Читать интересную книгу Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии) - Сборник

Детская столовая стала готовить обеды еще лучше.

Работала в нашем приемнике А. Г. Григорьева — педагог по образованию, бывший сотрудник Куйбышевского районного отдела народного образования Ленинграда. С душевной теплотой, с материнской лаской относилась она к ребятам. Много у нее было волнующих эпизодов, связанных с эвакуацией самых маленьких ленинградцев, оставшихся без родителей.

Как-то А. Г. Григорьева отправляла очередную группу малышей в возрасте четырех-пяти лет. Посадила их в машину и поехала с ними на пристань. Пока ждали катер, детишки, воспользовавшись минутным отсутствием воспитательницы, разбежались. Пришло время посадки, а ребят нет. Григорьева бросилась их разыскивать — нигде нет. Только с помощью носильщиков удалось наконец обнаружить беглецов.

А случилось вот что. Около пристани высились штабеля мешков с мукой. Малыши забрались за один из них, каким-то образом проковыряли в мешках дырочки и набирали в карманы муку. Те, кто увидел ребят у мешков, прослезились: сколько выстрадали эти маленькие человечки, как напуганы перенесенным голодом!

Конечно, ребятишки могли навредить своим желудкам таким «сухим пайком». Попытались уговорить высыпать муку. Где там! Кричат, плачут:

— Не отдадим.

Так с мукой и отправили. В пути наблюдали за ними.

Всякое случалось во время перевозки эвакуируемых, обо всем не расскажешь. Хотелось бы только подчеркнуть, что люди, которым поручили это государственной важности дело, относились к нему со всей ответственностью, нередко проявляли мужество и героизм.

Был такой случай. Один из тендеров взял на борт около ста человек и вышел в озеро. В пути неожиданно заглох мотор. Все попытки снова запустить его ни к чему не привели. Сильным ветром тендер понесло к вражескому берегу. Противник заметил потерявшее ход судно и открыл по нему огонь. Люди на берегу от волнения затаили дыхание. Ни одного катера в порту в тот момент не оказалось. К нашей радости, помощь пришла так же неожиданно, как и несчастье. Возвращавшиеся в порт два тендера заметили попавшее в беду судно, под огнем врага подошли к нему, взяли на буксир и вывели из-под обстрела. Люди были спасены.

На Ладожском озере во второй половине лета не редкость штормы. Суда простаивают. Сообщение между берегами полностью прекращается.

Метеорологическая служба строго следила за состоянием погоды, и мы всегда знали обстановку на озере. Иногда люди по два дня проводили на судах в ожидании отправления. Многих укачивало. Но на предложение выйти на берег и переждать ненастную погоду обычно отвечали:

— Раз уж сели, будем ждать. Выйдем на том берегу.

В таких случаях нам приходилось организовывать питание непосредственно на судах.

Когда шторм прекращался, все транспортные средства благополучно переправлялись на восточный берег. В периоды большого скопления людей многие суда делали по два и даже по три рейса в сутки. Хорошо работали экипажи военных транспортов «Совет», «Чапаев», «Вилсанди», «Стенсо», «Ханси».

Работникам эвакопункта хорошо помогали: командир военно-морской базы капитан 2-го ранга А. Г. Ванифатьев, коменданты базы младшие лейтенанты Милашкин, Никитин, Бедняков, Фурса, работники Северо-Западного речного пароходства Макарьев, Рюмин, Ершов и другие.

Какие бы трудности ни возникали, коллектив эвакопункта мужественно преодолевал их. Особенно хочется отметить наших медицинских работников. За время действия водной трассы медицинскую помощь получило более 38 тысяч ленинградцев. В большинстве случаев даже тяжело больных врачам удавалось спасти. Из 449 тысяч эвакуированных в летний период на эвакопункте умерло всего 68 человек?

Успешная эвакуация такого большого числа людей была достигнута ценой огромных усилий работников эвакопункта, воинов Ленинградского фронта, моряков Ладожской военной флотилии, водников Северо-Западного пароходства, железнодорожников Октябрьской дороги, автомобилистов и многих других.

Нельзя не вспомнить добрым словом энергичное участие и помощь, оказанные нам товарищами из группы уполномоченного Государственного Комитета Обороны А. Н. Косыгина (среди них вспоминаю А. К. Горчакова, А. С. Болдырева и А. Г. Карпова). Они часто приезжали к нам, глубоко вникали в положение дел, оперативно помогали преодолевать трудности. Вместе с нами они подвергались бомбежкам, вместе с нами разделяли горечь неудач и радость успехов.

