Читать интересную книгу Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты - Диана Чемберлен

– Я прочитала твое письмо и испытала огромное облегчение, – призналась она.

– Ты не заслужила публичного осуждения.

– Что ж, не знаю, изменится ли после твоего письма общественное мнение, но я все равно безмерно тебе благодарна за него, за то, как ты оцениваешь случившееся. У меня были сомнения на этот счет.

Алек посмотрел на Сильвию. Она мирно урчала, сунув одну лапу в нагрудный карман его халата.

– Прости, что не позвонил тебе. – Он снова смотрел на Оливию. – Я не сомневаюсь, что ты нуждалась в поддержке, только…

– Не извиняйся. Я пришла не за тем, чтобы ты просил у меня прощения.

– Понимаешь, мы с тобой слишком сблизились.

– Ты, должно быть, думаешь, что я ужасная женщина, раз позволила нашим отношениям зайти так далеко.

– Нет, я так не думаю, – искренне возразил Алек. – Ты давно не общалась с мужем, я потерял жену, и… Ты расстроена из-за этого?

– Смущена.

– Не надо смущаться.

– Ладно, я пойду, а ты занимайся настоящими пациентами. – Оливия потянулась, чтобы взять Сильвию, но Алек уклонился.

– Не спеши. Расскажи, как твои дела.

Оливия вспомнила головокружительный водоворот событий на прошедшей неделе. Пол позвонил из Вашингтона. Пол вернулся. Пол сожалеет о случившемся. Но Оливия не хотела говорить о Поле.

– Я собиралась начать работу над новым витражом, – сказала она, – но Том не может больше давать мне уроки.

– Почему это? – В глазах Алека Оливия увидела неподдельное изумление. – Надеюсь, это не из-за пересудов о смерти Анни?

Оливия кивнула.

– Это нелепо. – Алек нахмурился. – Я с ним поговорю.

– Нет, пожалуйста, не надо. Этим ты только ухудшишь положение.

– И что ты теперь намерена делать? Бросишь заниматься витражами?

– Что-нибудь придумаю.

– В кладовой остались кое-какие инструменты Анни. Почему бы тебе не заехать и не посмотреть, не пригодится ли тебе что-нибудь?

– А у Анни дома был точильный камень?

Алек квинул.

– Заезжай вечером. – Он протянул ей Сильвию, и его пальцы легко коснулись ее груди под блузкой. – Вероятно, дети будут дома. Они исполнят роль дуэньи, удержат нас от глупостей.

Оливия остановилась у двери и обернулась к нему:

– Сегодня утром я впервые почувствовала, как шевелится ребенок.

Алек смотрел на нее без улыбки, и она не могла понять, о чем он думает. Оливия дернула плечом, совершенно смутившись.

– Мне просто хотелось кому-нибудь рассказать об этом, – призналась она и открыла дверь.

– Оливия! – окликнул ее Алек, и она снова повернулась к нему: – Тебе следовало рассказать об этом Полу.

38

Алек вытащил из стенного шкафа чемоданчик с инструментами Анни и ее точильный камень и отнес все это в кабинет. Чемоданчик был сделан из мягкой коричневой кожи. Он запылился, и одного его вида оказалось достаточно, чтобы у Алека защемило в груди. Он вытер пыль тряпкой, потом раскрыл чемоданчик на рабочем столе Анни. Его словно парализовало от знакомого запаха, запаха Анни и ее инструментов.

Инструменты не были разложены по ячейкам и валялись в беспорядке, как оставила их Анни. Стеклорезы, кусачки, рулоны стеклянного припоя и медной фольги, ножницы с тремя лезвиями. Алеку стало неловко, что Оливия увидит этот беспорядок, поймет, что Анни не была ярой сторонницей порядка. Он сразу же представил, как жена сидела в кабинете, поминутно отбрасывая рукой волосы, мешавшие ей работать. Она собирала пряди, скручивала и перебрасывала за спину. Это был бессознательный жест. Алек впервые увидел его, когда они только встретились на берегу у Киссриверского маяка. Пусть Оливия возьмет нужные инструменты, пусть пользуется ими, пусть подарит им вторую жизнь.

– Зачем ты вытащил мамины инструменты?

Алек повернулся и увидел Лэйси, стоявшую в дверях. Ее волосы отрастали, сочетание черных и рыжих прядей было почти комическим.

– Оливия Саймон заедет и возьмет некоторые из них на время.

– Почему она не может пользоваться инструментами Тома?

– Том теперь не дает ей уроки, и Оливии нужны собственные инструменты. Я предложил ей заехать и взять то, что нужно.

– Врачиха приедет сюда? – У Лэйси округлились глаза. – Я думала, ты с ней больше не встречаешься.

– На самом деле я с ней никогда не встречался, то есть не ходил на свидания. Оливия мой друг. Я уже объяснял тебе.

