Читать интересную книгу Неподобающая Мара Дайер - Мишель Ходкин

Но теперь он не мог так думать, после нынешней ночи, после того, что я натворила. После того, что нельзя было оправдать, что было по-настоящему. И теперь Ной уходил от меня, и я была этому рада.

Я сама решу, что делать дальше.

Он остановил машину в гараже и открыл пассажирскую дверцу. Я не шевельнулась.

— Мара, вылезай из машины.

— Ты можешь сделать это прямо здесь? Я хочу домой.

Мне нужно было подумать — теперь, когда я осталась полностью и окончательно одна во всей этой передряге. Я не могла так жить, и мне требовалось составить план.

— Просто выйди, пожалуйста.

Я вылезла из машины, но замешкалась у входной двери. Когда я была здесь в последний раз, собаки почувствовали, что со мной что-то не так. Мне не хотелось быть рядом с ними.

— А как же Мэйбл и Руби?

— Они в клетке на другой стороне дома.

Я выдохнула и последовала за Ноем, который вошел в коридор и поднялся по узкой лестнице. Он потянулся, чтобы взять меня за руку, но я вздрогнула от его прикосновения. Чувствовать Ноя… От этого мне придется еще тяжелей. Он ногой открыл дверь, и я очутилась в его комнате. Он повернулся ко мне. На лице его было выражение тихого бешенства.

— Прости, — сказал он.

Вот оно. Я его потеряла. Но меня удивило, что вместо боли, страдания я чувствовала лишь оцепенение.

— Все в порядке.

— Я не знаю, что сказать.

Когда я заговорила, голос мой был холодным и отрешенным:

— Тут нечего говорить.

— Просто посмотри на меня, Мара.

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Они были жестокими. Я бы испугалась, если бы не знала, что к чему. Самой страшной тварью в этой комнате была я.

— Мне так бесконечно, беспредельно жаль, — сказал Ной.

Голос его был пустым, и в груди у меня все сжалось. Он не должен был чувствовать себя из-за этого виноватым. Я его не винила.

Я покачала головой.

— Нет, не качай головой, — сказал он. — Я облажался. Грандиозно облажался.

Вопрос слетел с моих губ прежде, чем я смогла удержаться:

— Что?

— Я не должен был позволять этому зайти так далеко.

Выражение моего лица изменилось, став потрясенным.

— Ной, ты ничего не сделал.

— Шутишь? Я пытал тебя. Я пытал тебя.

В его голосе слышалась тихая ярость. Мышцы его были напряжены, сведены; он выглядел так, будто ему хотелось что-нибудь разбить. Мне было знакомо это чувство.

— Ты сделал то, что должен был сделать.

Голос его сочился отвращением:

— Я тебе не верил.

Я это знала.

— Просто скажи мне вот что, — проговорила я. — Ты лгал насчет того, что умеешь делать?

— Нет.

— Значит, ты предпочел ничего не делать?

Выражение лица Ноя было жестким.

— Все случилось слишком быстро. Звук… Или что там, отличался от того, который был в прошлый раз, с Моралес.

— Моралес? — тупо сказала я. — Ты это слышал?

— Я слышал… Что-то. Тебя. Звук был неправильным. Но я не знал, что он означает. С Анной и Эйденом, когда Джейми исключили из школы, ты тоже была сама не своя, но я не знал, что происходит. Я этого не понимал. Понимал только, что он тебе угрожает, и мне хотелось сломать его за это. В этот же раз, сегодняшней ночью, было по-другому, и я думаю, с аллигаторами тоже было иначе.

У меня пересохло во рту, когда Ной подтвердил, что я сделала. Он потер лицо, прошелся рукой по волосам.

— Слишком много всего происходило — слишком много было шума на болоте. Я не знал, может, они просто исчезли, но я… У меня было чувство: что-то случилось.

Он помолчал, лицо его застыло.

— Прости, — сказал он решительно.

Слушая Ноя, я ощущала тошноту — горло мое сжалось, я не могла дышать. Мне нужно было убраться отсюда. Я добралась до двери.

— Не надо, — сказал Ной, пересекая комнату.

Он потянулся ко мне, но я уклонилась. Он все равно взял меня за руку и подвел к своей постели. Я нехотя уступила, зная, что это будет нашей последней беседой. И, хотя я знала, что так нужно, это причиняло такую боль, что я поняла: пока я не в силах вырваться и убежать. Поэтому мы сели бок о бок, но я вынула свою руку из его руки. Ной отвернулся.

— Я думал… Я думал, что, может, ты просто видишь то, что вот-вот случится, видишь так же, как я. Я думал, ты просто чувствуешь вину из-за Рэчел.

Именно так сказала бы моя мать.

— Я не понял и все подталкивал тебя. Пока не подтолкнул слишком сильно.

