Читать интересную книгу Школа двойников - Марианна Баконина

– Я опоздал объясниться…

– А что вы собирались объяснять? – Лизавета решила наконец вмешаться.

– Вот! – назидательно поднял палец незнакомец. – С этого следовало начинать, Лиза!

Как правило, от такого обращения Лизавета сразу становилась на дыбы. Ей в целом нравилось выбранное родителями имя – звучное, императорское… А вот с традиционными уменьшительными и ласкательными обращениями всегда была беда. За распространенным и общеупотребительным «Лиза» ей мерещились всяческие подлизы, блюдолизы и прочие недостойные людишки, а посему против таких попыток уменьшить ее и приласкать Лизавета категорически возражала.

– Елизавета Алексеевна, если не возражаете. – В ее голосе сразу зазвучали елей и яд.

– Так пышно? – белозубо улыбнулся Фельдмаршал, в темноте его улыбка просто-таки сверкала.

– Да, будьте добры, – величественно покачала головой Лизавета, затем с видом вдовствующей королевы изрекла следующий вопрос: – А вас как называть?

Изрекла и внутренне поморщилась. Она тоже начала играть несвойственную ей роль. Воздух, что ли, в этой темной комнате был такой?

Незнакомец в пальто ответил коротко и без затей:

– Георгий.

Саша, мгновенно порывшись в памяти, тут же выудил цитату из всенародно любимого кинофильма, удостоившегося даже заокеанского Оскара.

– Можно Жора? Или Гога? Или Гоша? Как вас еще называли, господин соглядатай?

– По-всякому… Может, хлебнешь? – Человек с внешностью самого честолюбивого из британских военных отличался просто-таки монашеским смирением. Что странно: мужчины, лелеющие над верхней губой столь замысловатую растительность, отличаются высокомерием и тщеславием. Значит, Фельдмаршал тоже разыгрывал святую простоту. Причем удачно. Он снова достал фляжку и повторил: – Хлебнешь? А то ты какой-то ершистый…

Саша взял флягу, сделал глоток и передал Лизавете. Она отпила и вернула коньяк владельцу. Тот тоже отхлебнул.

– Кстати, предлагаю считать, что мы выпили брудершафт. А то Георгий упорно обращается к нам на «ты», и, судя по всему, другая манера общаться ему глубоко чужда.

– Это дело. – Человек в пальто сделал еще глоток и снова отправил флягу по кругу.

– Я бы от брудершафта воздержался.

– Да будь ты великодушнее! – укорила Маневича Лизавета.

Третий глоток коньяка помог ей согреться. На Сашу он тоже подействовал благотворно.

– Лады.

– Отлично. Тогда вот что, ребята, ответьте, как вы вышли на это гнездо? И я вам все объясню. Да присаживайся ты! – Георгий махнул рукой, приглашая Лизавету устроиться рядом с ним.

Она предпочла не услышать приглашение и не увидеть фамильярный жест. Но стоять, словно Александрийская колонна, тоже было глупо, и Лизавета, чуть помедлив, села с другой стороны, около Маневича. Помолчали. Саша вдруг заворочался, похлопал себя по карманам куртки. Вздохнул.

– Слушай, а сигареты у тебя есть?

Фельдмаршал Георгий покопался в бездонных карманах своего пальто и достал пачку «Кэмела». Правильно, амбициозные шпики и должны курить «Кэмел», причем без фильтра.

– Огонь есть? – насмешливо спросил он.

– Имеется.

Саша Маневич солидно щелкнул «Зиппо». Вытащил из мягкой пачки короткую сигарету, предложил Лизавете. Она отрицательно покачала головой:

– У меня период «некурения», ты ведь знаешь.

– Молодец! И вообще не стоит курить женщине! – опять ввернул похвалу Георгий.

Саша, сделав первую затяжку, даже закашлялся. Лизавета дотронулась до его плеча.

– Плюнь, всегда и везде найдется учитель жизни. Не обращай внимания. Нам есть о чем подумать.

– Например, как отсюда выбраться.

Немедленно последовал очередной дифирамб:

– О-о-о, вы делаете успехи. Совсем, я вижу, очухались!

– Сейчас посмотрим, что тут можно сделать. – Маневич перекатился на бок и попробовал встать.

– Не трудитесь, двери крепкие, а окна замурованы. Я тут осмотрелся, пока вы отдыхали без сознания. Время было.

– И много времени? – недобро глянула на Георгия Лизавета.

– Много. Так что я успел все проверить. Каждую щелочку. Лучше поговорим.

– Хорошо, давай о деле. – Лизавета по-кошачьи облизнулась. – Нас вот обработали, а тебя почему-то миновала чаша сия. Интересно почему?

– Так ставишь вопрос? Отлично… Если не вдаваться в подробности, все дело в том, что я профессионал, а вы салажата.

