слишком жмет на голову. Возглавить еще одну компанию? Справлюсь и с этим. Чем труднее вначале пути, тем легче будет потом.
— Прошу прощения у присутствующих, но я покину вашу теплую компанию и навещу брата, — отодвигая тарелку, подчеркнуто-вежливо сообщаю я. — Ужин был восхитительным.
— Ты его даже не попробовал, — замечает одна из сестер Морган. Кажется, это Мари, но я не уверен.
— Даже не думай, что я позволю тебе диктовать мне условия, ублюдок, — рычит Аннабель, когда я поднялся из-за стола.
— Даже не думаю, Белль, — холодно ухмыляюсь я, скользнув по злобной фурии равнодушным взглядом. — Знаю, что позволишь.
— Трехпалый урод, самозванец! Ублюдок! — доносится мне вслед, когда я направляюсь к выходу из выполненной в стиле ампир гостиной. Могла бы придумать что-то новенькое к такому торжественному случаю. Но нет, словарный запас Аннабель также ограничен, как и уровень ее интеллекта.
Спальня Джоша находится внизу, рядом с комнатами прислуги, и это первое, что я намереваюсь исправить. Мой брат займет положенное ему место, а в доме появится лифт. Аннабель придется собственноручно заботиться о сыне, а не перекладывать материнские обязанности на меняющихся сиделок.
На душе становится немного светлее, когда я вхожу в небольшую душную спальню Джо. Я заставляю себя натянуть приветливую улыбку, чтобы брат не догадался, насколько мне на самом деле тошно. Джош сидит в своем кресле возле мольберта, установленного у наглухо закрытого окна, и усердно водит кисточкой по холсту. Полноватая сиделка средних лет с потрепанным дамским романом в руках расположилась на таком же потрепанном жизнью диванчике у стены. Заметив меня, женщина сразу вскакивает, захлопывая книгу и бросая на тумбочку, заставленную лекарствами Джоша.
— Открой окно. В комнате нечем дышать, — требую я, проходя мимо.
— Но миссис Морган настаивала… — начинает мямлить перепуганная сиделка.
— Миссис Морган понятия не имеет, что нужно ее сыну, — отрезаю я, и, обойдя мольберт, сам приоткрываю раму, поставив на режим микропроветривания. — Привет, Джо, — опираясь спиной на подоконник, приветствую брата.
Его реакции несколько иные, замедленные, и порой привлечь внимание Джоша не так-то просто, если он погружен в свои мысли или занят творчеством. Внешние раздражители, такие, как хлопок двери или шаги, часто остаются незамеченными, но Джо всегда улыбается, когда видит меня. Для него важен визуальный, зрительный контакт. Он всегда смотрит в лицо, и если других парень не замечает, потому что не хочет видеть, то я в некотором роде являюсь исключением из правил. Меня Джош рад видеть всегда. Вот и сейчас, он вздрагивает, услышав мой голос, и только потом поднимает глаза. Пара секунд и немного перекошенный рот расплывается в улыбке.
— Он сегодня ни с кем не разговаривает. С самого утра рисует, есть отказывается, на прогулку тоже не захотел ехать. Я пыталась, но он раскричался, бросил в меня тюбик с краской, — жалуется сиделка. Она видит Джо со спины, и его реакция на мое обращение осталась для нее незамеченной.
— Исчезни. Я позову, когда понадобишься, — не отрывая взгляда от лица брата, произношу прохладным резким тоном. Я не грубиян, просто жизнь научила разбираться в людях. Ленивую клушу не сложно отличить от подготовленного и ответственного медработника.
Шумно задышав от возмущения, но, не сказав ни слова, женщина послушно покидает спальню, прихватив с собой книгу. Я даже не сомневаюсь, что она отчасти рада передышке.
— Она тебе не нравится? — с небольшой запинкой, спрашивает Джош, глядя мне в глаза. Сначала меня смущало то, как он всегда пристально и практически не отрываясь, смотрит в лицо собеседнику, словно пытаясь прочитать его мысли. Позже врач объяснил, что у Джо проблемы не только с дикцией, но и со слухом, что в принципе и стало причиной речевого дефекта. Не думаю, что он умеет читать по губам, скорее Джо необходимо считывать эмоции, которые выдает мимика собеседника.
— Нет. А тебе? — мягко улыбаясь, переадресовываю вопрос. Джо отрицательно качает головой.
— Она старая и толстая. Мама всегда выбирает уродин, чтобы расстроить меня, — сетует он. Мужчина, даже в инвалидном кресле и с задержкой развития, является всего лишь мужчиной. Разум тринадцатилетнего парня не мешает ему желать видеть вокруг себя красивые женские лица.
— Я лично займусь поиском подруги, которая тебе придётся по душе, — обещаю я, намеренно заменив слово «сиделка» на «подруга». Друзья, семья, любовь — это то, в чем нуждается каждый человек, а Джош еще сильнее, чем здоровые люди. Аннабель совершила грубейшую ошибку, отрезав себя от воспитания сына, от радости, которую принесла бы ей его абсолютная любовь. Ее забота необходима Джошу гораздо больше, чем присутствие рядом с ним постоянно меняющихся медработников. Джошу важно постоянство и установление доверительного контакта. Я не сомневаюсь, что врачи, наблюдающие брата, все это не раз говорили Аннабель. Но ей плевать на собственного сына, точно так же, как и на саму себя. Все ее пластические операции только подчеркивают моральную ущербность этой женщины. Ее глубокую неуверенность и неудовлетворённостью жизнью, которую она ведет. В своем несчастье Аннабель винит окружающих, в том числе и «неудобного» сына, которого стыдится, хотя вины парня в том, что он родился не таким, как все, нет и быть не может. Она слепа и полна ненависти, которая в первую очередь обращена внутрь себя. Это бег по замкнутому кругу, разорвать который можно только признав собственные ошибки, приняв их не как наказание, а как данность или даже шанс на исправление. Любить человека в инвалидной коляске гораздо проще, чем она думает. Джош невинен, так, как бывают невинны только дети. Мое сердце отогревается, когда я рядом с ним, потому что я знаю, что он единственный в этом доме, кто действительно умеет ценить жизнь и по-настоящему искренне радоваться мелочам, которых в обыденной рутине, поглощенные своими заботами, мы не замечаем.
— Мне сказали, что ты сегодня ничего не ел и отказался от прогулки, — ненавязчиво говорю я. — Увлечен новой картиной? Мне показалось, что она почти закончена? Или я ошибаюсь?
— Осталось немного, — широко улыбается, Джош. У него красивая белозубая улыбка, живая, теплая, искренняя. Она преображает все лицо, затрагивая темно-синие глаза, унаследованные нами обоими от Кертиса Моргана. Еще один удивительный факт — Джош не выглядит на свой возраст, словно природа в качестве бонуса наделила его способностью остановить время. Гладкое юное лицо, ясный чистый взгляд и нежная кожа, практически лишённая растительности. Вечный ребенок,