Не знаю, с какой попытки, мне удается открыть глаза . Я не чувствую ни боли. Ни покалывания. Вообще ничего. Только этот жуткий холод.
Я жива?
С неба сыплются белые хлопья снега и в воздухе витает запах горючего. Я пробую пошевелиться, но мои движения вялые, как у новорожденного котенка. Меня клонит ко сну, кое-как мне удается повернуть голову и внутри всё замирает от ужаса.
Язычки пламени перекидываются на обшивку и начинают лизать логотип корпорации. На лбу и над верхней губой, у меня выступает пот, не смотря на пронзительный ветер.
Я пытаюсь сбросить с себя тяжесть, но меня зажало между сиденьями, как сосиску в тесте. И при каждом вздохе, грудную клетку сдавливают приступы боли. Лицо опаляет жар и я кашляю от едкого дыма.
- Помогите, - шепчу я, у меня вырывается всхлип, но слез не осталось, - Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! – я опять предпринимаю попытку освободиться , но мне удается только чуть-чуть отодвинуться от огня.
Я выглядываю из обломков «Икаруса» и замечаю двигающую тень впереди. Она перемещается от развороченной кабины к отвалившемуся хвосту. Из-за черного дыма, я не могу понять, кто это. Неважно. Единственное, что сейчас имеет для меня значение:
Я не одна. Господи. Я не одна!
- Помогите! – кричу громче, не обращая внимания на боль в груди. Тень резко выпрямляется, прислушиваясь, - Я здесь! – огонь добирается до меня и разгорается всё сильнее. Я ощущаю себя, как в аду, где холод и жар сливаются во что-то новое.
Жуткое. Чудовищное.
- Помогите, я … - из-за кашля я не могу продолжить фразу и практически теряю сознание. Сон опять тянет меня в черное нечто и мне приходится прикладывать все свои силы, чтобы сопротивляться ему.
- Сейчас, - слышу я совсем рядом хриплый грубый голос, - Я тебя вытащу, - сквозь слезящиеся от дыма глаза, я смотрю, как парень пробирается ко мне.
Всё кажется каким-то нереальным. Откуда здесь взяться Максу Москвину?
Но он здесь. Снимает с себя пальто и уверенным движением тушит огонь, пока от него не остается ни следа и склоняется надо мной. Я поднимаю голову и его лицо бледнеет.
Макс в ужасе отшатывается от меня, как от прокаженной и я боюсь, что он бросит меня здесь умирать.
- Пожалуйста, - хриплю я из последних сил, - Пожалуйста, помоги мне… - я повторяю те же самые слова, что и при нашей первой встрече. Только теперь перед ним измененная и это всё меняет.
Несколько долгих секунд мы напряженно смотрим друг на друга. В его бирюзовых глазах быстро сменяются мысли, чувства, эмоции. Он опускает голову и начинает пятиться от меня.
Моё сердце окатывает волной страха.
Я не хочу оставаться здесь одна. Не хочу умирать.
Эти мысли молнией проносятся у меня в голове, но я прикусываю губы, не собираясь умолять его и не мигая смотрю на него. Я сощуриваю глаза, от шока, не могу даже заплакать.
Но он ведь вернется… вернется… вернется.
Макс резко останавливается и на мгновение, мне кажется, что это мой мозг выдает желанное за действительное. Но когда он стремительно возвращается ко мне, я громко всхлипываю от облегчения. Макс пытается разжать ловушку сложившихся от удара кресел, мускулы на его руках напрягаются и тяжесть, давившая на меня, исчезает.
- Ничего не сломала? – спрашивает он, сейчас его идеальное лицо выглядит абсолютно невозмутимым.
- Не знаю, - выдыхаю я, меня трясет так сильно, что я боюсь откусить себе язык.
Почему я не чувствую своего тела? Ног? Пальцев?
- Ладно, - неуверенно произносит Макс, дыхание клубится рваными облачками пара вокруг наших лиц, - Я попробую тебя поднять… - он быстро отстегивает ремни безопасности и я чувствую его теплые ладони на своей спине, когда аристократ берет меня на руки.
- Так… Холодно… - шепчу я и не могу сфокусировать на нём взгляд, его тело вибрирует от напряжения, мышцы напоминают туго скрученную пружину, - Холодно…
- Я знаю, - отрывисто отвечает Макс, завернув меня в своё пальто. Я отчетливо слышу хруст снега под его ногами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так хочется спать.