– Так что ж ты у салажат информацию высасываешь? Тля усатая! – вспылил Саша Маневич. Оценив колоритное выражение, Лизавета усмехнулась и решила поддержать коллегу и друга:

– Значит, тебя не тронули, потому что ты профессионал? Я слышала, подобное соглашение о сохранении живой силы в свое время заключили КГБ и ЦРУ. Какую же из этих достойных организаций представляешь ты, а какую – те, кто на нас напал?

– Да они из одной шайки! – снова не удержался Саша. – Его подсадили к нам, чтобы он выведал, что нам известно! Кукушка!

– Ты не совсем владеешь терминологией. Надо было сказать – наседка.

– Стукач! Вот как надо было сказать!

– Я все же не понимаю – почему они занимались исключительно нами? Ты говоришь, что ты профессионал, – обратилась Лизавета к Георгию. – Но ведь и они профи… Вы что же, сразу друг друга опознали и решили поберечься?

– Не уверен, что мы имеем дело с настоящими профессионалами.

– Слушай, – Саша повернулся к Лизавете, – у него потрясающие способности, его надо в Думу или в правительство, там нужны люди, умеющие виртуозно не отвечать на любые вопросы.

– Салажата… – ласково и даже как-то мечтательно проговорил Георгий. – Наворотили черт-те чего, а все просто. Я, как они на меня напали, не стал устраивать бессмысленных драк, притворился оглушенным. Лапы вверх – и вся любовь. Первая заповедь профессионала: не можешь выиграть – сбереги силы.

– Значит, задача профи – угодить в запертую комнату целым и невредимым? – поинтересовался Саша.

– Да, – охотно согласился Фельдмаршал.

– И долго профи собирается сидеть в запертой комнате?

– Ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы определиться на местности и убедить товарищей по несчастью в том, что они должны быть предельно откровенны.

– Значит, мы должны быть предельно откровенны с ищейкой, которая висела у нас на хвосте и привела в каменный мешок! – Саша постучал по стене, на которую опирался.

– Опять двадцать пять. Я тоже попал в этот мешок, и привели меня сюда именно вы – я же за тобой следил. Разве я погнал тебя и Ли… Елизавету Алексеевну среди ночи к этому дому?

Возразить ни Саша, ни Лизавета не сумели. В комнате повисло тяжелое молчание. Первым заговорил Георгий:

– Ребята, сами посудите, если бы я вас сюда на посиделки устроил, разве стал бы сам мучиться? Думаете, чтобы выведать у вас ваши незамысловатые тайны, стоит прибегать к таким хитроумным уловкам? Вот уж нет. Вы бы у меня после третьего вопроса зачирикали. Надо уметь спрашивать…

Лизавета вспомнила университет, военную кафедру и своего преподавателя военного перевода. Ласковый сизоносый полковник умело прятал и хищный, проницательный взгляд умных серых глаз, и обширные познания. Полковник был тертым, битым и лукавым. Он читал им, смешливым легкомысленным студенточкам, азы военного перевода. Несмотря на солдафонские повадки, полковник умело парировал эстетские шуточки и при этом ухитрялся вдалбливать военные термины, принятые в армии США, в хорошенькие головки, увлеченные теориями Морозова, Льва Гумилева и Лотмана или французской косметикой и английскими тряпками. Причем вдалбливал надолго. Лизавета до сих пор могла нарисовать схему организации вооруженных сил потенциального противника. Помнила она и суровый ответ полковника на занятии, посвященном допросам военнопленных. Они прочитали образцы допросов, а потом ехидно поинтересовались, почему, мол, составители учебника так уверены, что пленные будут охотно отвечать. Полковник нахмурился и спокойно сказал: «Ваше дело – перевести вопрос и ответ. А о том, чтобы отвечали, позаботятся другие». И была в его хмуром взоре мрачная мощь и неумолимая сила, свойственная «тому, кто знает и может».

Нечто подобное читалось и в увещеваниях Фельдмаршала, упорно прощавшего Саше и Лизавете мелкие подковырки и ласково добивавшегося своего.

– Ребятки, я многое о вас знаю. Знаю, что вы сами запутались в трех соснах, и хочу вам помочь.

– Мы должны ему верить… – задумчиво произнесла Лизавета. Это был уже не вопрос.

– Еще чего! – откликнулся более упрямый Маневич.

– Ребятки, это за вами охотятся, и я должен понять, почему вы понадобились этим недоумкам!

– Это кто недоумки? Те, кто нас, салажат, и тебя, профи высокой пробы, сюда законопатил?

– Саша, ты не прав, – интеллигентно ответил Георгий, и снова в его голосе послышался звон булата, того самого булата, который упорно повторяет, что «все возьмет и все его». Он говорил тихо и твердо: – Чтобы отсюда выбраться, я… мы должны знать максимум и не наделать элементарных ошибок. Вы уже непредусмотрительно сунулись не в свое дело… – Георгий заметил, что Саша опять собирается возражать и скандализировать, и чуть повысил голос: – Я знаю, что вы каким-то образом докопались до двойников. Как – не знаю. Мы вообще поначалу думали, что вы в деле с той стороны. Зотов на допросе то и дело повторял, что все журналисты – провокаторы.