Казаки мужественно защищали свою свободу и право на землю, но сдержать натиск панов не могли. Часть казачества была вынуждена отступить дальше на юг. В первые десятилетия XVI в. начало увеличиваться казацкое население в юго-восточном пограничье Украины, преимущественно в районе Канева и Черкасс. Чтобы преградить татарам дорогу в Литву, в Каневе и Черкассах, тогда еще небольших местечках, были сооружены деревянные замки, служившие также местом пребывания администрации староств.
Каневский замок представлял собой небольшой прямоугольник (длиной около 80 м, шириной 40 м). Его стены были сложены из 26 городен — заполненных землей срубов. На стенах, обмазанных для защиты от огня глиной, и на шести башнях стояли пушки, бочки со смолой и водой. Замок опоясывал ров, через который был переброшен подъемный мост. Но все это сооружение, как писали в 1552 г. правительственные ревизоры, обветшало, даже при малейшем ветре шаталось и скрипело, угрожая рухнуть и похоронить под собой людей. Гарнизон замка не превышал нескольких десятков бояр (мелких служилых людей). Черкасский замок был немного больше Каневского, и в 1552 г. при нем кроме бояр-конников была рота жолнеров и 60 служебников. Жалкое состояние пограничных крепостей объясняется нерадивостью литовского правительства, которому всегда не хватало средств и желания для того, чтобы позаботиться об охране южной пограничной полосы.
В южные районы, несмотря на опасность со стороны кочевников, чаще всего переселялись те, кому наступление панов угрожало неизбежным закрепощением. Район Канева и Черкасс украинские современники считали основным местом сосредоточения казачества, а в России с XVI в. само название «черкасы» стало нарицательным для украинских казаков (позднее «черкасами» в России называли вообще всех украинцев.) Местное казачество было почти единственной силой, противостоявшей татарским захватчикам.
Вскоре, однако, магнатско-шляхетское колонизационное движение, начавшееся вслед за народной колонизацией, достигло и этой местности. Уже в первой половине XVI в. на южном пограничье осели крупные феодалы, занявшие вместе с землями должности старост и подстарост. За магнатами тянулись мелкие панки. Они оседали в Каневе и Черкассах в качестве служилых людей, получали от великого князя земельные пожалования или попросту захватывали земли. Уже в начале XVI в. в Каневском старостве было 21 панское село, а также уходы — речные и другие промыслы. Став владельцами земель, феодалы принуждали население платить денежную и натуральную дань: от дыма — 7 грошей, за пасеку — 12, за пользование бобровыми гонами — половину добычи, из рыбного улова — треть.
Не менее тяжелыми были повинности, которые отбывало население местечек, в частности Канева и Черкасс, а также разные платежи. Meщане ремонтировали замки, нанимали за свой счет стражу для охраны замковых ворот (на это брали с дыма по грошу и четверти ржи), выставляли сторожу «в поле» и посылали отряд «конно» и «збройно» в погоню за неприятелем. Кроме того, мещане предоставляли содержание и подводы великокняжеским чиновникам, платили старосте по шесть грошей на рождество (колядки), три дня в году ходили в пользу его «на ловы» и т. д.
Формально старосты были лишь наместниками великого князя, в действительности же — всевластными господами в староствах. Черкасский староста Евстафий Дашкевич (1514–1535), как отмечалось в грамоте Сигизмунда I В. Тышкевичу, преемнику Дашкевича, заставлял жителей «работать на себя каждый день, возить дрова, косить сено, тянуть сеть». Кроме перечисленных, Дашкевич «замышлял и иншие роботизны, чего они пред тем с продков (предков) своих не повинни були робити». Дашкевич отбирал у рыбаков и охотников половину добычи, назначал выгодные для себя цены на казацкие товары, наконец, захватил у казаков уходы на первых пяти днепровских порогах («то дей все пан Остафій себе привлащил»[120]).
Принуждая казаков отбывать повинности и платить налоги, старосты, чтобы создать видимость законности такого рода действий, называли их «мещанами». И хотя казаки, считая себя свободным населением, выступали против такого произвола, их продолжали все более угнетать.
Наступая на казаков, старосты использовали противоречия, существовавшие в их среде. Опираясь в своих действиях на богатых казаков, они предоставляли им право откупаться от повинностей и посылать для отбывания военной службы вместо себя наемных людей. Со временем эти казаки из «потужников», обязанных отбывать повинности наравне с остальным казачеством, превратились в «старостинских поплечников». Об этих богатых черкасцах говорили в 30-х годах XVI в., что они взяты Дашкевичем «под свою моц» (защиту) и освобождены от всех общих городских повинностей.
