Читать интересную книгу Солдаты Омеги (сборник) - Виктор Глумов

На трупы, сложенные в рядок у колодца, он старался не смотреть. В груди бурлила и клокотала ярость. Отодвинув танкиста, смолящего самокрутку, Лекс вскарабкался на танкер, надел наушники, связался с гарнизоном и доложил:

— У нас потери. Восемь рядовых и сержант Теодор. Ферма Хмурого взбунтовалась. Срочно доложить командиру гарнизона. — После чего откинулся в неудобном кресле, ожидая распоряжений. Впрочем, он заранее знал реакцию руководства. Поимка бунтовщиков была делом чести. Отныне Хмурый вне закона.

* * *

Спустя два часа поступило донесение: беглецы расположились на ночлег на свалке недалеко от фермы Артура, названого брата Лекса. Женщинам и детям приют предоставил Артуров сосед Феня, хотя в каждом поселке была радиоточка и всем уже сообщили, что людей Хмурого ищут омеговцы.

Лекс получил приказ зачистить деревню.

На место прибыли, когда Пустошь укутала серая шаль сумерек. В мареве, поднимавшемся над раскаленной землей, трудно было разобрать детали, и ферма на вершине холма напоминала навечно застывшего гигантского киборга с дозорными вышками вместо глаз — сейчас он равнодушно обозревал дорогу.

Лекс сгорал от ненависти к каждому дикому и всей Пустоши, ведь недалекий, немного наивный добряк Тео был его единственным приятелем. Месть мутила рассудок, как черный дым пожара застилает разрушенный город. Он мечтал сравнять с землей ферму предателя Хмурого, а с каждого его человека живьем содрать кожу. Вторая жена бандита — старшая дочь Фени, неудивительно, что он вызвался помочь мятежникам. Предатели — убийцы в перспективе. Лекс горел желанием зачистить помойку и с наслаждением наблюдать, как пламя пожирает преступников, но по рации он получил приказ поддержать лейтенанта Ашера, который прибыл на ферму раньше.

За распахнутыми воротами угадывались очертания танкера, преграждавшего путь. Пришлось оставить боевую технику при въезде. Как только Лекс высунулся из люка, до слуха донеслись бабьи вопли.

Застрекотал автомат, выстрелы стихли. По-видимому, дикие не сопротивлялись.

Их выстроили вдоль ограждения, склепанного из ржавых кузовов. Бабы толклись слева, угрюмые мужики, все как один бородатые, — справа. Мужчин и женщин разделяли двое солдат с автоматами, еще двое прохаживались вдоль ряда пленных. Диких было человек тридцать. Возле офицера семенил коротконогий пузатый доносчик — Вымя. Феня стоял на коленях между автоматчиками и вытирал расквашенный нос.

— Где мятежники? — спросил Лекс, шагнув к офицеру.

— Прочесываем деревню, — бесстрастно ответил Ашер и ткнул прикладом Феню, пытавшегося встать с колен.

Лекс схватил доносчика за грудки, встряхнул:

— Наврал нам, паскуда?!

Вымя втянул плешивую голову в плечи, выпучил белесые глаза и затрясся:

— Я н-не знаю, н-не знаю, где они прячутся! Н-не знаю! Я все сказал, что знал!

Подоспевший сержант Рик, пожилой мужчина из диких, схватил за волосы первую попавшуюся девчонку, швырнул в пыль и прицелился ей в висок.

— Где мятежники?

Девчонка заскулила, закрыла лицо руками.

— Считаю до трех, — проговорил он. — Если не ответите, я вышибу ей мозги. И раз, и два…

Все, даже тощая баба, похожая на высушенную рыбу, поняли, что он не шутит. Баба закричала:

— Пощадите! Скажу! Все скажу!

Феня выругался и сплюнул — тягучая слюна, смешанная с кровью, повисла на подбородке. Девчонка попыталась уползти к домам, но Рик пнул ее, и она распласталась на земле. Баба, по-видимому мать, указала на железные пластины ограждения:

— Там убежище…

Тотчас односельчане отшатнулись от нее, как от зачумленной. Женщина всхлипнула и, будто молясь, сложила руки на груди.

— Проверить! — Лекс стволом автомата указал на ограду.

Бойцы подчинились. Со скрежетом отошла крайняя пластина, и Рик воскликнул:

— Вот они! А ну на выход, свиньи!

Их было человек двадцать: молодые женщины семенили гуськом, прижимая к себе скулящих детей. Тонкая, как тростинка, девушка с младенцем на руках рухнула на колени и запричитала, пытаясь схватить Рика за руку:

— Отпустите нас… мы не виноваты…

Рик скривился и оттолкнул ее.

— Да будьте же людьми! — перешла она на крик.

Стройная брюнетка, замыкающая шествие, споткнулась, откатилась в сторону — в ее руке блеснул кинжал. Ударить Рика она не успела — ее прошила автоматная очередь.