Всегда оказывали нам поддержку и прикомандированные к эвакопункту работники милиции, возглавляемые майором И. А. Аверкиевым.

Да, многое пришлось испытать ленинградцам в то суровое военное время. Но они выстояли, они победили!

Мне бы только их всех сберечь…

Капитан 3-го ранга в отставке М. Ф. ПАНТЕЛЕЕВ

Михаил Федорович Пантелеев слушал старпомом на сторожевом корабле „Конструктор", входившем в состав Ладожской военной флотилии. 7 октября 1941 года при налете самолетов противника был ранен. После выздоровления вернулся на корабль. Впоследствии командовал моторной шхуной „Учеба". Участвовал в перевозках 1943 года и в Тулонсинской десантной операции.

Нам предстояло перевезти из бухты Морье на Большую землю один из детских садов Ленинграда — 350 человек. Посадка ребятишек уже была закончена, и мы ожидали разрешения на выход. Но оно по каким-то причинам не поступало.

А метеорологическая обстановка благоприятствовала: моросил дождь, ветер не превышал 4–5 баллов, в низко плывущих облаках — небольшие «окна». При такой погоде было маловероятным нападение авиации противника — нашего наиболее опасного врага.

Ночи в это время года на Ладоге еще короткие — была первая половина августа. А с таким необыкновенным «грузом» надо совершить переход под прикрытием темноты.

В ожидании разрешения на выход я не покидал мостика.

И вот наконец на берегу замигал узкий луч света — сигнальный пост базы вызывал «Учебу». Наш сигнальщик старший матрос Елизаров принял светограмму: «Командиру. Следовать по назначению. Оперативный дежурный».

«Учеба», находившаяся в немедленной готовности, сразу же отошла от пирса.

Погода к этому времени ухудшилась. Усилился ветер, волна становилась крупнее, на воде появились белые барашки — предвестники надвигающегося шторма.

Обогнув Морьинский мыс, «Учеба» легла на основной курс «Дороги жизни» и оказалась во власти стихии. Борясь с сильным ветром и крутой волной, она шла в Кобону. Оставив на ходовом мостике своего помощника лейтенанта М. П. Салеева, я спустился на палубу посмотреть, как разместились дети, как они себя чувствуют при качке, а она уже была ощутимой.

Дети, познавшие ужасы войны, выглядели усталыми, изнуренными, пугливыми. Родители их погибли: кто в обороне Ленинграда, кто на производстве, кто во время бомбардировок и обстрелов города, кто от голода. Среди ребят находились свободные от вахт моряки, успокаивали маленьких наших пассажиров.

Я прошел по кораблю, побеседовал с руководителями детдома и заверил их, что дети благополучно будут доставлены на берег, чего бы это нам ни стоило.

Снова поднялся на мостик. Левее маяка Кареджи, из-за пенистых гребней высоких волн показались первые лучи солнца. Обычно появлению солнца после пасмурной погоды радуешься. Сегодня же на его лучи я смотрел с досадой. Пускай лучше дует сильный ветер, льет проливной дождь, пускай туман — что угодно, только не ясная погода. Именно в такую погоду больше всего бесчинствует вражеская авиация. А тут еще такие пассажиры на борту…

Вдали на горизонте стал вырисовываться берег — Кобона. Запросил разрешение подойти к одному из пирсов для высадки детей. Но оперативный дежурный отказался принять шхуну из-за крупной волны и наката ее на пирс.

Действительно, пирс, к которому мы должны были подойти, был низкий, из ряжей и свай, с деревянным настилом. Через пирс перекатывались волны. Пришлось стать на якорь.

Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. С запада надвигалась черная туча, ветер не утихал. Все говорило о том, что погода улучшится не скоро.

А потом нашим пассажирам довелось выдержать еще одно испытание. Со стороны Бугровского маяка, на высоте около двух тысяч метров, показалось 9 бомбардировщиков противника. Они шли курсом на Кобону. Дети и сопровождавшие их женщины пришли в движение. Начались крики и плач. К тому же изнурительно действовала качка.

«Учеба» снялась с якоря, чтобы иметь возможность маневрировать. Самолеты, не снижаясь, перестроились и легли на боевой курс для бомбардировки нашего корабля, пирсов и продовольствия, сложенного на берегу в штабеля. «Учеба» была в этом районе единственным судном: из-за шторма и невозможности погрузки корабли оставались в Осиновце и Морье.