Читать интересную книгу Шок-рок - Элис Купер

Он шагнул к ней и обнял за плечи.

— Пока ты со мной, ничего плохого не случится.

— Ты думаешь, что этой ночью ничего плохого не случилось?

— Ну что ж, если ты можешь написать хит, навеянный разгромом в моем номере, тогда это было не зря.

Он тут же пожалел о своих словах, но из-за усталости его внутренний цензор взял выходной. "Песнь Кэри" и "Смерть — это сон" стали мегахитами, но песня "Часть меня — это часть тебя", выпущенная через год после смерти Келли Мэри, превзошла обе через считанные недели после выхода в свет. Пожелай Лайза сохранить хотя бы одну десятую заработанных денег, она была бы очень богатой женщиной. Но, как и раньше, она отдала львиную долю на благотворительность.

Тед почувствовал, как напряглось ее тело, и быстро заговорил, пытаясь отвлечь ее.

— Послушай, поскольку мы с тобой оба на ногах в столь неурочный час, почему бы нам не позавтракать по-настоящему в нормальном ресторане? Никакой еды в номер.

Она немного расслабилась.

— Мне казалось, ты не хочешь, чтобы я появлялась в общественных местах?

— Но в такую рань никто не поверит, что это ты. Особенно если мы найдем какую-нибудь тошниловку, в которую не сунется ни одна уважающая себя рок-звезда.

— Хорошо. — Она отстранилась от него, и голос ее теперь звучал гораздо жизнерадостней. — Годится. Но вот что делать с этим Терминатором?

Она кивнула в сторону двери, за которой, без сомнений, телохранитель расхаживал безостановочно вперед-назад.

— Пошли его с каким-нибудь поручением, — беспечно ответил Тед. — Какого черта! Один раз живем.

В субботу вечером публика проявила чуть больше энтузиазма, и вся команда отправилась в Детройт в приподнятом настроении. Потом — Милуоки, Толидо, Сент-Луис и Атланта. Лайза оставалась зажатой, ее концерты проходили неровно, критики свирепствовали, а реакция публики в основном была вежливой, но часто сдержанной.

— Возможно, ты был прав: наверное, мне следует сократить гастроли, — не раз говорила Лайза.

Тед знал, что ее волнуют не только проблемы безопасности. Лайза не походила на большинство рок-вокалистов, которых он знал. Деньги для нее почти ничего не значили, но она была глубоко предана музыке: для нее было важно, чтобы созданное ею имело отклик в сердцах людей, чтобы ее творчество до какой-то степени трогало их, и, казалось, она черпает силы в реакции публики. В редкие моменты горечи она жаловалась, что ее репутация основана на трех очень печальных песнях, а не на таких жизнерадостных синглах как "Разожги любовь", "Городская девушка", "Злачные места" или "Затор", и Тед сочувственно кивал, не признаваясь, что любимые песни Лайзы его самого абсолютно не трогали.

— Почему людям не нравятся радостные песни? — не раз возмущалась она.

— Наверное, потому что люди в основном не слишком счастливы. Ты показала им, как можно воспринимать жизненные трагедии и творить из них нечто прекрасное, и они реагируют на это превращение.

— Но музыка должна поднимать настроение, а не наоборот. Это возможность отвлечься от плохого.

— Ты не сможешь отвлечься, пока для начала не столкнешься с неприятностями.

В тот раз он находился в легком подпитии и казался сам себе глубокомысленным. Потом, протрезвев, он уже не был в этом уверен. Но Лайза, похоже, удовлетворилась таким объяснением, по крайней мере больше эту тему не затрагивала.

В гастролях наступил трехнедельный перерыв, и, по соображениям безопасности, они проводили несколько дней инкогнито в одной тихой гостинице в Род-Айленде. Музыканты и технари разъехались во все стороны: кто навещал семью, кто отлеживался, а кто-то просто устроил перерыв в терапевтических целях. Поначалу все собирались в одно курортное местечко в Нью-Гемпшире, но Лайза отменила все приготовления после необъяснимого приступа плаксивости, который закончился крупной ссорой с ударником Рэнди Уайтхоллом..

— По-моему, он меня ненавидит, Тед, — призналась она в постели в ту ночь. — Видел бы ты его глаза.

Тед не придумал никакого разумного ответа, и на следующее утро помогал ей отменять заказ на номера. Кроме пары недавно нанятых телохранителей, никто из гастрольной группы не знал, где Тед и Лайза проводят свободные дни. Дин Кэмпбелл обиделся и отбыл в неизвестном направлении.

Работа с заключительным вариантом рукописи у Теда продвигалась хорошо. Если повезет, то он закончит книгу до конца года, гораздо раньше запланированного срока.