На выстрелы прибежали люди Ашера, выстроились напротив пленных. Судьба их ждала незавидная: мужчин и баб, потерявших товарный вид, было приказано пустить в расход, молодых женщин отобрать, чтобы продать подороже на Мосту, на невольничьем рынке, как и детей.

Ашер ткнул автоматом в двух старух, кивком указал им направо. Ничего не подозревающие бабы подчинились.

— Вы обвиняетесь в предательстве, — огласил приговор Ашер, прохаживаясь перед пленными мужиками. Подождал, пока рядовые прицелятся, и рявкнул: — И приговариваетесь к расстрелу. Готовься… Целься… Огонь!

Рука Лекса не дрогнула, когда он нажал на спусковой крючок. Эти люди пошли против порядка. Если сегодня дать слабину, завтра другие последуют их примеру.

Грохот выстрелов утонул в женском вопле. Бабы продолжали орать, даже когда автоматы стихли.

Довершить операцию надлежало взводу Ашера. Рядовые оттеснили молодых женщин и приготовили ножи — резать им уши. Когда девочку лет четырнадцати поволокли в сторону, она ошалелыми от ужаса глазами посмотрела прямо в душу Лекса. Сглотнув, он отвернулся и приказал своим бойцам:

— Уходим. Дальнейшее — дело людей лейтенанта Ашера.

Командование — там, откуда не разглядеть заплаканных женских лиц. Высший офицерский состав должен принимать жестокие решения — во благо погрязшей в невежестве Пустоши. Когда-нибудь и Лекс научится держаться отстраненно. Сейчас же ему хотелось вымыться и содрать форму, пропахшую кровью, ведь раньше лейтенанту не доводилось участвовать в зачистках, да и справедливость он представлял себе иначе. Но приказ обжалованию не подлежит.

Глава 1

Манисова ферма

— Ах ты, волчье дерьмо!

Артур вздрогнул от неожиданности — бас Выползня, парняги тупого, но исполнительного, разорвал послеполуденную дрему, вспорол зной и громом пророкотал над Пустошью. Что у них там опять случилось? Кричали у загона с молодыми манисами, предназначенными на продажу. Артур отложил выменянную у торговцев двустволку, вытер о шорты руки, испачканные смазкой. Надо бы посмотреть, чего Выползень разоряется, но так лень идти из тени на солнцепек…

— Заешь тебя некроз! — надрывался Выползень. — Сейчас Самому́ скажу!

«Самому» — это значит Артуру. Скажет такой… Ох, скажет — все услышат. И точно, из дома послышался детский плач. Разбудили малявку. Артур представил, как вышибает Выползню зубы прикладом. Полегчало. С кем там Выползень? Второго голоса не слышно… Тяжело вздохнув, хозяин фермы поднялся с тюфяка и выбрался из-под навеса. По темечку будто сковородой стукнули — сезон дождей миновал давно, и Пустошь вместе с людьми, мутантами и мутафагами плавилась, выгорала, блекла под жаркими лучами.

Во дворе фермы Артуру не встретилось ни души. Отсыпались гости, дрыхли рабочие, валялись на вонючих постелях шлюхи. Утоптанная потрескавшаяся земля обжигала ноги сквозь подошвы ботинок. Над крышами домов дрожало марево. У коновязи под навесом дремала одинокая кобыла. Ворота фермы были закрыты, от дозорной вышки доносилось тихое пение и пахло съестным. Артур любопытства ради свернул туда — дежурный Зяма жарил на листе жести выпотрошенную ящерицу. Костер Зяма разводить не стал — металл и так раскалился. Дежурный напевал себе под нос:

Я снимаю с камней ящерят,Даже если они не хотят,Даже если пищат и орут,Понимая, что скоро умрут.А потом потрошу ящерят,И они так забавно скворчат!

Увидев Артура, Зяма замолчал и подобострастно улыбнулся. Хозяин фермы с достоинством кивнул в ответ.

— Дерьмо жрать будешь! — пообещал кому-то Выползень.

«Это мы еще посмотрим, кто и что будет жрать». Артур взял от ворот правее и поспешил вдоль забора. Зря, ох зря Выползня на работу принял. При отце, покойном Шакале, такие здесь жировали, Артур же тупых исполнителей не жаловал. Надо было гнать этого шумного громилу, как на ферме появился. Сейчас всех переполошит, и вечером мужики Выползню морду начистят, а драки — последнее дело. Плохое дело…

Артур потянул на себя калитку загона. Манисов не видно — попрятались в тень. А Выползень, должно быть, в хлеву с детенышами. Внимательно глядя под ноги, чтобы не вляпаться в дерьмо, Артур пересек площадку. Дверь в хлев была приоткрыта, оттуда тянуло кислятиной. Он скользнул внутрь и замер, давая глазам привыкнуть к полумраку.