Читать интересную книгу Дитте - дитя человеческое - Мартин Андерсен-Нексе

Но ведь Дитте-то не птица, и чего ей было прятаться? Она только искала убежища от солнца и непогоды. Кристиан показал ей, как заплести вход ветвями, чтобы его не было видно.

— Тогда ты можешь играть — будто ты чего-то натворила и должна скрываться, — сказал он.

Дитте посмотрела на него с удивлением, не понимая, какое же в этом удовольствие.

Но как он тут всем восхищался, дурачок! Коровы были как коровы, а он даже в них видел что-то особенное, новое. Эта вот такая, а та — вон какая. Для Дитте все это не представляло большого интереса, но Кристиан с таким изумлением озирался кругом, словно все это сейчас только с неба упало, а не было всем давно знакомо и вполне естественно.

Болота окончательно пленили его. Прежде всего надо было, конечно, перекинуть мост к одной из многочисленных кочек или «островков», как он их называл. Для этого нужны были две жерди и березовые прутья. Пусть Дитте укажет ему, где взять материал. Таким образом, можно бы соединить между собою все островки и объехать кругом всего света!

— Здесь чудесно! — повторял он без конца, так что Дитте даже досадно стало.

— По-моему, дома куда веселее, — сказала она.

— Ничего-то ты не смыслишь, — ответил Кристиан. — Ну что же, вернись домой вместо меня.

Раньше он никогда не позволял себе так разговаривать с нею, но среди этого простора она казалась ему такой маленькой, что всякое почтение к вей само собой исчезло.

Что ж, она бы не прочь была поменяться с ним местами, да разве это возможно?

— А где ты берешь еду? — вдруг спросил Кристиан в самый разгар игры.

Дитте с минуту глядела на него, вытаращив глаза, потом пустилась бегом на холм.

— Иди за мной скорей! — крикнула она.

Когда время подходило к полудню, Дитте должна была следить за сигналом на старой мельнице: сегодня она совсем позабыла об этом. Но ничего, — слуховое окно еще не было распахнуто.

— Плохо придумано, — сказал Кристиан. — Ведь когда ты пасешь скот внизу, тебе не видно мельницы. Лучше бы они подавали тебе знак каким-нибудь звуком; слышать-то можно отовсюду.

— Звуком?.. — удивилась Дитте.

— Ну да, например, стучали бы молотком о железо!

Оба уселись и следили за слуховым окошком. Кристиан угомонился, и теперь от него можно было добиться толковых ответов. Дитте стала с любопытством расспрашивать брата.

— Родил кто-нибудь в поселке ребеночка? — спросила она, напряженно глядя ему в рот.

— Да, Марта! — ответил Кристиан, кивнув.

— Неправда, врешь ты все!

Дитте высчитала, что это преждевременно.

. — Ну да, пока нет, но скоро будет… Это сказала вдова Ларса Йенсена. Я сам слыхал.

Дитте была разочарована. И это все?..

— Да разве ничего нового там не случилось с тех пор, как меня нет? — спросила она. — С кем гуляет теперь Йоханна? Верно, с Антоном? Видно было, что с Петером у нее не долго протянется.

Об этом Кристиан совсем ничего не знал, простофиля! Зато он мог сообщить, что в поселке завелся новомодный морской палубный баркас — с настоящей каютой, где можно спать. Но это не интересовало Дитте.

Очень ли скучает по ней маленький Поуль?.. Хорошо ли обращается с ним вдова Ларса Йенсена?

Кристиан ответил утвердительно на оба вопроса сразу, не считая нужным отвечать отдельно на каждый, так как тогда ему пришлось бы объяснять, что вдова Ларса Йенсена вовсе не живет с ними. А об этом было слишком долго рассказывать.

Но почему в сумке Кристиана не оказалось завтрака?.. Опять посыпались вопросы. Кристиан съел свой завтрак еще по дороге, в этом не было ничего удивительного или, по крайней мере, нового. Но сам он предпочел сказать, что потерял завтрак на бегу — это выходило как-то интереснее и правдоподобнее. Но ведь он был голоден… голоден, как волк… Да чего же они там не отворяют слухового окна? Сони!..

Дитте внимательно оглядывала брата. Волосы следовало бы ему подстричь. Ну, это она сделает после обеда своими маленькими ножницами. И под локти на рукавах надо было бы вовремя подложить заплатки… Теперь уж поздно. Все-таки видно было, что живется им неплохо. Кристиан не похудел, и щеки у него круглые, и вид довольный, — она с радостью отметила это.

— Ах да! Людоедова жена померла, — небрежно сказал он вдруг.

Дитте вздрогнула:

— Жена трактирщика? И ты не сказал мне этого раньше!

— Просто забыл! Разве упомнишь все!

