Читать интересную книгу Сестра милосердия - Мария Воронова

Она — друг, а не возлюбленная. Как спасательный круг. Воинов держался за него, пока тонул, а как выплыл, повесил на стену, ибо что делать с этим приспособлением на суше, совершенно непонятно. Только мешает.

Элеонора невесело рассмеялась. Мужчине нужна мягкая, нежная женщина, а не суровая дева-воительница с выражением лица «я хороню эпоху». Женщина, искушенная в готовке ароматных сдобных пирогов, а не диетических блюд. А Воинов мужчина, и еще какой!

Мужчины любят быть сильными, а она невольно станет напоминать ему о былой немощи. Это будет ему не очень приятно. Элеонора неожиданно вспомнила историю, рассказанную одной старой сестрой. У нее был как-то очень тяжелый пациент. Он долго болел, и жена самоотверженно за ним ухаживала. До болезни это была очень счастливая семья, двое детей. Сестра просто отдыхала душой, глядя, как супруги любят друг друга. Потом муж поправился и выписался, а сестра еще долго вспоминала эту пару, как доказательство, что любовь — это не миф и не сказки. Лет через пять муж снова поступил в больницу с какой-то ерундой, и сестра с изумлением узнала, что он оставил семью, и навещала его теперь уже совсем другая женщина…

Поэтому надо быть готовой к тому, что Константин Георгиевич постарается свести их общение на нет. Скоро он восстановится на службе и получит назначение. Если его направят в другой город, они смогут переписываться и сохранят дружбу на расстоянии, а если оставят здесь… Как горько будет знать, что Воинов ходит по соседним улицам и совсем не думает о ней. Лучше уж самой уехать, такие специалисты, как она, нужны везде.

Несмотря на печаль, овладевшую ее сердцем, Элеонора неожиданно для себя буквально выполнила предписания Воинова. Она спала. Проспала всю субботу, в воскресенье сходила на дежурство, а вернувшись домой в понедельник утром, снова крепко уснула.

Поэтому вторник, назначенный для визита к Воинову, наступил очень быстро, она не успела толком погрустить. Мелькнула мысль не ходить, но это дало бы понять Константину Георгиевичу, что она понимает их отношения иначе, чем он.

Идти с пустыми руками показалось глупо, и Элеонора купила плитку шоколада. Кажется, он тоже полезен.

Воинов встретил ее так радостно, что Элеоноре стало стыдно за свои обиды.

— Ничего не говорите, я вижу, что вы выполнили мои рекомендации. Но не могу понять — вы так прекрасно выглядите, потому что отдохнули, или я просто очень соскучился?

Он ласково улыбался, а Элеоноре хотелось сказать, что она разумная женщина и не нуждается в том, чтобы ей подсластили пилюлю комплиментами.

— Нужно посоветоваться, — продолжал Константин Георгиевич серьезно, — правда, я примерно знаю, что вы скажете, но хочу, чтобы решили именно вы.

— Не пугайте меня.

— Дело в том, что любезный доктор Калинин, будь он неладен, раздобыл мне путевку в санаторий.

— Но это же прекрасно!

— Может быть, но очень далеко. В Кисловодск.

— При вашем состоянии это именно то, что нужно.

— Но далеко, — повторил Воинов, — и долго. Там курс лечения целых шесть недель. Но я чувствую себя здоровым и думаю, что прекрасно обойдусь. Если бы вы могли еще поехать со мной! Или вместо меня, потому что неизвестно, кому из нас нужнее восстановительная терапия.

Она покачала головой:

— Это невозможно. Меня не отпустят с работы.

— Как жаль! Но я тоже вроде как занят, моя монография готовится к печати.

— Насколько я понимаю, на этой стадии процесса ваше присутствие необязательно. Елизавета Ксаверьевна за всем бдительно следит, мимо нее ни одна опечатка не проскочит.

Воинов грустно вздохнул:

— Я так и знал, что вы прикажете мне ехать. И Калинин с профессором ничего не хотят слушать, когда я пытаюсь отвертеться. Они ведь собираются мой случай описать и продемонстрировать на Пироговском обществе. Вот и решили с помощью санатория придать, так сказать, экспонату лоск.

— Шесть недель пролетят очень быстро.

— Может быть…

— Когда вам ехать? Нужно же собрать вещи в дорогу…

— О, за это не волнуйтесь. Я уже поручил Калинину. Он сам виноват, пусть старается. Вас я попрошу только принести мою форму, если не трудно.

Элеонора кивнула. Как мягко он избавляется от ее заботы…

— Что с вами? Вы расстроились, что я уезжаю?

— Нет, что вы, я только радуюсь за вас. Просто задумалась про форму. Ее же надо почистить и отгладить.

— Пожалуйста, только принесите, я все сделаю сам. Тут есть секреты, неведомые гражданским лицам, тем более женского пола.

