впереди, который был манящим маяком. Корал быстро и ловко рассекала волны и представляла, как с бульканьем вонзает свой клюв в его тело. Это были звуки музыки, неважно какой. Она ускорилась.
Когда Корал приблизилась к предателю, разорившему её гнездо, то не заметила его товарищей – тех, кто на самом деле украл яйца. Они спустили лодки на воду и кружили позади. Быстро передвигаясь, два судна обошли дракона с боков. Благодаря своему острому зрению она увидела бы их без затруднения, и даже без лунного света: двойные линзы в ее глазах позволяли свету отскакивать назад и вперед внутри затылочной камеры, давая изображению вырастать до больших размеров. Но Ярость поглотила Корал и единственное, что она видела кроме охотника, едва держащегося на воде, было её разоренное гнездо, сломанная скорлупа и разбитые мечты. Дракон-черепаха не подозревала, что собственная смерть была так близка.
В отличие от лодки предателя, корабли его товарищей были хорошо оснащены и подходили для ловли драконов. В то время как Корал подплыла к Грегору, в воздух полетели гарпуны и копья. Дракон-черепаха, снедаемая местью, даже не заметила этого и не сделала ничего, чтобы избежать попадания. Один за другим железные наконечники били по её спине, пробивая прочный панцирь. Каким-то образом охотникам удалось остановить её в нескольких дюймах от Грегора и оттащить назад.
Корал была безумна в своей мести: вставала на дыбы и молотила лапами по захватившей её привязи. Она извергала из себя обжигающий пар, но ослепленная жаждой крови и дезориентированная, ни в кого не попала. Корал закричала – и крик её эхом расходился от озера на многие мили вокруг. Вода покрылась плёнкой из её крови, дракон слабела всё сильнее. Её внешние веки стали тяжелыми, она повернулась к Грегору и последнее, что увидела дракон-черепаха, было перепуганное лицо предателя, тонувшее в красной пелене. Затем её глаза закрылись навсегда, и огромное безжизненное тело стало плавно покачиваться между двумя лодками, как марионетка.
Глаза Дарго не были созданы для слёз. Даже если бы дракон смог заплакать, то что значили бы его слёзы на фоне обширной водной глади озера? Тем не менее, в своем сердце он оплакивал Корал и её судьбу, настолько несправедливую к ней. Она заслуживала лучшего. Хоть он и предупреждал о том, что помогать этим отвратительным людям глупо: встреча с ними не могла принести ничего хорошего. Дарго оказался прав, но желал ошибаться. И сегодня он увидел больше, чем просто смерть близкого ему существа. Сегодня он убедился в том, что такое Ярость и какие последствия она может принести его народу. Он приплыл как раз в тот момент, когда ненависть и ярость захлестнули чистейшую душу, которую он когда-либо знал в жизни, и увидел, к чему привели её безрассудство и безумие.
«Будет ли у всех такая судьба? – спрашивал себя он. – Быть ослепленными Яростью до конца своих дней или быть уничтоженными ненавистными людьми? Или, что еще хуже, быть порабощенными ими до самых Сумерек?»
С возрастающим гневом и внезапной свирепостью, которые удивили его самого, он сказал себе: «Нет, я не допущу этого, даже если это означает рабство у других существ».
Он твердо решил сам поговорить с другими членами совета по поводу предложения Саммастера для своего рода. Дарго был уверен, что не встретит сопротивления с их стороны на предложение лича, когда они узнают о том, какая ужасная судьба постигла главного противника сделки с Культом. Если бы он был философом и поразмышлял над всеми хитросплетениями судьбы, то увидел бы иронию в том, что самый ярый противник Саммастера стал самым величайшим примером того, что сделка лучше бессмысленной смерти. Но философия и размышления не были сильной стороной Дарго. Он был просто тем, кто наблюдал, как его любовь встретила разрушительное пламя Ярости, и решил, что не потеряет больше никого, чего бы это ни стоило.
Последний взгляд на людей, увозивших тело Корал – и Дарго нырнул в глубины озера. Для всего мира его исчезающий силуэт остался не боле чем танцующими бликами лунного света на волнах.
Всё глубже и глубже уходил он, стараясь найти остальных до того, как возможность будет упущена. Они примут предложение Культа Дракона – это будет их спасением. И как только он нырнул в темное и глубокое сердце озера Тэйламбар, в его собственном сердце появился холод, и оно стало ледяным; как будто бесконечная зима овладела им, и никакая весна его уже не растопит.
ПОКАЯННЫЕ ОБРЯДЫ
Кейт Френсис Стром
6й день Чеса Год Разбушевавшихся Драконов
Свечной воск, словно кровь скатывался вниз по горящим свечкам в переполненной капелле.
Драккен Таал почесался через свою грубую серую мантию и посмотрел на стекающую жидкость с едва скрываемым раздражением. В воздухе, плотной стеной, почти блокируя ему возможность дышать, стоял едкий запах ладана, а со всех сторон его подпирала вонючая масса людских и эльфийских тел. На отдалённых хорах глубокие голоса тянули непривлекательную мелодию. Он сильно мотнул своей, покрытой огромными рогами головой, что принесло некоторое облегчение от этой назойливой, несмолкаемой гармонии, однако вызвала неодобрительные комментарии у его соседей по толпе. Он медленно повернулся к этим причитающим имбицилам, пугая их чёрными чешуям, покрывавшими всё его лицо. Он оскалился, обнажив несколько рядов ужасных острых зубов и, при виде страха в глазах толпы, оскал этот перешёл в улыбку. Ах, как просто бы было схватить каждого из них и…
«Во имя Слёз Ильматера, - мысленно обругал себя Драккен, - что я творю?»
Он перестал двигаться вперёд, низко поклонился и мягко прорычал извинение. Прежде, чем ошарашенная толпа могла среагировать, он протиснулся мимо, остановившись лишь когда добрался до относительной безопасности затенённой апсиды.
Что-то было не так.
Выглядывая из глубины своего затенённого укрытия, Драккен остановил свой взгляд на покрытый саваном труп, лежащий на главном алтаре. Арранот Фен – младший настоятель Монастыря Белой Ивы и единственный его обитатель, который поддержал желание Драккена обрести убежище здесь, внутри этих священных стен – теперь лежал неподвижным и безжизненным, завернутым в плотные, трижды благословенные церемониальные одеяния и был окружён своими братьями по вере в Ильматера, которые стояли на страже, пока его дух совершал своё последнее путешествие в пристанище объятий Плачущего Бога.
Там, на алтаре, лежал возможно самый верный из его друзей и всё же, Драккен ничего не чувствовал.
Нет, не ничего. Сказать так было бы