«Если меня найдут после этой проверки с перегрызенным горлом, ну что ж, хотя бы будет понятно, кто это сделал. Скажут, сам дурак, чего на подводную лодку служить не пошел».
– В общем, чего я перед вами распинаюсь, товарищи летчики и техники, чего сказать хочу. Если в конце проверки боеспособными будут хотя бы семьдесят процентов самолетов, ваше счастье, а вот если меньше половины, то пеняйте на себя. Тогда обрушусь на вас со всем пролетарским гневом. Вопросы по существу мною сказанного есть?
– Товарищ командир, а у вас награды имеются? – Закадычный друг Кривошеева, сержант Вакаев, вскакивая от волнения чуть не опрокинул стул.
– Имеются.
– А какие?
– Правительственные.
– А ранения есть?
– Так, вопросов больше нет. Готовьтесь, сейчас у вас жара начнется, а я, пожалуй, прогуляюсь до штаба. Долгих, за мной.
Неизвестно, сколько бы продолжалась расчистка полосы вручную, если бы лейтенант Долгих не рискнул предложить майору крайне необычное решение проблемы.
– Товарищ майор, разрешите обратиться? – с некоторым душевным трепетом обратился Долгих к Самойлову.
Майор, смотревший в это время на галдящую толпу, вооруженную разнообразным шанцевым инструментом, обернулся и, не спеша отвечать, усмехнулся.
– Воевал, лейтенант?
– Да. Раньше служил в 19-м Краснознаменном истребительном авиационном полку.
– Ясно, можешь не продолжать. И давай, как сказал товарищ генерал-лейтенант, без официоза. Я – Виктор.
– Иван, – старший лейтенант крепко пожал протянутую руку.
– Ну, что там у тебя за вопрос?
– Предложение. Есть у нас рядовой Пьянзин, родом из Пензенской области, кажется.
– Иван, ближе к делу.
– Так я и говорю, техникой интересуется и постоянно придумывает всякие приспособления. Даже взыскание через этот интерес имеет.
– Короче, Ваня! Что придумал твой Пьянзин?
– Так я и говорю. В третьей эскадрилье И-15 есть, летать он уже не может, но мотор у него исправный. По полю шустро катит.
– И?..
– Вот Михаил, значит, и предлагал к самолету отвалы приделать и так полосу чистить.
– И как?
– Успели два ножа сделать и разок опробовать, а потом товарищ комиссар запретил.
– А поехали-ка, друг мой Иван, найдем твоего Пьянзина. Ножи-то еще целы?
– Не знаю. Вроде должны были где-то быть. Что им сделается-то?
– Тогда чего стоим? Кого ждем?
И они поехали. Нашли и красноармейца Пьянзина, и истребитель с ободранными крыльями, и даже чуть тронутые ржавчиной ножи. И хотя, к большому сожалению Долгих, реализовать идею самолета-снегоочистителя не удалось, но концепция была признана правильной и реализуемой. Ножи в авральном порядке наживую присобачили к двум ЗИС-5 и отправили совершать трудовой подвиг.
За два с половиной часа, которые понадобились для очистки взлетной полосы, аэродром, казалось, проснулся от зимней спячки. Забегали спешащие по неотложным делам люди, затарахтели десятки моторов, перекрывая веселый матерок соскучившихся по работе техников и пилотов. Очнувшись после долгого сна, перед ангарами наматывали восьмерки самолеты, проверяя системы перед вылетом.
Выглянуло солнце, повеяло теплым южным ветерком, и командованию дивизии даже показалось, что самое страшное уже позади. А капитан Ларин, успевший вернуться из разведывательного полета, вообще вздохнул с облегчением, так как прибыл командир 51-го ИАП майор Горшенин.
А потом началось. Сначала возник спор, в каком порядке взлетать. На этот счет подполковник Котов, майор Горшенин и капитан Трыкалюк имели каждый свое, единственно правильное мнение. Обратились к генерал-лейтенанту и, разумеется, получили втык. В итоге Кот, как старший по званию, принял единоличное решение взлетать поэскадрильно, чередуясь: первыми истребители, затем бомбардировщики.
– Вот сейчас начнется веселуха. Держи, Иван, – майор протянул Долгих несколько бумажных листов и остро отточенный синий карандаш.
