– Раз уж мы сбросили капитана, все равно нам несдобровать. Выход один: сбросить всех. Скажем, что они сами пропали. Мы ведь в Бермудском треугольнике!
– А если не получится сбросить?
– Почему?
– Они будут сопротивляться.
– Да? Тогда придется их прирезать.
Стюард бросился к своему товарищу и рассказал ему о планах маленьких негодяев. Он хотел предупредить и других членов команды, но вдруг послышался жуткий крик, а потом топот множества ног.
– Началось! – прошептали стюарды.
Они бросились к шлюпке, благо была вторая на яхте, и стали торопливо спускать ее на воду.
Кое-как спустили, один прыгнул, другой хотел наскоро запастись провизией, но тут увидел толпу мчащихся на него малолетних головорезов. Он тоже поспешил прыгнуть в шлюпку. В них кидали чем попало, кричали:
– Лезьте обратно, а то хуже будет!
Лезть обратно стюардам, конечно, не захотелось, они изо всех сил работали веслами, удаляясь от яхты.
На третий день, погибающие от жары, жажды и голода, они, кляня всех детей на свете, желали либо увидеть землю, либо немедленно пропасть и не мучиться. И, как водится, пропали.
В Бермудии их обнаружили, когда они, притаившись возле школы Кривого Блюма, ждали конца уроков, вооруженные так, будто собирались начать маленькую мировую войну – артиллерия, ракеты, пулеметы, гранатометы и т. п.: они собирались отомстить в лице детей школы Блюма всем остальным детям.
Пришлось их по мере возможности подлечить и объяснить, что Бермудия хоть и фантастическое пространство, но правила здесь обычные – убивать никого нельзя. Зато можно сколько угодно навоображелать детей и поступить с ними по своему усмотрению. Стюарды, взявшие себе имена Детогубитель и Детоненавистник, за это и взялись: едва проснувшись, умывшись и выпив кофе, они тут же создавали себе яхту, детей, очень похожих на юных математиков, выходили в воображаемое море и с огромным удовольствием топили этих детей поодиночке и целыми группами. Они занимались этим изо дня в день, и им не надоедало.
Вот их-то и приставили к пойманным школьникам.
А те сначала пытались вырваться. Они совместными усилиями то пытались разрушить стены, то придумывали подземный ход, то представляли, что исчезает крыша.
Ничего не получалось.
Тогда они решили перекусить.
Каждый воображелал себе любимое блюдо – из тех, что были по силам. Лучше всех получились пирожки у Ли Чен, их тут же расхватали, Ли Чен была счастлива.
Детогубитель и Детоненавистник, глядя в тюремное окошко, хихикали и ждали, когда все приступят к еде.
– Ой! – воскликнул вдруг Патрик, надкусив пирожок. – У меня камень! Чуть зуб не сломал!
– И у меня!
– И у меня!
– А у меня вообще одни сплошные камни, – констатировал Жень Чжао. – И кока-кола соленая.
– Не может быть! – сказала Жун Фен. – Колу я сделал, она у меня всегда отлично получалась!
Тут все обратили внимание на зарешеченное окошко, где на них радостно глазели Детогубитель и Детоненавистник.
– Не нравится? – спросил Детогубитель так, словно был очень удивлен. – А мы так старались!
Началась борьба. Ребята надеялись, что вместе одолеют двух негодяев, и упорно придумывали себе еду, но шутники портили ее или просто заставляли исчезнуть. Общее желание есть оказалось бессильным против той жуткой ненависти, которую эти два несчастных человека накопили к детям.
Вик вдруг перестал бороться, сел в углу и о чем-то задумался.
Поднял голову – и увидел в окошке, за спинами Детогубителя и Детоненавистника, медленно и важно прошедшего белого слона. Тот посмотрел на Вика лукавым взглядом и, казалось, подмигнул.
Лицо Вика просветлело.
– Есть какая-то идея? – спросила Жун Фен.
– Пожалуй.
Вик встал, подошел к окошку и посмотрел прямо в глаза Детогубителю и Детоненавистнику.
– Что? Кушать хочешь? – издевательски спросил Детогубитель. – Может, тебе котлету? Или кусок курицы?
