– Хамить не надо! Я вообще могу тебя забрать до выяснения обстоятельств за решётку, – решает напугать, как ей кажется, молодого парнишку.
– Херов как дров, а не решётка, иди, поиграй в другом месте, а я у твоего начальства узнаю, – иду к вахтёрше, сонной бабульке с клубком ниток и спицами.
– Бабуль, можно позвонить мне быстро! – прошу я.
– Звони, милок, – разрешает та, не отрываясь от вязания.
– Анатолий, а ты не много на себя берёшь? Начальство моё приплёл, кому ты звонить собрался? Фильмов насмотрелся? – Екатерина идёт за мной к телефону.
– В обком, – звоню я в приёмную Виктора Семеновича, желая, чтобы тот был на месте.
– Что бы ты знал, мы процессуально независимы даже от обкома, – начинает, было, следователь, но замолкает, слушая мой разговор.
А в трубке было слышно и собеседника на другом конце провода.
– Это Анатолий Штыба говорит, могу я услышать Виктора Семеновича, это важно.
– У него совещание с прокуратурой и МВД, хоть по тебе и есть распоряжение соединять немедленно, я уточню.
Катя смотрит малость охреневши, думая, что я её развожу. Простой малолетка из Красноярска и обком? Шутка? Но почему на той стороне никто не смеётся?
– Да Толь, что срочное? – раздаётся голос Виктора Семеновича, и я рассказываю ему всё, включая угрозы посадить меня.
Катя багровеет и пытается прервать наш разговор, но вовремя отдергивает руку, так как голос в трубке произнёс:
– Дай-ка этой Мариковой трубочку!
Далее я слышу, как прямо и по-мужски её чихвостят по телефону.
– Так точно, – отвечает она и передаёт мне трубку.
– Ты расскажи всё, что знаешь, сам никуда не езди, я возьму этот случай под контроль, потом позвоню тебе на базу, или пришлю кого. Этой девочке ответь на вопросы, она, конечно, берега попутала и ей прояснят, но время дорого, – говорит второй секретарь обкома.
– Я приношу свои извинения… – начинает говорить девушка, опустив глаза.
– Забей, пошли, сядем, и спрашивай, что ещё хотела, – отмахнулся я.
Я рассказал следователю всё, что знал, про всех гостей, кого смог просто описал, про Олю и Оксану даже рассказал, где они работают. Катя, всё внимательно записав, прощается со мной.
– Да может всё хорошо ещё будет, – неумело успокаивает она меня.
Глава 47
Глава 47
Хоть Виктор Семенович и просил никуда не ездить, я собираюсь на квартиру к родственникам. Он кого просил? Пацана. А я взрослый мужик, косяков не напорю. Тем более, у меня и ключи есть, запасная связка. В прошлый раз я, когда утром уходил, прихватил, чтобы дверь закрыть и никого не будить. Собираюсь, и в путь, добирался до знакомого дома почти час. Начало уже темнеть. В дороге меня гложет совесть, захотел покоя и уехал от брата. Мог бы уж предположить, что Генка пойдёт вразнос, пока отца нет. Если бы я остался, то бардака бы не допустил. Захожу в подъезд и вижу – дверь опечатана. Я об этом не подумал, вполне там ещё могут потребоваться следственные действия. В таком разе в хате мне делать нечего. Дверь в подъезд открылась и по лестнице поднимается кто-то, даже двое.
– А ты чего тут делаешь? – слышу знакомый голос и оборачиваюсь.
Стоит Генка с сумками и Оля!
– Ты жив, братела! – обнимаю я брата.
– Ты чего? Жив, конечно, – говорит Генка и, заметив ключи в моей руке, добавляет. – Нахрена запасные взял?
– Вас будить не хотел, а ты где был? – спрашиваю я.
– Не понял! А что с дверью? Мы два дня на даче у Оли были, – озадаченно говорит брат.
– Пока вас не было, тут конфликт случился: соседи вызвали милицию, а там – всё в крови, я уж думал, тебя порезали!
– Милиция приходила, а ты не води кого попало! – из приоткрытой на пяток сантиметров двери напротив высунулась негодующая старушечья лапка. – Я про все рассказала, и про брата этого мордатого, и про дружков-подружек твоих!
«Так вот откуда про меня узнали, от соседей!» – понимаю я.
Внезапно входная дверь отворилась, и на лестнице показались два милиционера и Катя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Кать, жив Генка-то! Он на даче был! – радостно говорю ей я. – Это какого-то другого идиота порезали.