Вместе с приезжими служилыми людьми — мелкой шляхтой, боярами и др. — богатые казаки начали входить в окружение старост, становиться старостинскими «служебниками». Из таких казаков в середине XVI в. составлялись целые отряды. Принятым на службу казакам нередко давали в условное владение землю. Подобно старосте и служилым людям, они захватывали, в частности, казацкие уходы, всячески угнетали местное население.
В ответ на разные притеснения и «здирства», в том числе и со стороны казацкой верхушки, в 1536 г. на территории Каневского и Черкасского староств вспыхнуло восстание. Староста В. Тышкевич был изгнан из Черкасс вместе со своими служебниками. Когда же из Киева прибыл отряд карателей, черкасцы не впустили его в город, а каневцы впустили часть его и тотчас истребили. Вскоре, однако, восстание было подавлено с помощью прибывшей из Киева артиллерии.
После расправы с «великим бунтованием оных черкассцев и каневцев» Ян Пенько, назначенный старостой, начал мстить населению. Спасаясь от репрессий, много казаков бежало: одни за Днепровские пороги, другие в Россию. Режим в Каневском и Черкасском староствах стал еще более суровым.
Казацкая колонизация Запорожья. В хозяйственной жизни казачества, особенно на среднем Днепре, чем дальше, тем большую роль стала играть местность за Днепровскими порогами. Одним из главных богатств этого края с его многочисленными реками и речками была рыба. В плавнях водились бобры, выдры, дикие свиньи, куницы, водяная птица, в балках и байраках — лисицы, волки, медведи. В степях паслись табуны диких лошадей, много было туров, лосей, а из птиц — дроф, куропаток и др.
Чигирин. Рисунок XVII в.
Уже в начале XVI в. (а возможно, и раньше) население ближайших к порогам местностей начало осваивать этот край. В 1527 г. крымский хан Сагиб-Гирей жаловался литовскому правительству на каневских и черкасских казаков, которые селились вдоль Днепра возле самых татарских кочевий. Тут появилось много уходов: казаки ловили рыбу, охотились на зверя. Так, люстрация Каневского замка 1552 г. кроме промыслов перед порогами называет уходы за порогами — близ Томаковкч, Базавлука, Аргачина и даже Тавани, где татары в 1492 г. построили крепость Ислам-Кермен (Аслан-городок). Для каждого промысла был свой сезон. Когда он кончался, казаки с соответствующей добычей (рыбой, мехами, людом) возвращались на место постоянного жительства. Что касается сапетов (рыбных промыслов) и пасек, то там люди оставались и на зиму. Запорожье никогда не было безлюдным. Этот факт ревизоры Каневского замка засвидетельствовали такими словами: казаки «уставичне (постоянно живут на уходах. — Ред.) на мясе, на рыбе, на меду з пасек, з сапетов и сытят там себе мед, яко дома»[121]. Наконец, наличие прекрасных пастбищ обусловило раннее появление в этом крае скотоводства и основание зимовников (хуторов), где кроме хат имелись загоны для скота и запасы сена.
Чем дальше на юг Украины, тем все большее значение в хозяйстве приобретали промыслы. До массового заселения юго-восточной части Киевщины и Левобережья уходниками были крестьяне владельческих и великокняжеских имений Северо-Западной Киевщины и смежных с ней мест, а также те из горожан, которые занимались промыслами. В этих районах, где фольварочного хозяйства во второй половине XV и в начале XVI в. не было, либо оно только начинало развиваться, важным способом эксплуатации уходников была продуктовая рента, источником которой являлся промысел. По мере усиления эксплуатации рента росла, что побуждало оброчников — крестьян и мещан — осваивать новые промысловые угодья. Вместе с тем развивалось и промысловое предпринимательство. Богатые мещане нанимали (за долю добычи или цену доли) ватаги из так называемых гультяев и направлялись на поиски угодий все далее и далее в степи.
Уходники разведывали и осваивали новые места, способствуя тем самым колонизации юго-восточных степей беглыми крестьянами. Порывая связи с феодалами и феодальными властями, уходники входили в состав основываемых беглыми крестьянами казацких общин. Уходники сыграли, таким образом, известную роль в образовании казачества, особенно за Днепровскими порогами, где земледелие стало развиваться в основном лишь с XVIII в.