Читать интересную книгу ЧЕРНАЯ КНИГА - Илья Эренбург

 Вот ”чудо” Веры Бакаляш.

 ”15 октября 1942 года в шесть часов утра мы завели мать и ребенка сестры в ”схрон” к невестке, и так как там больше не было места, то, обеспечив их, мы вышли на улицу, не зная, что с собой делать. В последнюю минуту мне пришло в голову подняться на чердак нашего дома и там в углу, забитом досками, мы, 16 человек, просидели пять недель. Условия трудно себе представить: голод, холод, грязь. Но это я считаю неважным, главное, что мы были свидетелями ужасов, т. е. видеть не видели, но слышали, как приводили на соседний двор по 70—100 человек ежедневно, приказывали раздеться, расстреливали и закапывали на месте. Рано утром приходили рабочие рыть могилы. Раз слышно было, как ребенок кричал: ”Мама, скорей бы уж эта пуля, мне холодно”. Это было в ноябре, а нужно было раздеваться догола. Матери раздевали детей, потом сами раздевались. И так у нас за забором, то есть на улице Куйбышева, 126, лежит около пяти тысяч человек. В первые три дня евреев вывозили из Бреста на Бронную Гору, было большое движение автомашин, и вся эта ”акция” проводилась с таким торжеством, как будто справляют большую победу — взятие города или что-нибудь в этом роде. После проведенной ”акции” всю ночь были слышны пение и музыка. Так погибло еще 17 тысяч брестских евреев, среди них 25 человек из нашей семьи. 20 ноября 1942 года ночью нас нашли украинские полицейские, но не убили, а только ограбили. И нам пришлось пойти куда глаза глядят. Мы были почти раздеты и так мучились два года в погребах, на чердаках, в сараях, в самые сильные морозы оставаясь на улице. Если не замерзли, то это чудо. По полгода мы не раздевались. Не видели вареной пищи. Если бы такая жизнь протянулась еще недели две, мы бы не выдержали, но Красная Армия освободила нас, и наш родной брат, боец Красной Армии, мстит за нашу семью и за весь Советский Союз.”

Все время, из всех ”схронов”, ”спрятанок”, погребов, из каждой щелки и ямы были видны картины одна страшнее другой. Разворачивалась кровавая панорама казни, чудовищное зрелище ежедневной смерти.

”Из вентиляции я видел, как немецкие палачи издевались над своими жертвами перед расстрелом. Под угрозой закапывания живьем заставляли их раздеваться догола. Пуль у немцев не хватало, и они засыпали живых людей землей и горячей известью. Я в погребе заболел дизентерией и не мог уже встать, но видел через вентиляцию, как немцы загоняли молодых девушек в сарай у могил и перед расстрелом насиловали их. Я слышал, как одна девушка звала на помощь и ударила немца по морде, и за это немцы закопали ее живой”, — пишет Ошер Зисман.

”Со всех сторон слышны были крики и плач детей. Людей сажали в машины и увозили в Картус-Березу. Там были вырыты огромные ямы в глине. Детей бросали туда живьем и убивали гранатами, а взрослых закапывали живыми”, — пишет Вера Бакаляш.

Вера Бакаляш, узнав о том, что ее детей задержала полиция, иными словами, получив весть об их гибели, пролежала без памяти трое суток, а затем встала и, пройдя через страшные испытания, дошла до партизан...

Из 26 тысяч брестских евреев уцелело 12 или 15 человек. Великое чудо заключается в том, что у этих людей, вопреки ежедневной, ежеминутной опасности, вопреки гибели близких, вопреки самым жестоким страданиям души и самым невероятным лишениям тела, хватило жизненной силы, страстного желания жить во имя борьбы и мести.

Вот последние слова, которые дает нам акт комиссии:

”В районе Бронной Горы немцами произведены также разрушения железнодорожных путей и всех станционных и пристанционных сооружений. Здания при отступлении подрывались и сжигались, а железнодорожное полотно разрушалось специальной машиной. В результате действия этой машины ломались шпалы и рельсы. Команды по разрушению железной дороги назывались ”Пимашцуг” (пионерский машинный поезд). Командиром бригады был капитан Спорберг, по национальности немец. Ущерб, нанесенный станции Бронная Гора, составляет 1152000 рублей. Путем опроса свидетелей и собранным данным по Брестской области комиссия установила, что массовый расстрел советских граждан в районе Бронной Горы и урочища Смолярка Березовского района производился немцами в составе спецкоманды СД и СС под руководством:

1. Нач. Брестского областного бюро полиции, майор Родэ (до начала 1944 года).

2. Нач. Брестского областного бюро полиции Бинер (с начала 1944 года до изгнания немцев из Бреста).

3. Нач. 1-го участка полиции гор. Бреста лейтенант Гофман.

4. Нач. 1-го участка полиции гор. Бреста, майстер Гольтер, майстер Грибер и майстер Бос.