Я закрываю глаза.
- Ты не должна спать, - моё сознание помимо воли цепляется за его хриплый голос, вынуждая выплывать к свету, сузившемуся до ушка иголки, - Слышишь меня? - я открываю глаза и недовольно встречаю его потемневший взгляд.
- Я думала, что вас не будет хотя бы в Раю, - рассерженно говорю я и на его лице мелькает тень удивления, может быть, он считает, что зараженные вообще не способны на связную речь? Но у меня нет сил спросить об этом, мои глаза опять закрываются.
Когда я прихожу в себя, то не сразу понимаю, где нахожусь. Темно, но рядом со мной уютно потрескивают угли от костра. Острая боль в груди превратилась в тупую пульсацию. Холод исчез и мне жарко. Очень жарко.
Где Самара? Я должна её найти.
Я пытаюсь встать, но чьи-то ладони укладывают меня обратно.
- Как ты себя чувствуешь? – надо мной склоняется Макс Москвин и в первое мгновение, я думаю, у меня опять галлюцинации.
- Не очень, - еще никогда в жизни, я не чувствовала себя так скверно, - Но думаю, могло быть хуже, - мрачно добавляю я и на его лице возникает слабое подобие улыбки.
- Всё будет хорошо.
Моя голова раскалывается от боли и лицо горит огнём. Сознание путается и я погружаюсь во мрак беспамятства, то опять возвращаюсь обратно. Макс пытается дать мне воды и я с омерзением отталкиваю его руки.
- Не прикасайся ко мне, - задыхаясь шиплю я, даже сквозь затуманенный лихорадкой мозг, я ненавижу его, - Не трогай меня…
- Ладно, - сдается он, - Но тебе нужно больше пить, - жажда полыхает внутри меня жгучими щепками, мне удается удержать в руках бутылку с водой и сделать пару глотков.
На это уходят все мои силы и я опять проваливаюсь в темноту.
Проснувшись на следующее утро, я чувствую только страшную слабость во всём теле. Но жар исчез. Сквозь трещины в металле просачиваются золотистый свет и мириады пылинок пляшут в морозном воздухе.
Я лежу на мягких креслах и укрыта настоящим одеялом. Откинув его в сторону, я с удивлением обнаруживаю, что на мне несколько темно-синих свитеров аристократки и теплые брюки. На ногах шерстяные носки и ботинки.
Я пробую встать, держась за спинку одного из кресел. Всё кружится перед глазами и страшно хочется пить. Постояв на месте несколько секунд, я оглядываюсь и определяю, что нахожусь в хвосте «Икаруса».
Та часть, где он соединялся с серединой, закрыта куском какой-то тряпки. Разбитые иллюминаторы заботливо прикрыты шторами. Очаг для костра обложен камнями и металлическими частями. В нём до сих пор тлеют угли.
Значит всё это мне не приснилось.
- Пилот сделал невозможное, смог увести «Икарус» на открытый участок, - я резко оборачиваюсь на голос. Макс стоит на пороге, впуская холодный воздух внутрь, - То, что мы оба выжили, тоже можно считать чудом, - он проходит мимо меня и осторожно кладет на пол целую охапку веток.
- Только мы? – эхом спрашиваю я и Макс оборачивается ко мне. В его каштановых волосах запутались хлопья снега и выглядит он измученным, - Сколько человек было на борту? – я чувствую слабость в ногах.
Мне хочется схватить его за руку и держаться за неё. Ненормальная реакция. Я трясу головой, избавляясь от наваждения.
- Семь, если считать экипаж и… Тебя, - наконец, отвечает он, стараясь держаться от меня на расстоянии,- Я пытался найти сигнальный маячок, но всё сгорело, - Макс в изнеможении трет лицо и я замечаю на его пальце перстень перворожденного.
- А челнок? – сиплю я, - Если активировать маячок там? – его бровь удивленно ползет вверх.
Я судорожно сглатываю.
- Он активируется только в полете, на земле, челнок бесполезен.
- Ясно.
Значит, у меня еще есть время уйти отсюда.
- Я думаю, тебе лучше еще немного поспать, - его взгляд выражает напряженность и я понимаю, сейчас мне действительно лучше прилечь.
Я возвращаюсь на место, боль в висках стучит всё сильнее. Макс протягивает мне бутылочку воды и тут же отступает, словно теперь, когда я пришла в себя, он стал меня опасаться.