– Или пару бананов? Или апельсин? – подхватил Детоненавистник.
– Ни в коем случае! – сказал Вик. – Даже не вздумайте воображелать котлету! Вот! – вытянул он руку ладонью вверх. – Здесь могла бы появиться целая миска с горячими котлетами. Но она не появится! Слышите меня?
Бывшие стюарды смотрели на Вика, на ладонь – и ничего не понимали.
И вдруг на ладони Вика появилась миска с котлетами. От них шел пар. Все тут же налетели, расхватали. Стюарды опомнились и хотели напихать в котлеты камней и щепок, но поздно, они были уже в желудках у ребят, а проникнуть туда стюардам не хватало воображелания.
– А теперь, – продолжал Вик, – даже не пытайтесь воображелать – что вы там говорили? Бананы и апельсины? Ни в коем случае! Никаких бананов и апельсинов! И уж тем более никакой воды. По бутылке на брата, ишь чего захотели! Ни в коем случае!
– Не смотри туда! – прорычал Детоненавистник Детогубителю, начиная догадываться, в чем дело.
Но было уже поздно: в камере появились бананы и апельсины, и у каждого оказалось по бутылке воды.
Не успели стюарды опомниться, все это было съедено и выпито.
– Закон белых слонов? – спросила Жун Фен Вика.
– Именно!
– Ты гений! – вздохнув, признала Жун Фен. – В самом деле, чтобы не думать о белых слонах, надо мысленно увидеть белых слонов. А как увидел – так и подумал! Ты их поймал! Чтобы не захотеть дать нам котлет, им пришлось мысленно увидеть эти котлеты. И они появились!
Вик решил продолжить эксперимент.
– А теперь, – сказал он зловещим голосом, каким иногда говорят фокусники, – вы ни за что не представите, что стены тюрьмы рушатся!
И стены тут же задрожали, как от землетрясения.
Но стюарды уже поняли, в чем дело, и с криками бросились к Мощному Удару, прося заменить их. Приставить к камере не меньше шести воображелателей и предупредить их, чтобы не заглядывали туда и не вступали с узниками в переговоры.
Мощный Удар отчитал их за слабодушие, но охрану сменил.
51. Олеги делают деньги
Ночь опустилась на Бермудию. Это было то немногое, что здесь напоминало нормальный мир: смена дня и ночи, солнце, луна и звезды над головой. Каждый, конечно, на своем отдельном участке мог воображелать ночь среди дня и день среди ночи, но это все равно, что осветить ночью темную комнату или, наоборот, днем занавесить окна.
Настя спала, уставшая после нескольких концертов. Спала, даже сквозь сон чувствуя, что у нее болит голова.
Ник тоже спал, уронив голову на клавиатуру компьютера.
Вику не спалось. Обняв руками колени, он сидел и напряженно о чем-то думал. Вокруг него в воздухе роились, как бабочки, маленькие белые слоны.
А Олеги, дорвавшиеся до работы, даже думать забыли обо сне. Еще бы: создать с нуля финансовую систему целой страны! Делать деньги не в каком-то там метафорическом смысле, а в самом прямом!
Сначала продумали внешний вид денег. Решили не помещать портреты правителей и прочих великих людей, а, поскольку в Бермудии отражается весь мир, нарисовали континенты. Сто бермуталеров (так назвали новую денежную единицу) – Антарктида, пятьдесят – Австралия, двадцать – Южная Америка, десять – Африка, пятерка – Северная Америка, два бермуталера – Евразия. Чтобы никто не упрекнул в предпочтении каких-либо континентов, поступили просто: бросили жребий. Придумали виньетки, водяные знаки и все прочее, что полагается. Степеней защиты было несколько – учитывая, что любой или почти любой бермудянин может навоображелать похожих денежных знаков сколько угодно. Похожих – да не тех, фальшивки отличить будет просто.
За пару часов сконструировали денежный печатный станок. Только он мог оттиснуть подлинные купюры. Для первого раза напечатали несколько миллионов бермуталеров и поместили их в два банка – один государственный, ключи от которого намеревались вручить Ольмеку и Мьянти, второй поменьше, частный, который они открыли сами для себя на правах акционерного общества.