Уцелевший Крикунчик, сообразив, что к чему, бросился наутек. Запущенный восточным парнем маленький файербол угодил ему ниже спины и оставил дымный след, как у подбитого «мессершмитта».
Светлый кивнул Дрееру и повернулся спиной к дозорным. То же самое сделала женщина. Черепаха под ее ногами втянула в панцирь все, что смогла.
Фуаран закрыла портал, выпустив на лужайку перед Комендантским домом всех воспитанников Крысолова. Дети Гамельна в одинаковых сине-желтых накидках, с надвинутыми капюшонами, похожие на маленьких Инквизиторов, выстроились полумесяцем.
Ведьма снова подняла все руки и, покачиваясь, стала читать заклинание на санскрите. Дочитать, впрочем, не успела. Недалеко от шемякинского памятника Петру, над самой землей, раскрылся еще один портал. Оттуда вышла всего одна фигура в белых одеждах и поспешила к тому месту, где колдовала Фуаран.
– Мерлин! – вырвалось у Дмитрия.
Сзади раздался возглас, как если бы перед всеми предстала рок-звезда. Про Мерлина и короля Артура они явно слышали, только мало кто знал, что все это было на самом деле.
Великий удостоил Теневой Дозор и их подопечных лишь мимолетным взглядом. Его целью была ведьма, и та прекрасно все поняла.
– Внутрь! – последний раз скомандовал Дреер.
Он услышал, как распахнулись двери и как уменьшилась подпитка «щита», не позволявшего приближаться к живым. Это Игорь без лишних слов тем же «прессом» загонял детей и подростков в храм – единственное имеющееся укрытие.
Мерлин и ведьма тем временем оказались друг напротив друга. Дмитрий не мог слышать, случился ли меж ними какой-то диалог или же нет. Однако дуэли всегда предшествует вызов.
Фигуры старика и многорукой стали размытыми. Дмитрий почувствовал, как его словно захватила гигантская рука и пробует на прочность, силится оторвать от земли.
На площади справа происходило невообразимое. Иные уже не бились, а смотрели в то место, где разворачивалась схватка Абсолютного мага и колдуньи, дерзнувшей посягнуть на законы Сумрака. Дон Рауль замер, направив в сторону дуэли острия обоих клинков, и между ними пробегали разряды, как между электродами. Тигренок припала к земле и оскалилась. Андрей целился в Фуаран жезлом, по-ковбойски расставив ноги. Рядом подобрался некрупный волк… точнее, волчица, хотя Дмитрий не видел Галю Добронравову в зооморфном облике.
Один только Лепорелло стоял на коленях, не глядя на сцену схватки Великих, и, кажется, молился.
Амидроскаф искрил, шипел, как пороховой фейерверк петровских времен, затем все же рванул, и железки запрыгали по брусчатке.
Крысолов, о котором все, кажется, забыли, очутился перед своими воспитанниками, раскинул руки и тоже выставил магический барьер.
Дмитрию не хватило бы слов, чтобы описать то буйство энергий, что коконом окутало ведьму и мага. Будь он художником – не хватило бы красок. Будь музыкантом – оттенков звука. С него самого как будто срезали молекулу за молекулой.
И вдруг все кончилось.
Мерлин и Фуаран все так же стояли один напротив другой. Крысолов, раскинув руки, как пестрое огородное пугало, заслонял свои первые жертвы. Игорь, Алиса и Дмитрий держали «щит»… Вернее, думали, что держали. Магию как будто выключили, перерубив кабель или всего лишь щелкнув тумблером на щитке.
– Что за… – Игорь затряс руками, пытаясь сотворить хоть какое-то заклинание.
– Довольно! – раздался знакомый голос.
Очень знакомый, но в то же время другой, не похожий сам на себя.
Голос Джакомо Лепорелло.
* * *
Дмитрий не успел заметить, как флорентиец встал с колен. Лепорелло не двигался и больше ничего не говорил.
Словесник переглянулся с Игорем и Алисой, а затем направился от бокового портика к площади. Он заметил, как шевелит всеми руками ведьма Фуаран и вроде бы бормочет уже не заклятия, а древнеиндийские ругательства. Это уверило Дмитрия, что магией тут пока воспользоваться никому не дадут.
Тоже как-то вдруг случилось, что Лепорелло оказался в плотном кольце толпы. По одну сторону от него стояли похищенные Крысоловом дети: их отделяли от ушедших, выстроившись в цепь, теневые дозорные. По другую сторону – бывшие юные жители Гамельна вместе с их убийцей и воспитателем.
Расступившись, толпа пропустила Мерлина.
Дон Рауль оказался рядом со своим первым учеником, даже не пошевелившись. Но клинки фехтмейстер все же убрал в ножны, теперь это было просто холодное оружие.
– Кто ты? – без обиняков спросил Мерлин.
– Тот, кого он разбудил, – ответил Джакомо не своим голосом.
У него изменились движения, осанка, выражение лица.
– Ты – город? – Старик пристально вглядывался в лицо мага.