— Тед, я уеду на день-другой.

— Что? Куда?

Они обедали в столовой гостиницы, а телохранители сидели за другим столом, достаточно далеко, чтобы ничего не слышать. Она протянула руку и прижала пальцы к тыльной стороне его ладони, как бы успокаивая.

— Не волнуйся, я недалеко. Мне просто нужно смотаться от всего этого. — Она сделала легкий жест. — От всех, кто меня знает. Даже от тебя.

Она мягко коснулась его руки.

— Ничего страшного. Всего одна ночь, и я вернусь.

— Может, я слишком торопил события…

Она покачала головой, не давая ему договорить.

— Нет, ничего подобного. — Выражение ее лица смягчилось. — Не волнуйся, Тед. Я к тебе чувствую то же, что и всегда, может, даже больше того. Просто я… Мне надо уехать отсюда, всего лишь на день или два, и немного собраться с мыслями.

— Мы ничего не должны друг другу, — медленно произнес он. — Ты, конечно, имеешь полное право делать, что хочешь.

Это звучало натянуто, но он не мог скрыть обиду.

— Тед, прекрати. Мне не нравится, когда ты изображаешь из себя обиженного щеночка. Если ты еще не понял, какие чувства я к тебе испытываю, то ты гораздо глупее, чем я думала. — На глазах у нее появились слезы, и она отвернулась. — Мне трудно об этом говорить, Тед, трудно испытывать… привязанность к людям или признаваться в этом. Как только у меня в жизни появляется нечто подобное, кто-то меня этого лишает.

— Прости меня, Лайза. Я просто дурак. Ведь ты возьмешь с собой Арнольда и Рэмбо?

На самом деле телохранителей звали Натан Мур и Лестер Уэйд, но Тед с Лайзой окрестили их иначе. Терминатора Лайза уволила в припадке истерии однажды вечером, очевидно, после того, как он позволил себе намекнуть на ее уязвимость, что она истолковала как угрозу.

— Наверное, надо бы, но это будет не то.

— Тут и думать нечего. Они не смогут защищать тебя на расстоянии.

— Я об этом подумаю, Тед. Но мне кажется, будет гораздо безопаснее, если никто не будет знать, где я.

В ее голосе прозвучала слишком знакомая ему нотка. Не дави на меня в этом вопросе, означала она.

— Надеюсь, это даст мне возможность немного поработать. — Он старался, чтобы его голос звучал беззаботно, несмотря на дурные предчувствия. — Отвлекать никто не будет.

Когда он встал на следующее утро, ее уже не было, а Рэмбо с Арнольдом не видели, как она уходила.

Тед работал почти целый день, а вечером, отключив свой новый компьютер, он зашвырнул в ящик последние написанные от руки заметки. Шел уже десятый час, он еще не ел, а настроение у него было такое, что ужинать в гостинице ему показалось слишком обыденным. Вместо этого он вышел в город, нашел поблизости небольшую, не слишком чистую забегаловку, где съел тарелку самого вкусного в жизни мяса с фасолью. В полуквартале находился плохо освещенный бар, где он выпил больше обычного, чтобы отметить конец своим мучениям, но, черт возьми, он же не за рулем и вставать ему завтра не очень рано!

В гостиницу он вернулся уже за полночь. Администратора на месте не было, столовая была закрыта, и горело лишь дежурное освещение. Тед нетвердой походкой поднялся по лестнице и лишь с третьей попытки управился с замком. Посмеиваясь над собой, он вошел в номер.

Он включил свет, как только захлопнулась дверь, и тут же, получив сбоку удар по голове, провалился в темноту.

Тошнота подступила раньше боли. Во рту ощущался сильный и горький привкус желчи, а в голове стучало. И не только там. Запястья и лодыжки были перехвачены веревками и привязаны к ножкам и подлокотникам кресла.

Кляп у него во рту тоже не способствовал приятным ощущениям.

Он находился в своем номере. Компьютер стоял там же, где он его оставил, на маленьком столике, а у задней стенки открытого шкафа виднелся новый чемодан. Никто не показывался, всё было так же.

Пока кто-то не вышел из ванной.

— Как ты себя чувствуешь? Боюсь, удар был слишком сильным. Если бы у тебя было сотрясение или еще что-то и ты бы не пришел в себя, всё могло бы быть испорчено.

Тед не ответил; он не смог бы ничего сказать, даже если бы во рту не было кляпа. Слишком велико было потрясение. Он был прав. Он оказался лицом к лицу с загадочной личностью, преследовавшей Лайзу почти с самого начала, охотившейся на тех, кого она любила, и это открытие могло оказаться его последним достижением. Ни черный плащ, ни закрывавший лицо шарф не могли скрыть пола нападавшей.