Он взял ордер, сложил его и сунул в карман. Сержант задумчиво покачал головой:
– Если мне будет позволено, хочу спросить, сэр: откуда злодей мог достать бланк ордера и знать, как его заполнить? Да еще и послать его нам в специальном футляре?
– Именно это мы с мистером Адэром и надеемся выяснить, – сухо улыбнулся Стоукс.
Оставив участок, Барнаби и Стоукс прошли Проктер-стрит, свернули в утреннюю суету Хай-Холборна и остановились у обочины, поджидая наемный экипаж.
– А что это за подпись? – неожиданно спросил Барнаби. – Я так ее и не разглядел.
– Гримсби, – пробурчал Стоукс. Барнаби от неожиданности раскрыл рот.
– У нашего мистера Алерта неплохое чувство юмора, – констатировал он наконец.
– Он издевается над нами.
– Очевидно.
Завидев приближающийся экипаж, Барнаби поднял руку. Кучер в ответ взмахнул кнутом. Оставалось дождаться, пока экипаж проберется сквозь поток других карет.
– Расскажи мне о футляре, в котором присылаются приказы, – попросил Барнаби. – Футляры одинаковы для всех участков?
– Да, – кивнул Стоукс. – Приказы и ордера, касающиеся серьезных преступлений, исходят от офицера, который ведет дело в Ярде. И у любого есть стопка таких бланков. Мои лежат в ящике письменного стола.
– Значит, достать такие бланки нетрудно.
– Именно. Заполненный и подписанный бланк кладется в специальный кожаный футляр, который находится в курьерском офисе. Для каждого участка есть свой собственный футляр.
Итак, Алерт – это кто-то, имеющий доступ в Скотленд-Ярд, хорошо знающий все входы и выходы настолько, чтобы подделать ордер и даже отослать его.
Наконец перед ними остановился экипаж. Но Стоукс не спешил садиться:
– Дело вот в чем: в комнате курьеров всегда есть люди. Там постоянно сидит сержант и обычно толкутся один-два курьера в ожидании приказаний.
– Вот оно! Значит, Алерт – один из тех, кто часто кладет ордера в футляры. Следовательно, сержант должен был его видеть. Он, очевидно, имеет доступ к делам полиции. И это часть его ежедневной работы.
– Совершенно верно.
Стоукс открыл дверцу экипажа.
– Поэтому мы немедленно едем в курьерский офис.
Дождавшись, пока Барнаби сядет, он приказал кучеру:
– Скотленд-Ярд, да побыстрее.
Опустившись в кресло в своем кабинете, Пенелопа вдруг поняла, что вчерашнее появление полиции выявило нечто хорошее. Приют существовал пять лет. Очевидно, за эти пять лет он превратился в то место, которое и служащие, и подопечные полюбили я оценили настолько, чтобы бороться за него.
Не будь этой облавы, она и не знала бы этого, не знала, как счастливы здесь дети.
Но теперь все стало как прежде. Все было мирно и спокойно в этой части ее мира.
Она повернула голову и посмотрела на серое небо, с которого падал мелкий дождик. Дети не вышли на прогулку. Им было тепло и уютно в столовой.
Она снова задумалась о своей жизни. Похоже, перед ней расстилается одна дорога. Та дорога, по которой она раньше и не подумала бы идти.
Сама она была уверена в своих будущих планах. Но что думает об этом Барнаби?
Точно она знала одно: Барнаби Адэр так же умен, сообразителен и проницателен, как она сама. Ему легко угадывать ее мысли, ее реакции. Сколько раз он без просьб исполнял ее желания!
Но несмотря на то, что было между ними… действительно ли она хочет следовать той дорогой, на которую ее толкают не только инстинкты, но и разум?
Прошло около получаса, прежде чем она со вздохом вернулась к неотложным делам.
Комната курьеров в Скотленд-Ярде была расположена в цокольном этаже, недалеко от коридора, отходившего от вестибюля. Туда Стоукс и проводил Барнаби.
Остановившись посреди комнаты, он огляделся и понял, о чем толковал Стоукс: за длинной стойкой сидел сержант, а его подчиненные работали за высокими конторками и не могли не видеть всякого, кто входил в комнату.
На стенах в четыре ряда были прибиты деревянные колышки, с которых свисали кожаные фудляры. Над каждым колышком находилась табличка с названием полицейского участка. Следуя за Стоуксом к стойке, Барнаби отметил, что здесь имеются футляры, предназначенные для Бирмингема, Манчестера, Ливерпуля – всех больших городов Англии.
Сержант приветствовал Стоукса улыбкой и кивком:
– Доброе утро, сэр. Чем могу помочь?
– Доброе утро, Дженкинс.
Стоукс показал ордер, отосланный в Холборн, и объяснил, что это подделка.
– Холборн… – Дженкинс показал на ближайшую стену. – Вон там: второй ряд сверху.
Учитывая расстояние между дверью и колышком и близость последнего к стойке, сразу становилось ясным, что прокрасться сюда и незаметно опустить ордер в футляр попросту невозможно.
– Итак, – допытывался Стоукс, – кто имеет доступ к футлярам? Перечислите должности людей, которые обычно кладут ордера и приказы в эти футляры.
Дженкинс задумался:
– Их не слишком много. Здешние сержанты и сержанты из полицейских участков: всего восемь человек. Инспекторы вроде вас и их старшие следователи. Суперинтендант и комиссары, хотя они, конечно, сами не приходят. Посылают секретарей. – Он вдруг понизил голос: – Вроде мистера Камерона.
Услышав скрип двери, Стоукс и Барнаби обернулись и увидели человека, которого знали в лицо. Дуглас Камерон, личный секретарь лорда Хантингдона, показался им спесивым типом: это было видно по походке, манере держать голову, принюхиваться с таким видом, словно в комнате стоял скверный запах.
Сделав вид, будто никого не замечает, Камерон направился к футляру, предназначенному для Бирмингема, висевшему на противоположной стене от холборнского. Снял крышечку, сунул внутрь сложенную бумагу и обернулся. Вряд ли от Камерона ускользнуло, что за ним наблюдают. Жесткий взгляд зеленоватых глаз упал на Дженкинса и Стоукса. Очевидно, он решил, что эти двое не стоят его внимания. Но, увидев Барнаби, он холодно кивнул:
– Адэр. Снова шатаетесь по трущобам?
– Как видите! – сухо бросил Барнаби.
Камерон слегка приподнял брови, наклонил голову и неспешно вышел.
– Чванливый ублюдок, – пробормотал Барнаби, поворачиваясь к стойке.
Дженкинс хмыкнул, но тут же поджал губы и стал перебирать бумаги.
– Не стану спорить, сэр.
Барнаби вздохнул:
– Жаль, что «чванливый ублюдок» – это не основание для обвинения Камерона в подготовке преступления.
Стоукс мрачно кивнул:
– Спасибо, Дженкинс. Кстати… не можете ли вы поспрашивать курьеров? Может, кто-то что-нибудь заметил или сюда приходил кто-то, кому здесь не полагается быть?
– Обязательно, сэр, – пообещал Дженкинс.
Распрощавшись, Барнаби и Стоукс поднялись в кабинет инспектора. Стоукс покрепче прикрыл дверь, что делал крайне редко, и уселся за письменный стол. Барнаби устроился на стуле и о чем-то глубоко задумался.