Он посмотрел на меня из-под этих своих ресниц, и его взгляд пронзил пустоту, оставшуюся там, где раньше было мое сердце. Он злился на себя, а не на меня. Это было так неправильно, так ошибочно.

— То была не твоя вина, Ной.

Он начал было что-то говорить, но я положила пальцы на его красивые, идеальные губы, желая контакта.

— В первый раз увидел это ты. Но в первый раз сделала это я. Если я не…

Я спохватилась прежде, чем успела сказать, что надумала сделать. Что должна сделать.

— В следующий раз, когда такое случится, я не смогу выдержать твой взгляд, понимаешь?

Ной сердито уставился на меня.

— Это было из-за меня, Мара, из-за того, что я заставил тебя сделать.

— Ты не заставлял меня убивать всех до единого живых существ в той комнате. Я сделала это сама.

— Не всех в комнате.

— Что?

— Ты не убила всех в той комнате.

— За исключением нас — убила.

Ной невесело рассмеялся.

— В том-то и дело. Ты могла бы убить меня. Я мучил тебя, и ты могла бы покончить с этим, покончив со мной. Но ты так не поступила. — Он смахнул волосы с моего лица. — Ты сильнее, чем думаешь.

Рука его задержалась на моей щеке, и я в муке закрыла глаза.

— Да, мы не знаем, как и почему это случилось с тобой… С нами, — сказал Ной. — Но мы разберемся.

Я открыла глаза и уставилась на него.

— Ты за это не в ответе.

— К чертям собачьим, что не в ответе. Я хочу тебе помочь.

Я резко вдохнула.

— А что будет завтра? Кто-нибудь станет гадать, что убило сотни существ вымирающих видов.

— Не беспокойся, я…

— Все исправишь? Ты все исправишь, Ной?

Произнеся эти слова, я поняла, что именно это и было у него на уме. Несмотря на весь свой рационализм, он и вправду думал, что может исцелить меня, как мог исцелить всех остальных.

— Ты думаешь, именно таким образом все и уладится? Я облажаюсь, а ты об этом позаботишься, так ведь?

То была просто еще одна проблема, которую можно было решить, если только мы вложим в нее достаточно времени, практики или денег. Вложим в меня. А когда опыт провалится — когда я потерплю провал — и умрут люди, Ной будет винить себя, ненавидеть себя за то, что не смог этому помешать. За то, что не смог меня остановить. Я не должна была так с ним поступать. Поэтому сказала единственное, что могла:

— Мне не нужна твоя помощь. Ты мне не нужен.

Слова эти на моем языке ощущались бунтарскими. И они ударили его, как пощечина.

— Ты лжешь, — сказал Ной низким спокойным голосом.

Мой голос был холодным и отстраненным.

— Думаю, будет лучше, если я с тобой больше не увижусь.

Не знаю, откуда у меня взялись силы такое сказать, но я была за них благодарна.

— Почему ты так поступаешь? — спросил Ной, пронзая меня ледяным взглядом.

Я начала терять самообладание.

— Ты и в самом деле задаешь мне этот вопрос? Я убила пять человек.

— Нечаянно.

— Я этого хотела.

— Господи, Мара. Думаешь, ты единственная, кто хочет, чтобы с плохими людьми случились плохие вещи?

— Нет, но я единственная, кто получает то, чего хочет, — сказала я. — И Рэчел, между прочим, не была плохим человеком. Я любила ее, и она ничего плохого мне не сделала, и все равно она умерла из-за меня!

— Может быть.

Я круто развернулась.

— Что? Что ты только что сказал?

— Ты все еще не знаешь, было ли случившееся в психушке несчастным случаем.

— Мы снова вернулись к тому, с чего начали? В самом деле?

— Послушай. Даже если это не было…

— Это не было, — сказала я сквозь сжатые зубы.

— Даже если это не было несчастным случаем, — продолжал Ной, — я могу предупредить тебя в следующий раз, когда такое грозит случиться.

Мой голос стал низким:

— Так, как ты предупредил меня перед тем, как я убила Моралес.

— Это нечестно, и ты это знаешь. Тогда я понятия не имел, что происходит. Теперь я знаю. В следующий раз, когда такое произойдет, я тебя предупрежу и ты остановишься.

— Ты имеешь в виду, заставишь меня остановиться.

— Нет. Решать тебе. Всегда решать тебе. Но, может, если ты станешь терять власть над собой, я смогу помочь тебе вернуться.

— А что, если что-нибудь случится, а тебя не будет рядом? — спросила я.

— Я буду рядом.

— Но что, если тебя все-таки не будет?

— Тогда я буду в этом виноват.

— Именно!

Ной старательно сохранял непроницаемое выражение лица.