Читать интересную книгу Стратегия одиночки. Книга третья (СИ) - Зайцев Александр А.

Я мог бы встретить это нападение минимум тремя уходами, двумя блоками и четырьмя контратаками. Но вместо этого выбрал иной вариант. Вспоминая, как двигался Ронин, и что он подчёркивал в ходе своего боя-представления, я поступил похоже. Только если фехтмейстер делал акцент на школе Дракона, то я взял за основу стиль Журавля, который больше подходил для моей внешней стилистики.

Стремительное нападение Такра, которое по задумке врага должно было меня смести с места и нанести критические повреждения, провалилось в пустоту.

Провалилось, потому как перед тем, как лезвие секиры нанесло удар, прочертив линию смерти по моей груди, я в высоком прыжке взмыл вверх и, опираясь на воткнутое в землю копьё, буквально взлетел на два метра над песком. Крутанулся неполным сальто и ударом ступней по спине отправил промахнувшегося врага катиться по арене в сторону ближайшей трибуны. Всё это время моё копьё так и стояло воткнутым в землю. И после того, как противник пропахал носом песок, я не кинулся его добивать, а замер в классической стойке Ожидающего Журавля. Стойки, с которой начинается знакомое многим на трибунах ката Боевых Тварей.

На этот первый обмен ударами публика среагировала по-разному. Противоречиво. А вот мой противник разозлился ещё больше. Резко вскочил на ноги и развернулся ко мне, его ноздри расширились, а глаза полностью налились красным. Это был уже не тигр в человеческом обличии, а разъярённый бык.

Его новое нападение было не столь быстрым, как первое, но куда более размашистым и по-настоящему злым. Я всей кожей ощущал, что если подвернусь под его лезвие, то он не остановит своего удара. Убьёт без малейшего сомнения и сожаления. Поняв, в чём ошибся в первый раз, во второй своей атаке он действовал более широко, а не сосредоточился на точечном ударе. В этом была своя логика. Стиль журавля славится своими резкими широкими, на всю длину шага, переходами и мгновенными перетеканиями из очень высоких в буквально стелящиеся по земле стойки. Поэтому он и выбрал сейчас этот подход, а именно, наступать пусть не так быстро, как в первый раз, зато куда более широко, отрезая взмахами своей далеко немаленькой секиры мне иные пути для манёвра, нежели отступление.

Земное фехтование прекрасно знает, как копейщику отвечать на подобное нападение. Ведь при широких махах противник открывает свои ладони, которыми он держит древко секиры. И, в отличие от меча, шпаги или рапиры, эти ладони не прикрыты гардой или иной защитой. Стремительными выпадами, рассчитав амплитуду его взмахов, я мог оставить пальцы Такра на песке, лежащими отдельно от его рук, и тем самым закончить бой. Но мне столь раннее окончание поединка было не нужно.

Вместо этого простого решения я дал Будару приблизиться и даже попробовать нанести удар. Моё копье резким рывком поднялось вверх, пропустило взмах секиры мимо, а затем вновь стремительно воткнулось в землю. И я во второй уже раз, используя его, как опору, взлетаю над песком. Моя правая ступня отводит обух вражеского оружия в сторону, а левая пятка со всей доступной на Бронзе силой и скоростью, под Аурами Усиления и Ускорения, бьёт Такра в центр груди. Когда я вновь встаю на землю, мой противник всё ещё летит назад, и только через мгновение после того, как я принимаю стойку Ожидающего Журавля, он спиной падает на песок арены в пяти метрах от меня.

Обычный человек после такого не поднялся бы никогда, даже если бы он был супер атлетом. Но это Айн, а мой оппонент стоит на Бронзовом ранге развития Ядра. Поэтому через пару вздохов Такр встал на ноги, пошатнулся, но даже не выронил свою секиру из рук. И даже в этом случае я его пожалел, не добавив к своему удару Разряд. Не говоря уже о том, что за миг до удара мог магией Иллюзии нанести себе на пятку знак Дэс, руну Разрушения.

Большинство зрителей уже поняли, что я делаю. Так как многие из них на трибунах с самого утра, то они видели бой Ронина и начали догадываться, что я, по сути, повторяю его, если не по форме, то по духу. И реакция трибун на это вновь была неоднозначной. Кому-то понравилось, а кто-то наоборот принялся освистывать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Такр тоже пришёл к понятному выводу, что с ним играют. И это привело моего противника в ещё больше бешенство. И вот сейчас, находясь в таком состоянии, он был максимально опасен. Я же словно не вижу этого, продолжая ждать нападения в той же позиции и в той же стойке, что и в первый, и во второй раз.

