улицу, закурила.
– Прошлый раз, когда ты вернулся из Афганистана, у тебя был неживой взгляд монаха, который десять лет кряду медитировал в бутанском монастыре. Ты не создан для войны, Сверре.
Он ощутил легкое недовольство, как всегда, когда его сталкивали с неприятной правдой. Он и сам нередко задумывался о том, как такое возможно: человек участвует в совещаниях с крупными бизнесменами и в переговорах с ведущими политиками, и его же терзают тяжкие размышления и бессонница.
– Думай как хочешь, – храбро сказал он, – но армия нуждается во мне.
По всей видимости, Андреа намеревалась продолжить с предостережениями.
– Там я единственный раз в жизни был счастлив, Андреа. Афганистан я ни на что не променяю.
Сверре действительно ни на что бы не променял Афганистан. И не только тогдашние приключения или солдатскую дружбу. Но и линии проводов вдоль дорог, и вспышку света за секунду до того, как машина взлетела на воздух, и запах кордита и дизельного топлива, и даже талибов, что, затаившись в скалах, стреляли по ним. Штатским этого не понять, никогда в жизни.
– Вполне возможно, что мужчина, обманувший жену, счастлив, – ответила Андреа. – Однако это не причина для новой измены.
– Я уеду, – сказал Сверре и сменил тему: – Ты собиралась на башню?
Андреа хотела взять кое-что на кухне, и в каминной они столкнулись с Сашиными дочками, которые играли там в прятки.
– Марго! Камилла! – Андреа раскинула руки.
Девочки тотчас со всех ног устремились к ней, немного испуганно глянув на Сверре, который никогда не выказывал детям такую любовь, как его младшая сестра.
– А мы сегодня уезжаем во Францию, – хором сказали девочки, явно сгоравшие от волнения. – С папой.
– А мама разве не едет? – спросила Андреа.
Камилла чуть не плакала:
– Мамы теперь все время нет дома.
– Она работает, ты ничего не понимаешь, – сурово сказала Марго, глядя на сестру. Сверре она всегда нравилась, этакий очкастый «книжный червячок» без малого восьми лет от роду, но с таким багажом знаний, какой сестренке, да и ее ровесникам во сне не снился.
– Нельзя же все время работать, ведь вот-вот наступит Пасха! – сказала Камилла.
– Мама старается выяснить, почему бабушка так сердилась на дедушку. Это важная работа, – по-взрослому сказала Марго и улыбнулась Андреа.
– Мама пытается отыскать семейных призраков, – улыбнулась в ответ Андреа, которая любила рассказывать племянницам разные истории.
– Призраков? – испуганно переспросила Камилла.
Марго посмотрела на Андреа.
– Тетя Андреа, может, расскажешь нам историю про призраков?
– Ладно, – улыбнулась та, присела перед ними на корточки и понизила голос: – Расскажу, но только дайте слово не шуметь, когда поднимемся на башню. Иначе можно разбудить злых духов. Понятно?
Девочки кивнули, глаза у обеих загорелись. Андреа пошла вверх по винтовой лестнице, мимо кабинета Сверре на втором этаже и кабинета Улава на третьем, поднялась еще на два этажа. Здесь в коридоре было темнее.
– Бабушка брала меня с собой сюда, когда я была маленькая, – сказала Андреа с хитрой улыбкой. – Нам нужен кто-то, кто символизирует зло. Это Сверре.
Сверре оскалил зубы, приставил пальцы к голове, как рога, и завыл:
– У-у-у-у-у!
Девочки притворно испугались:
– Злодей Сверре, злодей!
Лестница скрипела и сужалась. Сквозь маленькие окна-бойницы за строительной сеткой смутно виднелись верхушки деревьев. На верхней площадке Андреа опять присела на корточки.
– Давным-давно, – начала она, зажигая спичку, – жила в Редерхёугене нянька по имени Рагнфрид. Приехала она в Редерхёуген молодой девушкой, когда родители ее в осенние шторма сгинули в море. Рагнфрид была строгая, но справедливая. Она кормила детей молоком, когда они были маленькие, а случись им нашкодить, угощала тростью. Особенно доставалось мальчонке по имени Пер. Он был мал ростом и слаб и плакал ей в коленки, когда мальчики постарше обижали его. Но у Пера был отец по имени Тур, и когда бабушка Вера родила Туру ребенка, в няньки мальчику, которого назвали Улавом, взяли, конечно, Рагнфрид. И вот однажды Рагнфрид с малышом Улавом и мамой Верой отправилась в путешествие на «хуртигрутен». И Рагнфрид погибла в волнах…
– Андреа… – сказал Сверре.
– У вас за спиной окно-розетка, – невозмутимо продолжала Андреа. – Если вы посмотрите сквозь красный карбункул посередине, то увидите, как ангелы наводят желтое пламя на синий фон. Конец близок.
Камилла закрыла лицо ручками.
– Я знаю, что такое окно-розетка, – сказала Марго. – Но в книгах пишут, что они бывают в церквах. Редерхёуген не церковь. Почему у нас тут розетка?
– Потому, – серьезно ответила Андреа, – что мы нарушили важнейшую заповедь церкви. Отринули Христа как своего Спасителя и возвысили себя в богов. Это высокомерие и гордыня, и за такой грех мы будем наказаны.
– Я в Бога не верю, – сказала Марго, карабкаясь вместе с сестрой по ограждению винтовой лестницы.
Тут они услышали шаги вверх по ступеням, а секунду-другую спустя увидели отца, Мадса.
– Марго, Камилла, вот вы где! Времени у нас в обрез, можем опоздать на самолет!
– До свидания, тетя Андреа и дядя Сверре! – воскликнули девчушки и побежали вниз.
Когда все стихло, Андреа искоса глянула в окно и сказала:
– Почему ты позволяешь папе командовать тобой?
– Ты о чем?
– Сам знаешь. Папа. Саша всегда была для него светом в окошке… по крайней мере, до сих пор. – Андреа засмеялась. – Мне-то наплевать. Но он ужасно относится к тебе, и, сказать по правде, ты не очень-то справляешься с этой ситуацией.
Сверре сел на подоконник бойницы, прямо против розетки. Глубоко вздохнул. По телефону он охотно делился с младшей сестрой своими невзгодами, но очень не любил, когда она начинала ставить ему диагноз.
– Все равно я скоро уеду, – храбро сказал он. – Отец есть отец. Он волен поступать по своему усмотрению.
Андреа медленно покачала головой:
– До чего же ты наивный.
Он сглотнул и неодобрительно посмотрел на нее.
– Наивный?
– Думаешь, я не видела, как этот осклизлый кровосос М. Магнус заходил к тебе? Я обратила внимание, потому что видела его в Редерхёугене за несколько дней до и несколькими днями позже. Они с папой разговаривали в каминной. Им в голову не пришло, что я слышала их разговор, а говорили они о тебе, Сверре.
– Обо мне? – переспросил Сверре, меж тем как к горлу подступил комок, словно в затопленном подвале повысился уровень воды.
– Да, что тебе нужна сложная задача, что поездка в Афганистан с отрядом «морских охотников» пойдет на пользу твоему характеру. Так твердил папа. И М.М. в конце концов согласился. Нехотя.
– Не может быть, – сказал Сверре, голос у него сорвался. Сестра нанесла удар прямо под ложечку, нет, ударил Улав, и он повис на канатах. В голове звучали