– Это его отца порезали, – строго говорит следователь, указывая на Генку.
– Что с ним? Он жив? В какой больнице? – накинулись мы с Генкой на девушку.
– Жив, много крови потерял только, лежит в городской БСМП, состояние стабилизировалось, через недельку выпишут! – радует нас следователь.
– Надо ехать к нему! – надрывается Генка.
– Не так быстро! Нам надо вас опросить, ведь кто порезал его, мы пока не выяснили, – руками ловит брата Катя, а менты за её спиной напрягаются.
– А дядь Миша что-нибудь сказал? – спрашиваю я.
– Приехал вечером, там компания человек десять распивает алкогольные напитки, ни сына, ни племянника нет среди них. Он начал их выгонять, слово за слово его и пырнули два раза. Сейчас вот надо понять по описанию со слов пострадавшего, кого нам искать, так что вам придётся проехать с нами, – строго говорит Екатерина и добавляет уже для меня. – Вам, Геннадий, восемнадцать уже есть, представитель не требуется при допросе.
Генку забирают, пломбы срывают и нам с Олей разрешают зайти в квартиру. На кухне бардак, в коридоре следы крови, надо приводить в порядок, но нам ни коридор, ни кухню трогать не разрешили. Пользоваться можно только комнатами, где переночевать, если надо и туалетом с ванной. Я поинтересовался, долго будет такая ситуация, на что Катя лишь пожала плечами.
Оля одета достаточно легко и замерзла в пути. Разуваемся на пороге зала, и Оля идёт искать свои вещи, которые накопились за время отсутствия дяди Миши. Я, тем временем, соорудив кипятильник из новых лезвий бритвы и спичек, готовлю кипяток для чая в стеклянной литровой банке.
– В ванной тоже грязно, буду мыть, – сказала Оля.
– А чего ты домой не идёшь? – спросил я, доставая из стенки жестяную коробку с индийским чаем.
– Генка просил тут побыть, да и не ждут меня мои сегодня.
На кухню я всё-таки зашёл за двумя кружками, но старался ничего не трогать.
– Я на базу поеду, – говорю я.
– Стой! – пугается мытая Оля. – Я что одна тут останусь среди пятен крови?
Нехотя остаюсь и зря, так как минут через двадцать прибывает Оксанка, напуганная допросом следователя.
– А я в среду ещё днём заехала, когда вы были, и с тех пор тут не была! – А у меня спрашивают, кто там был? А я знаю? – говорит она, разглядывая пятна крови.
Следом за Оксанкой заявился помощник Виктора Семеновича – Андрей.
– Вот ты где! Я так и подумал, на базе тебя нет, ничего не сказал, не отпросился, – радуется он мне.
– Я Петру сказал, что к дядьке поеду, – оправдываюсь я.
– Кстати, порядок можно наводить, поймали бандита этого, и ещё двоих задержали из этой компании, – оглядывает бардак Андрей.
– И кто такой резкий за нож хватался? – спросил я.
– Не поверишь, вообще посторонний человек, даже не знакомый твоего брата. Когда он уехал на дачу, тут шалман собрался человек в десять. Вы чего выгнать всех не могли перед отъездом? – спросил Андрей у Оли.
– Выгони их, – проворчала она, и добавила язвительно. – Генка же душа компании, всем рад!
– Ладно, тебя на базу отвезти? – спросил Андрей.
– Пожалуй, тут останусь, помогу в уборке, – вздыхаю я. – А когда Генку отпустят?
– Уже отпустили, он у отца. Ладно, я поеду тогда, если что, мой домашний знаешь, – подмигивает мне Андрей и добавляет. – Ничего такая краля, я бы и сам не уехал.
Неверно он меня понял, только чувство стыда заставило меня остаться и убираться! Часа через два, когда всё блестело, мы сели ужинать. Холодильник был конкретно ограблен отдыхающими и зиял пустотой, но я знал, где у дядьки хранятся запасы тушёнки, ящиков пять, ну и приготовил макароны по-флотски. Ушли они на ура, а у Оли была бутылка вина припрятана. Мы её на троих и выпили за здоровье дяди Миши. Ночью опять ложусь с Оксаной, та у меня всё расспрашивает, откуда у меня такие знакомства, ведь мои ручканья с обкомом она видела, да и вообще шепчутся девочки насчёт меня во дворце Спорта.