От моего врага в прямом смысле идёт пар, поднимаясь над его плечами. Его глаза горят. Его дыхание напоминает рык льва. Лезвие его секиры приобретает ярко-красный оттенок раскалённого металла. Магия Огня, усиливающая оружие. В прошлом своём бою он этим приёмом не пользовался, и я думаю, что сейчас он решил выложить «на стол» свой главный козырь.

Такр Будар начинает движение в мою сторону. Движение мощное, неостановимое, размеренное, как лава при извержении течёт вниз по склонам вулкана. Стиль Огненной Гривы — и для Бронзы это круто. Мало кто может похвастаться, что смог освоить даже начальные упражнения этой школы на столь малом развитии Ядра. На трибунах также нашлись знатоки, оценившие показанный Такром уровень. Я же делал вид, что не понимаю произошедшего с ним изменения. И, как и в прошлые два раза, встречаю своего противника в том же стиле.

Но в этот раз моя связка из ударов ногами не достигает цели, и мне приходится, словно кошке, изворачиваться в воздухе, чтобы не упасть на спину. И причиной этому то, что моё копьё разрублено надвое как раз в тот момент, когда я перенёс на него свой вес, чтобы начать прыжок. Раскалённое лезвие чужой секиры проносится над моей головой буквально в сантиметре. И это немного перебор, так как могло повредить мою новую причёску. Причёску, которая мне так нравится. Не меняя стиля, широко разведя руки в стороны, я в нижней стойке рву дистанцию. От моего копья у меня осталась только нижняя часть древка в левой руке. Вторая же часть, с наконечником, осталась лежать на песке в центре арены.

Я рассчитывал, что Такр Будар, получив столь весомое преимущество, тут же продолжит свою атаку. Но я немного недооценил, насколько за эти минуты боя успел задеть чувства охранника караванных троп. Вместо нападения он прервал атаку, наклонился, подобрал наконечник моего копья, показал его зрителям и затем бросил за пределы арены. После чего развернулся ко мне всем телом и, ногой очертив то, что центр Арены теперь его, взревел таким рыком, которому позавидовал бы Кинг-Конг.

Вот же хитрый гад! Он принял мою игру и развернул её теперь против меня! Заняв центр, он не спешит нападать, всем своим видом показывая, что он здесь теперь царь, и это мне теперь надо доказывать обратное. Доказывать, практически безоружным.

На моём лице сохраняется спокойное выражение. Мои движения всё также размеренны, как и ранее, а дыхание ровное. Но именно это и показывает зрителям, что я в тупике, что я проигрываю. Потому как именно на востоке понимают, насколько важно сохранять лицо, даже если всё складывается против тебя. Вот если бы я испугался или начал метаться по сторонам, то нашлись бы те, кто подумал, что всё происходящее — не более чем игра с моей стороны. Но то, что я «пытался» выглядеть после потери оружия и после того, как отдал центр, так, словно ничего важного не произошло, вот это и заставило трибуны поверить в то, что я проигрываю.

Наверное, Ё Лань всё же права, и во мне есть неплохие задатки актёра. Потому как в это представление поверили не только зрители на далёких трибунах, но и мой противник. А зря. Потому как я видел тот его финт, знал, что он целит на самом деле не в меня, а в моё оружие. По сути, все прошлые два раунда я и провоцировал его поступить именно так. И он повёлся. Лишил меня копья. Занял центр.

Всё, как он и желал.

И как нужно было мне.

Надо было показать зрителям, что меня можно победить, что и у меня есть недостатки, и у меня это получилось прекрасно. Следующие почти десять минут поединок шёл по одному сценарию: я пытался нападать со сломанным черенком в руках. Именно пытался, потому как все эти попытки были безуспешны. Безуспешны настолько, что даже самый тупой зритель должен был уже догадаться, что у меня нет никакого плана на то, как выправить ситуацию, и я лезу вперёд только для сохранения лица. И то, что я каждый раз после таких атак откатывался назад с невозмутимым видом и спокойным дыханием, только подтверждало в чужих глазах мою полную беспомощность.