Дитте начала было расспрашивать его, но тут слуховое окно на мельнице распахнулось.

— Ага! — сказала она и вскочила. — Теперь ты побудь тут и присмотри за скотиной, пока я сбегаю домой поесть. Тогда мне не придется гонять ее взад и вперед.

Кристиан смотрел на сестру, совершенно ошеломленный.

— А разве мне нельзя с тобой? — спросил он, чуть не плача.

— Ни за что! А то подумают, что ты голоден и пришел, чтобы тебя покормили.

. — Да я же в самом деле голоден!

Кристиан меньше всего был расположен теперь соблюдать приличия.

. — Очень может быть, но этого нельзя показывать, — решительно ответила Дитте. — Но если ты будешь умником, я потороплюсь и уж припрячу для тебя чего-нибудь в карман.

Кристиан покорился. Растянулся на животе и засунул кулак в рот, чтобы заглушить голод, с которым прямо сладу не стало, когда разговор зашел о еде. А Дитте бегом пустилась домой.

Карен сама выходила открывать окошко и, увидев, как девчонка пустилась бежать — без стада, стала дожидаться ее во дворе.

— Что с тобой сегодня? — резко спросила хозяйка. — Взбесилась ты, что ли? Или уж так изголодалась, что не могла даже коров пригнать?

Дитте вся вспыхнула.

— Мой брат остался там, — сказала она. — Я и подумала, что не нужно…

— А он, пожалуй, так создан, что и есть не хочет? Или у вас дома такое изобилие, что вы носите еду с собой?.. Ну, что же, приходится, видно, помириться, что моим хлебом-солью брезгуют.

«Он может потерпеть, пока вернется домой», — хотела было сказать Дитте, да вместо того разревелась. Ей и так было тяжело соблюдать приличие, ведь она знала аппетит Кристиана и знала, как трудно ему поститься подолгу. А тут еще она задела хозяйку за самое больное место.

Вот к чему привели все старания показаться благовоспитанной!

— Он страшно голоден! — прорыдала она.

— А зачем все-таки надо было ломаться, дурачье вы этакое! Еще бы, это ведь по-благородному — не признаться прямо, что голоден… Нищенское благородство!..

Карен ругалась всю дорогу.

Но в душе у нее зла не было. Дитте освободили сегодня от обычных работ и сразу после обеда отпустили к брату с корзинкой, солидно набитой съестным.

— Если не доест, пусть возьмет с собой, — сказала Карен. — Небось, не очень-то жирно едят у вас дома.

Карен не была чувствительной и в первый раз проявила участие к семье Дитте. Вообще она не особенно благоволила к беднякам — кто беден, тот сам виноват в этом. Но как уже говорилось, на еду она не была скупа.

После посещения Кристиана Дитте стала спокойнее. Все ее воображаемые страхи и опасения за домашних развеялись. Она получила привет из родного дома в лице Кристиана с продранными локтями. Он оставался таким же бродягой. Его приход и радовал и огорчал Дитте. С одной стороны, ее тревожила его страсть к бродяжничеству, а с другой — Дитте в глубине души таила надежду, что эта страсть опять скоро пригонит его к ней.

V

В ГОСТЯХ У СВОИХ

Из всех обитателей Хутора на Холмах серьезно относился к Дитте сын хозяйки. Остальные лишь подсмеивались над нею. Бывало, пожалуется она после утомительной работы, что у нее спина заболела, хозяйка только скажет:

— Спина? Да у тебя один хребет.

Так же относились к Дитте другие, — эксплуатировать ее они умели, но нисколько с ней не считались. Сине еще немножко жалела ее и щадила, как ребенка, но Дитте больше всего хотелось, чтобы с нею обращались, как со взрослою.

Другое дело Карл. Ему исполнилось всего семнадцать лет, и он был такой тощий, длинный и постный, как страстная пятница. Ноги он волочил, словно они были свинцом налитые, и вообще вид у него был такой, как будто он уже испытал сердечное горе. Дитте понимала, что ему не легко живется, но не ходить же из-за этого точно приговоренному к казни! И ей самой приходилось круто, — не всегда-то сумеешь быть тише воды, ниже травы, — но голову она все-таки не вешала.

Ужасно забавно было смотреть, как Карл, погруженный в свои мысли, идет по дороге, ни на что не обращая внимания. Дитте постоянно старалась попадаться ему на глаза, дразнила и задирала, как только могла. Встретит его, бывало, когда несет ведро с водой, и непременно прольет ему на ноги, будто нечаянно, а когда ей приходилось стелить ему постель, он всегда мог ожидать чего-нибудь неладного: либо кровать провалится под ним, либо Дитте напустит в постель каких-нибудь букашек, так что ему не уснуть от зуда и приходится вставать ночью, встряхивать простыни.