5. Нач. 2-го участка полиции города Бреста лейтенант Призингер (до начала 1944 года).

6. Нач. криминальной полиции СД обершарфюрер Занадский (немец).

7. Комендант криминальной полиции Ивановский (поляк)

8. Заместитель начальника СД оберштурмфюрер Цибель.

9. Начальник жандармерии при гебитскомиссариате капитан Дауэрлейн.

10. Руководивший расстрелами сотрудник СД Герик.

11. Начальник жандармерии в городе Картус-Береза оберлейтенант Гардес.

12. Офицеры СД Грибер, Ванцман принимали непосредственное участие в расстрелах”.

Подписи комиссии

Эти имена сохранились в потрясенной памяти очевидцев и стали известны нам. Пусть же встанут они в ряды палачей, которые понесут заслуженную и справедливую кару.

НАША БОРЬБА В БЕЛОСТОКЕ[32].

Стенограмма и письмо Ривы Ефимовны Шиндер-Войсковской. Литературная обработка Р. Ковнатор.

Меня зовут Рива Ефимовна Шиндер-Войсковская. Я родилась в Западной Белоруссии, в местечке Крынки. Мои родители были небогаты, но стремились дать своим детям хорошее образование. Как все жители нашего местечка, они хотели, чтобы дети ”вышли в люди” и были избавлены от непрочного, безрадостного существования ”людей воздуха”. Я получила поэтому возможность учиться. Я окончила среднюю школу в Гродно, в 1923 году окончила Педагогический институт в Варшаве. Много лет я работала педагогом в еврейских школах Брест-Литовска и Лодзи, где преподавала историю. Я любила свою работу и могу сказать, что и ребята хорошо относились к занятиям. На уроках бывало тихо, многие мои ученики увлекались предметом и читали книги, непредусмотренные программой. Было очень приятно видеть, как работает и развивается живой, пытливый детский ум. Моя педагогическая деятельность прервалась совершенно неожиданно. В 1932 году меня арестовали за коммунистическую деятельность, а после освобождения из тюрьмы лишили права работать в школе. Долгое время я была безработной, а потом работала шпунтовщицей на текстильной фабрике. Когда началась Вторая мировая война, я жила в Лодзи. 1 сентября 1939 года вместе с мужем мы вышли из Лодзи и пошли по направлению к Белостоку. Мы дошли до моего родного местечка Крынки (это в 40 км от Белостока), где я стала работать директором школы; вскоре мы переехали в Белосток.

Красная Армия освободила Западную Белоруссию, в городах и местечках шло бурное культурно-хозяйственное строительство. Радостно было жить и работать!

Предательское нападение Гитлера 22 июня 1941 года, точно острым ножом, разрезало нашу жизнь.

Немцы вошли в Белосток 27 июня, эвакуироваться почти никто не успел. В Белостоке в 1941 году жило 100 тысяч человек, из них примерно 50% евреев. Немцы сразу начали бесчинствовать; было ясно, что меч смерти занесен над нашим народом. Когда немцы вошли в город, первое, что они сделали, это сожгли несколько улиц одного из еврейских районов. Для ”чистого” озорства они сожгли несколько домов вместе с людьми. В первую же субботу своего хозяйничанья они подожгли синагогу, в которой было 300 мужчин.

Гитлеровцы хотели в первую очередь истребить мужское еврейское население. Они охотились за мужчинами на улицах, входили в дома и забирали их, не считаясь ни с возрастом, ни с положением, ни со здоровьем. Мужчины выходили на улицу и... исчезали. Вначале мужчин забирали под предлогом отправки на работу. Но эти тысячи мужчин ”вывозились” в ”неизвестном направлении” и всякий след их терялся.

Особенно яростно и последовательно истребляли немцы еврейскую интеллигенцию.

Гитлеровцы не только физически хотели уничтожить человека, они хотели убить его достоинство, его боевой дух. Фашистские изверги, стараясь унизить человека, придумывали всевозможные моральные пытки. Несомненно, главным образом на моральное унижение был рассчитан строгий приказ о ношении на груди и спине так называемых лат с желтой звездой. Многие склонны думать, что это не имело особого значения. Они говорят: ”Ну, пусть желтые звезды, но ведь нас не убивали, не терзали”. Это неправда. Мы испытывали чувство мучительного стыда и позора. Многие неделями не выходили на улицу. Со мной лично произошел такой случай. Когда я в первый раз со своим ”украшением” вышла на улицу, группа немцев переходила дорогу. Они и некоторые присоединившиеся к ним прохожие бросились на меня и начали выкрикивать страшные ругательства. Я прислонилась к стене. От негодования и горя слезы застилали мне глаза, и я не могла произнести ни слова. Вдруг, слышу, кто-то положил мне руку на плечо. Я оглянулась: это был пожилой поляк. Он сказал: ”Дитя мое, ты не расстраивайся и не обижайся. Пусть будет стыдно тем, кто это сделал”. Он взял меня за руку и повел с собой.