— Хорошо.

— Или все же разрешите мне не ехать? А? Рана почти затянулась, температура нормальная, плеврит ушел. Зачем мне в санаторий, ума не приложу.

Тут в палату заглянул Калинин:

— О, Львова, привет! Рад тебя видеть. Константин Георгиевич, дайте ваш военный билет, я выпишу путевку и проездные документы.

Воинов достал потрепанную книжечку, но отдавать ее не спешил:

— Николай Владимирович, давайте я не поеду. Наверняка у вас найдутся более достойные кандидаты…

Калинин просто рассвирепел, видно, не первый раз слышал от своего пациента такие речи:

— Нет, вы полюбуйтесь на него! Мы со Знаменским голову себе сломали, как его с того света вытащить! У меня в мозгах все извилины распрямились и звенят, как натянутые струны! Да что мы, вон Львова иссохла вся! А он всю нашу работу фррр…. коту под хвост. Думает, санаторий это так себе, хиханьки, несерьезно, — тут Николай Владимирович не выдержал и расхохотался. — Вообще-то я нормальный хирург и сам так думаю. Но надо ехать, Константин Георгиевич. Если вы дальше будете артачиться, я просто дам наркоз и засуну вас в поезд.

— А я вам в этом помогу, — буркнула Элеонора.

Со вздохом Воинов протянул Калинину документы, и тот умчался, послав ей воздушный поцелуй.

— Делать нечего, покоряюсь вашей воле, — Константин Георгиевич театрально развел руками, — хотя видит бог, как мне не хочется снова с вами расставаться. И еще один деликатный момент… Мне тут с нарочным принесли жалование. Просто невероятное количество денег!

Элеонора невольно улыбнулась, вспомнив, что Константин Георгиевич, живущий на одно армейское жалование, считал себя крезом, и хвастался своими несметными богатствами. Он жил в целом экономно, но всегда был готов помочь деньгами.

— Поздравляю.

— И я хотел бы передать их вам.

— Зачем это?

— Ну просто…

Она вскинулась:

— Вы хотите заплатить мне, что ли?

Константин Георгиевич быстро и сильно схватил ее за руку:

— Я так и знал! — воскликнул он с досадой. — Так и думал, что вы поставите все с ног на голову. Я же не вставал в позу, когда вы с Елизаветой Ксаверьевной тратили свои деньги на меня, хотя лучше бы вставал.

— Елизавета Ксаверьевна да, а я не тратила.

— Неужели? Но я не хочу считать деньги, это нехорошо среди близких людей. Я терпел, теперь вы потерпите.

Элеоноре стало стыдно.

— Я просто думаю, что вам нужны будут деньги в санатории.

— Зачем? После долгого физического разложения моральное мне, слава богу, недоступно. Никаких пороков, а на добродетельную жизнь я себе немного отложил. Поймите меня правильно, я хочу, чтобы вы распорядились этими деньгами, как считаете нужным. Больше всего я хотел бы, чтобы вы на них хорошо питались, но знаю, что вы ни за что не будете это делать.

— Константин Георгиевич!

— Ну ладно, ладно. Не сердитесь. По крайней мере, нашего тирана надо отблагодарить, и я знаю, что вы с вашим тактом найдете способ это сделать. Пустите деньги на бифштексы для Микки, например, или посмотрите, может быть, Елизавете Ксаверьевне нужна пишущая машинка получше. Знаете, икру я еще мог бы ей простить, но то, что она сто раз перепечатывала мою рукопись и не взяла за это ни копейки, нельзя оставить безнаказанным!

— Это верно, — вздохнула Элеонора. Она очень переживала, что доставляет Шмидт столько затруднений, — я постараюсь, но Елизавета Ксаверьевна может обидеться на слишком явную и поспешную благодарность.

— Уверен, что вы устроите все в лучшем виде.

— Константин Георгиевич, хочу заметить, что у вас ничего нет из обстановки. Как вы собираетесь жить, когда вернетесь из санатория?

— Ах да! — Воинов энергично хлопнул себя по лбу. — Действительно… В общем, вы распорядитесь этими средствами гораздо лучше меня, и хватит об этом. В первую очередь вы должны дать мне свой точный почтовый адрес, чтобы наша переписка больше не зависела от разных случайностей.

Глава 28

Посадив Воинова в поезд, Элеонора очень переживала. Пока она видела его на больничной койке, казалось, что он почти совсем поправился, несмотря на страшную худобу, но на вокзале, и особенно в купе, когда он, пройдя по перрону, без сил упал на нижнюю полку, они с Калининым поняли, что он еще очень и очень истощен. Хорошо, что соседями оказались молодые военные, и Элеонора, выманив старшего из них в коридор, шепотом попросила присмотреть за попутчиком.