дома, где кружился снег, наметая высокие сугробы.
Ко всем этим бедам скоро прибавился и недостаток пищи. Мыши спокойно бегали в своих подземных коридорах, где в случае надобности они могли питаться корнями травы. Крысы прорыли себе ходы в рыхлом снегу, надеясь попасть в жилище мышей, которых они с удовольствием ели. Но скоро лед, который с каждым приливом становился все толще, положил конец этой охоте. Крысы были бы не прочь поймать сову, но те не прилетали больше на остров, намереваясь вернуться лишь тогда, когда снежный покров станет тверже и мыши начнут выходить из своих нор и играть под открытым небом. Теперь же птицам легче было охотиться в густых чащах горных лесов.
Когда снег перестал валить и снова выглянуло солнышко, начались такие холода, о которых кошка не имела до тех пор и понятия. От голода она не могла спать и постоянно бродила с одного места на другое. И это было для нее счастьем, потому что усни она, не имея другого убежища, кроме стен дома, она никогда не проснулась бы. Но вот однажды она зашла во время своих скитаний на самую отдаленную часть острова. Там она нашла на берегу глубокую впадину, недоступную ветрам и освещенную солнцем. Внутри этой впадины был песок, не покрытый льдом, потому что прилив туда не доходил. В снегу над впадиной кошка увидела множество крошечных отверстий: это были входы в мышиные норы.
Дрожа от волнения, кошка притаилась у одного из отверстий. Она ждала минут десять, не шевельнув ни одним усом, пока из дырки не выглянула маленькая остроконечная мордочка. Кошка не дала ей времени осмотреться кругом и бросилась вперед.
Мышь, сразу заметив опасность, откинулась назад и согнулась вдвое в узком проходе. Кошка, пришедшая в отчаяние, нырнула с головой и плечами прямо в рыхлый снег, чтобы схватить исчезнувшую добычу. Ей посчастливилось, и она вцепилась в нее когтями. В первый раз за несколько холодных дней она сытно пообедала.