— Да в Центр, надо забрать кое-какие мамины вещи. Там все очень о ней беспокоятся, дети приготовили для нее открытку с добрыми пожеланиями.
— Ее это подбодрит.
— Конечно. Еще мне надо будет по дороге купить продуктов, мы хотим приготовить ужин. Мама заказала ребрышки, сладкий картофель и кукурузный хлеб... ах да, чуть не забыла, и шампанское. Хочет отметить появление в моей жизни любви.
— Похоже, сегодня вечером у вас намечается праздник.
Дилан на несколько секунд замолчала.
— Рио, я так рада видеть, как она улыбается. Я хочу, чтобы последние дни, что ей остались, были для нее самыми счастливыми.
Рио это отлично понимал. Дилан торопливо попрощалась, пообещав позвонить, когда вернется в квартиру матери. Рио задумался. Он не знал, как ему прожить без Дилан эти несколько недель или, возможно, месяцев. Конечно, для вампира Рода, живущего столетия, это небольшой срок, но для влюбленного — целая вечность.
Он должен быть рядом с Дилан в этот трудный для нее период.
Он знал, что нужен ей.
Закрыв телефон, Рио обернулся и встретился взглядом с Луканом, стоявшим у дверей лаборатории. Утром, проводив Дилан, Рио рассказал главе Ордена о том, что влюбился и что они с Дилан связали себя кровными узами. Рассказал о матери
Дилан, ее болезни и возможной попытке спасти ее с помощью уникального дара Тесс.
Рио не знал, как долго Лукан стоял у дверей, но, судя по взгляду, он отлично понимал, что в Нью-Йорке все значительно хуже, чем могло бы быть.
— Как там Дилан, справляется?
Рио кивнул:
— Она сильная. Держится отлично.
— Ну а ты, парень, как?
Рио хотел было заверить, что он в порядке, но пронзительный взгляд Лукана остановил его.
— Я пообещал ей, что приеду сегодня ночью, — сказал Рио. — Я должен быть с ней, Лукан. В первую очередь это нужно мне самому. Честно говоря, я не знаю, что со мной будет, если я останусь здесь. Она единственная, кто помогает мне держать себя в руках. Она мне нужна как воздух.
— А Орден?
Рио помолчал, задумавшись.
— За Орден и своих товарищей я отдам жизнь, ты же знаешь.
— Да, знаю, — ответил Лукан. — Ты не раз доказывал это.
— Я готов умереть ради Ордена, но Дилан... Cristo. Эта женщина, как никто другой, дает мне смысл жизни. И я должен быть сейчас с ней, Лукан.
Лукан серьезно кивнул:
— Сегодня на ночное патрулирование я пошлю другого. А ты делай то, что считаешь своим долгом...
— Лукан, — Рио посмотрел главе Ордена прямо в глаза, — я должен буду остаться с Дилан до самого конца, пока ситуация с ее матерью не разрешится. Это может продлиться несколько недель или даже месяцев.
— И что ты хочешь этим сказать?
Рио выругался про себя.
— Хочу сказать, что буду с ней столько, сколько понадобится. Я выхожу из Ордена, Лукан. И сегодня вечером уезжаю в Нью-Йорк.
— Вот тебе коробка, милая, — сказала Дженет, входя в кабинет Шерон с пустой коробкой из-под бумаги. — Она прочная и с крышкой.
— Спасибо, — поблагодарила Дилан, поставив коробку на заваленный всякими вещами стол. — У мамы тут целый склад.
Дженет рассмеялась:
— Да уж, милая. Твоя мама, сколько я ее знаю, ни одной бумажки не выбрасывала, хранила все фотографии, открытки, словно все это было ей дорого. — Дженет со слезами на глазах оглядела кабинет Шерон. — Нам будет не хватать ее. У нее был особый подход к девочкам. Все ее обожали, даже мистер Саса был ею очарован, а на него не так-то просто произвести впечатление. Ее легкий нрав притягивал людей.
Дилан улыбнулась лестным словам, но ей было трудно слышать, как о матери говорят в прошедшем времени.
— Спасибо за коробку, Дженет.
— Не за что, милая. Тебе помочь?
— Нет, спасибо, я почти закончила.
Дилан подождала, пока Дженет уйдет, и принялась складывать вещи в коробку. Трудно было решить, что может быть ценным для матери, а что нет, поэтому Дилан просто ссыпала в коробку все, что попадалось под руку.
Ее взгляд задержался на нескольких фотографиях: Шерон стоит, обнимая за худенькие плечи двух девочек в обтягивающих топах и мини-юбках; Шерон за стойкой в магазине мороженого, широко улыбается, глядя на девочку рядом с ней, гордо держащую в руках плакат «Лучший работник месяца».
Шерон дружески общалась со всеми, кто волею судьбы попадал в Центр. Всеми силами старалась помочь девочкам справиться с проблемами, которые заставили их сбежать из дома.
От гордости за мать у Дилан на глаза навернулись слезы, она порылась в столе в поисках салфетки, но ничего не обнаружила.
Дилан не собиралась весь вечер просидеть в кабинете матери и проплакать над кипой старых бумаг. Она вспомнила, что где-то видела рулон бумажных полотенец. Дилан крутанулась в кресле и по выцветшему ковру проехала к шкафу.
Рулон нашелся.
Дилан вытерла лицо, развернулась и чуть не свалилась с кресла: у стола маячил призрак молодой женщины. К ней присоединился еще один. Оба призрака раскачивались, то сгущаясь, то становясь почти прозрачными. Появилась третья девушка, затем четвертая... и наконец Тони, которую Дилан видела в палате матери.
— О господи, — выдохнула она. Работающие в Центре люди даже не подозревают, что их посетила целая компания призраков. — Вы здесь из-за моей мамы?
Призраки смотрели на Дилан в зловещем молчании, их силуэты колыхались, как пламя свечи на ветру.
«Помоги им, — не разжимая губ, произнес один из призраков. — Им нужна твоя помощь».
Черт возьми, у нее сейчас нет времени со всем этим разбираться. Ее голова занята совсем другими проблемами.
Но внутри что-то екнуло, заставляя Дилан слушать, что говорят ей призраки.
Она должна будет что-то сделать.
«Он не перестанет терзать их, — сказал другой призрак. — Он будет продолжать убивать».
Дилан схватила листок бумаги и начала записывать то, что слышала. Если она ничего не понимает, возможно, Рио или другие воины увидят в этом какой-то смысл.
«Они под землей».
«В темноте».
«Кричат и плачут».
«Умирают».
В шелестящем шепоте призраков Подруг по Крови звучали боль и страх. Дилан чувствовала родство с каждой из них и с теми, которые, по их словам, были еще живы, но находились в смертельной опасности.
— Назовите мне имя, — тихо попросила Дилан, надеясь, что сотрудники Центра, сидевшие в соседней комнате, ее не услышат. — Я не смогу помочь, если не буду знать деталей. Пожалуйста, услышьте меня. Скажите, кто мучает нас.
«Драгос».
Дилан не знала, кто из призраков произнес это слово и как ее из мира живых смогли услышать в мире мертвых. Но слово мгновенно отпечаталось в ее мозгу.