камне, как памятник на деревенской площади.
Но это никогда не было деревней. Только три здания выглядели так, как будто они когда-либо были пригодны для проживания. Еще одно, возможно, служило амбаром, последнее — складом. Там был колодец, ржавая наковальня, призрак забора.
— Они многое вынесли на берег, — сказал Сатурик. — Во время отлива «Чатранд» полностью оказывается на берегу, и можно просто подняться на борт.
Фелтруп не мог обрести дар речи. Он знал эти вещи. Он знал людей, которые прикасались к ним. Или, по крайней мере, их двойники, их теневые я.
Должно быть, они мечтали о спасении. Даже здесь они не сдались. Он посмотрел на колокол: потребовалось восемь человек, чтобы отнести его вглубь острова. Даже здесь они боролись за достоинство.
Сатурик подвел его к наименее обветшалому из домов. Человеческая дверь была плотно закрыта, но у ее подножия икшели вырезали одну из своих. Сатурик сделал знак одному из своих спутников, который открыл дверь и проскользнул внутрь.
— Как долго? — спросил Фелтруп.
— Ты имеешь в виду, с момента крушения? — уточнил Сатурик. — Тридцать четыре года, если верить памяти гигантов.
— Вы нашли письменные свидетельства?
— Среди прочего.
Они ждали. Здесь, в полдень, было почти тепло, и не было ветра. Почти. Фелтруп старался не представлять себе остров во время тайфуна.
Внезапный шум донесся из леса или, возможно, из-за него. Фелтруп в изумлении обернулся. Это было мычание коровы.
Сатурик махнул рукой, и несколько икшелей бросились в направлении шума.
— Их немного, — сказал он Фелтрупу. — Должно быть, их доставили на берег и отпустили.
— Их разводили? — спросил Фелтруп. — Или это голос тридцатичетырехлетней коровы?
Сатурик посмотрел на него со смутной враждебностью. Ни то, ни другое, подумал Фелтруп. Это одно из животных, исчезнувших на Неллуроке. Они пришли сюда, эти коровы, козы и другие существа. На корабле есть еще один дверной проем!
Мужчина вернулся из хижины и что-то прошептал на ухо своему предводителю. Сатурик, явно удивленный, раздраженно посмотрел на Фелтрупа.
— Тебя примут, — сказал он. — Следуй за мной и не задавай вопросов.
Внутри было скорее полутемно, чем темно, потому что там были окна. Единственная комната в хижине была чистой и в идеальном порядке: вдоль одной стены выстроились крошечные ящики, над головой гирляндами висели сушеные продукты. Вдоль противоположной стены стояли стеллажи с оружием. Однако большая часть помещения напоминала военный полигон. На полу были нарисованы мелом линии, между стенами протянулись канаты, вверх тянулись сеть-лестницы, манекен для стрельбы из лука в форме кошки щетинился стрелами.
Они никогда не отдыхают, подумал Фелтруп.
— Прекрати таращиться, — проворчал Сатурик. Затем, понизив голос, добавил: — У Его Светлости длинный список забот, понимаешь? У него многое на уме. Так что никакой болтовни, когда ты в его присутствии. Это дружеское предложение, хочешь верь, хочешь нет.
— Я буду вести себя наилучшим образом, — сказал Фелтруп.
Сатурик нахмурился; это его не успокоило. Затем Фелтруп поднял глаза. Над ними находился чердак для хранения вещей, его внутреннее убранство скрывала изодранная занавеска. Лестницы не было, но икшели соорудили что-то вроде трапа из туго натянутой веревки со множеством узлов. Они поднялись наверх, прыгая и хватаясь. Когда они наконец остановились на краю чердака, Сатурик еще раз велел ему подождать. Он проскользнул внутрь, а Фелтруп остался стоять, уставившись на древнюю занавеску. Когда-то она была голубой. И ручная вышивка: какие-то узоры из листьев. С каймы свисало несколько вялых нитей — остатки какой-то декоративной кисточки.
Нос Фелтрупа дернулся. Что-то было очень не так. Он отпрянул от занавески. Повернулся к ней спиной. Снова повернулся к ней мордой. «Нет», — сказал он вслух, качая головой по-человечески. Он протянул лапу и дотронулся до материи, прижал ее к своей щеке.
Это было одеяло Таши.
Он взвизгнул от ужаса и вслепую побежал вдоль края чердака. Несомненно, это было ее одеяло: то самое, на котором они с Марилой сидели меньше двух часов назад. Затонувшее судно не было каким-то инопланетным «Чатрандом» столетней давности, управляемым давно забытыми чужаками. Это был его корабль, его народ. Они были теми, кто был заброшен сюда, кто прожил свою жизнь на этом песчаном пятачке.
— Айя Рин! Богов нет! Только жестокость и агония, бесконечные страдания, масса бессмысленного горя!
Занавеска отлетела в сторону, и Фелтруп снова завизжал. Брат Диадрелу, лорд Талаг, стоял перед ним, положив руку на эфес своего меча.
Он выглядел таким же сильным и подтянутым, каким Фелтруп запомнил его при их первой встрече; он полностью оправился после своего заточения у крыс. И все же он изменился, и не в лучшую сторону. В его волосах и одежде была какая-то растрепанность. Глубокие морщины избороздили его лицо, а глаза были призрачными. У Фелтрупа сложилось впечатление, что Талаг одновременно внимательно изучает его и, каким-то образом, вообще не видит.
— Иди сюда, — пробормотал Талаг.
Он повернулся спиной и пошел прочь. Чердак был почти пуст. Под незастекленным окном стоял единственный икшель-стул, а у одной стены стояла фигура, завернутая в клеенку, размером с человеческий ящик для инструментов, и больше ничего. Талаг подошел к стулу и молча посмотрел на него. Он стоял спиной к Фелтрупу, его руки были сжаты в кулаки.
— Ты знаешь, — сказал он, — что эта проклятая магическая стена все еще цела? Весь корабль разваливается на куски, смываемый в Неллурок, и все же мы по-прежнему не можем войти в большую каюту. Моя сестра знала вход, но я так и не смог его найти. Насколько нам известно, в этой каюте могут быть тела.
— Милорд...
— Ты не зло, мастер Фелтруп. Я это знаю. Но ты пришел сюда напрасно и к своему собственному несчастью.
— Я пришел с предупреждением, — сказал Фелтруп.
— Как великодушно с твоей стороны, — сказал Талаг.
— Вы можете шутить, милорд, — продолжал Фелтруп, — но, боюсь, мое предупреждение очень серьезно.
— Неужели ты думаешь, что мы утратили всякую бдительность? Мы бежали с «Чатранда», чтобы избежать уничтожения, но некоторые из нас всегда находятся на борту. Мы знаем, как обстоят дела. Как надежды команды превращаются в прах. Мы также знаем, что за кораблем охотятся, и что, если дело дойдет до открытого сражения, он проиграет. Я поднялся наверх, когда через залив проходила армада. Я видел дьявольские корабли Бали Адро. Если ты думаешь сообщить мне, что наши жизни все еще в