– Это что?
– Список самолетов дивизии. Я, кстати, напротив тех шести, что в Плавск летали, крестик уже поставил.
– Спасибо.
– Не за что. Да, чуть не забыл: хоть я тебя и изъял на время из штата, но что-то мне подсказывает, что нового дежурного твое начальство назначить забыло. А значит, товарищ старший лейтенант, распорядитесь в конце взлетной полосы поставить медиков и пожарных.
Долгих даже замер, не понимая, как такая простая мысль сразу не пришла ему в голову. В его полку служат несколько совсем молодых летчиков, да и с материальной частью, чего уж от себя скрывать, не все гладко. У бомберов наверняка дела обстоят так же. Значит, вероятность аварии весьма и весьма велика. А уж про то, что пара самолетов точно выкатится за пределы ВПП, и говорить нечего.
«А майор-то хитрован, как же, не отличает он истребитель от бомбардировщика. Ох, чувствую, наплачутся наши командиры с ним», – промелькнула у Ивана в голове озорная мысль.
– Разрешите выполнять?
– Выполняйте.
Заразившись вирусом самостоятельности, Долгих не только вывел на полосу все штатные средства медпомощи и пожаротушения, но и, мобилизовав свободных бойцов из роты аэродромной охраны, создал два вспомогательных поста. Сейчас старший лейтенант сидел в кабине все той же видавшей виды полуторки и ждал. С момента прилета генерал-лейтенанта прошло уже более трех часов, день перевалил на вторую половину, а дивизия так и не приступила к полетам. Сначала разразился грандиозный скандал из-за выдачи боеприпасов, потом внезапно оказалось, что из трех автомобилей-стартеров исправен только один.
Но вроде бы наконец-то все утряслось. Долгих увидел, как истребитель капитана Ларина, понемногу разгоняясь, покатил к месту старта. Еще пара минут, и первая эскадрилья начнет взлет. Иван поерзал, удобнее устраиваясь на сиденье, и пододвинул к себе планшет, готовясь делать отметки. Через секунду спохватился и несколько раз легонько постучал костяшками пальцев по дереву кабины, мысленно желая парням удачи.
Старший лейтенант Долгих стоял чуть позади майора и в очередной раз радовался, что не ему приходится выслушивать ор генерал-лейтенанта. Если убрать мат, угрозы и обещание всех в очередной раз отдать под трибунал, упреки были вполне справедливыми. Мало того что подъем дивизии в воздух занял без малого четыре часа, так еще 5-я бомбардировочная эскадрилья вообще не взлетела, потому что засветло вернуться она уже не успевала. Было высказано предложение вернуть и 5-ю эскадрилью истребителей, но приехавший к тому времени командир дивизии полковник Шерстнюк поручился, что обеспечит освещение взлетно-посадочной полосы прожекторами.
Иван прекрасно знал, что из себя представляет 5-я эскадрилья, там были собраны устаревшие бипланы И-15 и И-15бис, но это еще полбеды. Главная проблема, по мнению Долгих, была в том, что практически все молодые пилоты проходили службу именно там. И в то, что все они смогут нормально сесть в сумерках при свете прожекторов, Ивану верилось с большим трудом. И старлей категорически не понимал, на что надеялся полковник.
Также большой и неприятной неожиданностью не только для Ивана, но и для командования стало техническое состояние самолетов. Ни для кого не было секретом, что в дивизии требуют заводского ремонта восемь истребителей и три бомбардировщика, но того, что еще семнадцать машин, в том числе уже слетавший И-16, у которого порвался шланг маслонасоса, не смогут взлететь из-за неисправностей, не ожидал никто. Плюс из двух Як-1 взлететь смог только один, из десяти МиГ-3 – два, да еще один вылет засчитали потому, что он, Иван Долгих, тоже порывался лететь. На остальных новейших истребителях летать было некому.
Итого из 135 самолетов дивизии взлететь смогли 48 истребителей и 40 бомбардировщиков. Два истребителя и один бомбер, как и предвидел старший лейтенант, выкатились за полосу. Тогда на аэродроме было еще какое-то подобие порядка и все обошлось без повреждения машин и серьезных травм пилотов.