Алек задумался, не совершил ли он ошибку, пригласив Оливию в дом. Он мог и сам завезти ей инструменты, но тут в памяти всплыло то, что произошло между ними в ее гостиной, и покачал головой. Правда, Алек мог забросить их ей на работу.

Зазвенел звонок у двери, и Алек услышал, что Клай открыл дверь и поздоровался с гостьей. С сыном он уже поговорил раньше, предупредил, что Оливия заедет, и объяснил зачем. Клай всем своим видом продемонстрировал отцу мужскую солидарность. Алек услышал голос Оливии в гостиной, ответный смех Клая.

– Мне надо заниматься, – объявила Лэйси и прошла на кухню, а не в гостиную, чтобы подняться по лестнице на второй этаж, не встречаясь с Оливией.

Клай и Оливия вошли в кабинет.

– Я ухожу, папа, – предупредил Клай.

Алек поднял голову от чемоданчика с инструментами.

– Повеселись как следует, – напутствовал он сына.

Оливия с улыбкой смотрела вслед Клаю. Она была в платье с заниженной талией в розовую и белую полоску. Отличная маскировка, оценил про себя Алек. Никто не поймет, что она беременна.

– Твой сын так похож на тебя, совершенно невероятное сходство. – С этими словами Оливия поставила сумку на стул у стены и увидела чемоданчик с инструментами. – Вот это да!

– Здесь некоторый беспорядок, – поторопился объяснить Алек. – Анни бы с легкостью нашла все, что тебе нужно, а я тут совершенно беспомощен.

– Думаю, я сама разберусь. – Оливия подняла на него глаза и через открытую дверь кабинета увидела овальные окна гостиной. – О Алек! – Она прошла в гостиную, подошла к витражам. На улице было достаточно светло, чтобы как следует рассмотреть рисунок и игру цвета. – Они прекрасны.

Алек остановился рядом с ней.

– Твой муж тоже был ими поражен.

– В самом деле? – Оливия указала на простое стекло в одном из окон и поинтересовалась: – Почему Анни оставила это окно без витража?

– Это я разбил его пару недель назад. Запустил в него стаканом.

Оливия внимательно посмотрела на него.

– Я не думала, что ты можешь буянить.

– Обычно я на такое не способен.

– Ты в кого-то целился?

– В господа бога, я полагаю. Теперь Том пытается реставрировать его для меня. – Алек направился в кухню. Оливия пошла следом. – Хочешь чаю со льдом? – предложил он.

– Спасибо, с удовольствием.

Алек достал из холодильника кувшин с чаем, а из шкафчика над мойкой – два зеленых стакана из толстого стекла.

– Так как все-таки поживает Оливия? – спросил он, разливая напиток. – Я по-настоящему не разговаривал с тобой после той поездки в Норфолк.

Она взяла у него из рук стакан с чаем и прислонилась к рабочему столику.

– Оливия несколько сбита с толку. – Она опустила глаза, и ее ресницы казались удивительно черными и густыми на фоне светлой кожи. – После нашего последнего разговора произошло много всякого, если не считать того, что я стала самым непопулярным врачом на Внешней косе.

Алек сочувственно кивнул:

– Мне жаль.

– Но позавчера я получила заманчивое предложение. Главный врач Мемориальной больницы Эмерсона в Норфолке предложил мне перейти к ним.

– Правда? – Алек растерялся и не знал, что ей на это сказать. – И ты собираешься принять это предложение?

– Не знаю. Мне нравится здесь и понравится еще больше, когда мне снова станут доверять больные. Но это не все. – Оливия сделала глоток чая и посмотрела на Алека поверх стакана. Ее глаза были такими же зелеными, как толстое стекло ручной работы. – Пол вернулся из командировки совершенно другим человеком. Он был очень внимательным ко мне.

Улыбка Алека застыла.

– Это замечательно, Оливия. Он покончил со своей… как там ее звали?

– Не думаю, что Пол совсем вычеркнул ее из памяти, но он по-настоящему старается. По его словам, проблема в том, что Внешняя коса все время напоминает ему о ней. Поэтому Пол хочет, чтобы мы отсюда уехали.

– Вот как. Значит, работа в Норфолке становится идеальным вариантом. – Алек взял свой стакан и направился в кабинет. – Я так и думал, что вы помиритесь, – сказал он. Ему хотелось знать больше, знать, занимались ли они любовью. – Ты рассказала ему о ребенке?

– Пока нет.

Они снова стояли в кабинете над чемоданчиком с инструментами Анни, и от их вида Алеку вдруг стало не по себе.

– У вас все получится, Оливия, – бодро сказал он. – Пол такой романтик. Когда ты ему скажешь…

– Я не могу.

– Но твой муж скоро и сам все поймет.

Оливия посмотрела вниз, на розовые и белые полоски своего платья.

– Неужели уже заметно?

– Если только смотреть, то пока ничего не заметно. Hо… я думал… Он же твой муж. – Алек смутился и замолчал.