– Может быть, – ответил Лепорелло. – Я не знаю. Я был. Потом нет. Мне было так покойно! Потом шум, крики, безобразие. Я проснулся.
– Ты превзошел себя, Джакомо! – Рауль снял шляпу.
– Твой ученик слышит тебя, – обернул к нему лицо Лепорелло. – Он благодарен. Он дал мне свое тело. Сказал, пусть от него ничего не останется, но все будут спасены. Я услышал.
– Что ты хочешь? – спросил Мерлин.
– Покоя. Как вы все, – подумав, сказал новый Джакомо.
– Мы хотим освобождения.
– Я не стану мешать. Только уходите. Оставьте эти стены. Оставьте меня.
– Как пожелаешь. – Старик помолчал, явно прислушиваясь к чему-то, недоступному другим. – Ты не даешь мне творить волшебство, но я не могу не чувствовать… – Он повысил голос и крикнул: – Иной-освободитель идет! Он уже близко!
В толпе зашептались, загомонили – будто зашелестели увядшие осенние листья.
– Скоро Антона, значит, увидим, – донесся возглас Игоря Теплова.
– Я отправлю вас туда. Всех, – сообщил Лепорелло. – Главное, уходите. Чтобы никого здесь не было.
– Здесь есть те, кому вообще не место в этом мире, – шагнул к магу Дмитрий. – Они никуда не пойдут! С этими, – он показал на ушедших, еще недавно жаждущих добраться до живых, – точно никуда!
– Их тоже отправлю. – Джакомо поднял палец кверху. – Туда, где им место.
– Выпусти их всех, Величайший! – крикнул Ганс Трубадур.
– Я не Величайший, – укоризненно посмотрел на Крысолова флорентиец. – Я просто есть. Я могу выпустить лишь тех, кто не принадлежит к нашему миру.
– А мы и не пойдем, – вдруг сказала, откинув капюшон, одна белокурая девочка, из гамельнских.
Дмитрий вспомнил ее. Эту девочку укусила сотворенная им крыса.
– Что? – не веря своим музыкальным ушам, обернулся к ней Флейтист.
– Мы не бросим вас, наставник. Куда вы, туда и мы.
И тогда Дреер впервые увидел, как скатывается прозрачная капля по щеке Крысолова.
– Я выпущу живых, – сказал Джакомо. – Всех младенцев и отроков и одного мужа. Пусть приглянет за ними. Я… плохо приглядывал за Иными, которым давал Силу. Пусть он сделает лучше. Ты сделаешь. – Он кивнул тому, кого недавно называл своим учителем.
Дон Жуан не спеша разгладил усы левой, немеханической рукой.
– Знаешь что… – неторопливо высказался испанец. – Я уже завершил все свои дела среди живых. И если меня там наверху кто и дожидается, то лишь коллеги, чтобы отдать под Трибунал. Так что все равно мне скоро обратно сюда. Выпусти-ка ты лучше парня! – Он махнул в сторону Дмитрия.
– Старший… – Дреер чуть не поперхнулся.
– Я сказал, ученик! – Голос фехтмейстера прозвенел как рапира, выхваченная из ножен.
– Я тень, Старший. Мое тело распотрошили прозекторы!
– Видел я твое тело в морге, Деметрио. Не самое лучшее зрелище. Возьмешь мое. Оно тоже не в лучшем виде, – Дон Жуан пошевелил механическими пальцами, – но прослужило в несколько раз дольше твоего. Береги как наследство!
– Старший, я не могу принять такого дара.
– А кому еще, как не тебе? – удивился Рауль.
Дмитрий беспомощно посмотрел на дозорных. Игорь грустно улыбнулся и взял за руку Алису, Андрей – Тигренка, давно уже обернувшуюся в человека. Дольше всех Дреер выдерживал поединок взглядов с Галей Добронравовой.
Наконец та отрицательно помотала головой:
– Там я зверь. Здесь – нет.
– Видишь, – сказал Рауль. – У тебя не осталось выбора. Детям нужен наставник.
– Да, – вдруг проскрипел Крысолов. – Иди с ними.
– Хороший выбор, – одобрил Мерлин. – Хорошая судьба.
– Славно, – улыбнулся Рауль. – Прощай, ученик! И не вздумай опозорить имя дона Хуана де Тенорио! Ты знаешь, о чем я.
– Прощай, Светлый. – Вперед вышла Алиса, обняла Дреера и поцеловала. – Слушай учителя. Еще одного шанса у тебя не будет.
Рядом с ней вырос Игорь, хлопнул Дреера по плечу и вдруг, хитро и весело прищурившись, заговорил есенинскими строками:
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,Не грусти и не печаль бровей, –В этой жизни умирать не ново,Но и жить, конечно, не новей.
Дмитрий подумал, что надо бы ответить в том же духе, но ничего подходящего не вспомнил.
Сто двадцать один Темный в возрасте от семи до пятнадцати лет обступили Инквизитора Дреера. Но последним, что он увидел в этот раз, была индийская ведьма.