— Спорим, что я попаду!
Он показал на валун, поднимавшийся из воды чуть поодаль, и поднял очередной камешек, однако не добросил до цели.
— Еще две попытки.
— Вода совсем прозрачная. Какое чудесное место!
— Я всегда его любил. Прибегал сюда в детстве, сразу после того, как задам кому-нибудь трепку или доведу до слез.
Он приготовился к броску.
— Бьюсь об заклад, ты тогда надеялся, что, если станешь продолжать в том же духе, кто-то попытается тебя остановить.
— Наверное.
Он снова промахнулся.
— Еще одна.
Камень отскочил от валуна.
— Превосходно, — улыбнулась Эмма. — Именно этим и занялся Далли, верно? Положил этому конец.
— Кто тебе рассказал?
— Сложила два и два, только и всего. Отсутствием сообразительности я не страдаю.
— Боюсь, психоанализом на сегодня я сыт по горло. Кроме того, это ты с приветом, а вовсе не я, спроси хоть у отца Джозефа.
Эмма поморщилась как от боли.
— Какое счастье, что я скоро уезжаю! Я никогда не посмею посмотреть в глаза этому бедняге.
Ему отчего-то не хотелось думать о ее отъезде, хотя, честно говоря, он не мог дождаться, пока сбудет ее с рук.
— Я объясню, что случилось. По крайней мере большую часть. — Он принялся растирать ей шею. — Если мы намереваемся попасть сегодня в Остин, пора в путь. Если хочешь переодеться, можем заехать сначала домой.
— Неплохо бы.
Они добрались до дома, но спальня манила так неодолимо, что о поездке в Остин пришлось забыть.
Тори держала страусов в глубине отцовского поместья: так было легче, по крайней мере свидетельство ее глупости не мозолило глаза. Если не из сердца вон, то хотя бы с глаз долой! Еще до развода, живя в Далласе, она устроила птиц на ранчо к югу от города, но их содержание обходилось слишком дорого, поэтому она уговорила отца принять «погорельцев». Их было всего восемнадцать, забавных уродцев, как две капли воды похожих друг на друга длиннющими шеями, темными мохнатыми перьями и голенастыми ногами.
Иногда Тори старалась убедить себя, что они, в сущности, очень милые, но затея обычно не выгорала.
Она отвела глаза от гнезда с тремя изумрудно-зелеными яйцами.
— Вон тот, что у ограды, — Элмер, — сообщила она. — Один из здешних родоначальников. Дама Полли — в самой середине группы.
— Ты дала им имена?
Тори уже пожалела, что поддалась импульсу, побудившему ее пригласить Декстера посмотреть эму.
— А что тут плохого?
Он поднял голову. В глазах с зелеными искорками, скрытых очками в тонкой металлической оправе, отразилась такая бездна любопытства, что ей стало не по себе.
— Я никогда не занимался разведением скота и птицы, — пояснил он, — но, насколько мне известно, куда труднее убивать животных, которым дал имена.
Вечерний ветерок бросил прядь волос ей на щеку.
— Даже будь они безымянными, все равно невозможно их… о, не важно. — Тори нетерпеливо заправила локон за ухо. — Признаю, что сама идея с эму была дурацкой, но мой брак с Томми разваливался, и я пыталась как-то отвлечься.
— И каким-то образом добыть средства к существованию. Совершенно логично.
— Полный идиотизм.
Декстер сунул руки в карман очередных защитных слаксов из своего, очевидно, неистощимого запаса.
— Просто ты рисковая. Такое бывает. Но по крайней мере ты осознаешь ответственность за птичек. Многие на твоем месте выпустили бы эму на волю, только бы не тратиться на еду.
— Я очень безответственная, но никогда бы не отважилась ни на что подобное.
— Я не считаю тебя безответственной, — вырвалось у Декстера так искренне, что Тори польщенно улыбнулась.
Приятно услышать похвалу из уст такого серьезного человека! Но все ее благодушие немедленно испарилось при его словах:
— Ты подумала о том, чем собираешься заняться, если мы поженимся?
— Мы не поженимся!
— Возможно. Но если это все-таки произойдет, тебе необходимо найти лучший способ проводить время, чем шататься по магазинам да волноваться за страусов.
— У тебя полно денег. Я могла бы опустошить все магазины, не нанеся серьезного урона твоим финансам.
Опять он втягивает ее в дискуссию по поводу вещей, совершенно немыслимых!
— Не в этом дело. Когда я буду приходить домой вечерами, тебе наверняка захочется расспросить, как прошел день. И разумеется, ты обязательно почерпнешь что-то интересное из ответа. Потом я, в свою очередь, справлюсь о твоих делах. И что же ты поведаешь? О распродаже спортивной одежды у Наймана? В конце концов, это невыносимо унизительно для тебя!
— Нет, у тебя все-таки не все дома.
— Совершенно не обязательно трудиться с утра до ночи. Но тебе пора привнести в мир еще что-то, кроме прелестного личика. Вряд ли ты будешь счастлива, не имея жизненной цели выше, чем покупки и дом.
— Откуда тебе знать, что мне нужно для счастья? Декстер небрежно отмахнулся.
— Подумай, что ты можешь сделать со своей жизнью? Только не талдычь мне о детях: мы оба знаем, какая это больная тема. Время покажет, сможем ли мы стать родителями.
Тори ждала привычного удара в сердце, как всегда, когда речь заходила о детях, но, к собственному удивлению, не почувствовала боли. Почему? Что такого успокоительного в общении с этим чудаковатым малым?
Она вспомнила о стычке с отцом, которую затеяла, узнав, кто замыслил выдать ее замуж за Декса. Уоррен не пытался это отрицать и даже не извинился. Только заявил, что любит ее, но с него довольно. После она чувствовала себя странно опустошенной и никчемной.
— Я умею драться, играть в гольф и стильно одеваться.
— И?.. — терпеливо осведомился Декс.
— Неужели недостаточно?
— Для других женщин — возможно, но не для тебя. Ты слишком умна для пустого времяпрепровождения, — с таким серьезным видом заметил Декс, что Тори не устояла.
— Ладно. Может, у меня тайная мечта заняться… — Она поколебалась, но почему бы и не высказаться? — Заняться фотографией.
— Фотографией? Как увлекательно!
Он в самом деле искренне заинтересовался, и Тори неожиданно захотелось выложить все. Сначала она то и дело запиналась, но вскоре совершенно освоилась.
— За последний год я многому научилась у Патрика. Он одолжил мне одну из своих камер, и мы часами торчали в лаборатории. Последнее время он даже разрешает мне проявлять пленки. Патрик считает, что у меня верный глаз. — И, смущенная собственным энтузиазмом, тихо добавила: — Наверное, просто не хочет меня обижать.
— Уверен, что это не так, — возразил Декстер, и, глядя в его открытое лицо, Тори не задумываясь выпалила:
— Я просто влюблена в это дело, Декс. Стоит начать — и тут же теряю представление о времени. И часами просиживаю на детских площадках. Кончится тем, что меня арестуют, как подозрительную личность, но я обожаю снимать детишек. Они такие… — Тори осеклась.