Читать интересную книгу "Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт"

Керис двинулась дальше:

— Признаю, иногда я отпускаю грубые слова, особенно когда одна и зашибу палец на ноге. Но вы можете спросить, почему мой деверь свидетельствует против меня, выдумывая, будто я призываю злых духов. Думаю, мне известен ответ на этот вопрос. — Девушка помолчала и заговорила очень серьезно: — Мой отец болен. Если он умрет, его состояние будет поделено между мной и сестрой. Но если сначала умру я, то сестра получит все. А моя сестра — жена Элфрика. — Суконщица помолчала и, прищурившись, осмотрела толпу. — Вы потрясены? Я тоже. Но убивают и за меньшие деньги.

Девушка шагнула к своему месту, и Филемон поднялся со скамьи. Керис развернулась и, глядя на него, произнесла:

— Caput tuum in ano est.

Монахи громко рассмеялись, а обвинитель вспыхнул. Суконщица обратилась к деверю:

— Ты ведь не понимаешь, что я сказала, правда, Элфрик?

— Нет, — мрачно ответил тот.

— Бедняга, поэтому решил, что говорю на колдовском языке. — Она вновь повернулась к Филемону: — Брат, но тебе-то известно, на каком языке я говорила.

— На латыни, — буркнул тот.

— Может, переведешь нам сказанное?

Филемон умоляюще посмотрел на епископа, но Ричард развеселился:

— Отвечай на вопрос.

Монах пришел в ярость, но повиновался.

— Она сказала: «У тебя голова в заднице».

Публика взорвалась от хохота, и Керис наконец прошла на свое место. Когда смех затих, обвинитель открыл рот, но Ричард не дал ему сказать:

— Тебя мне больше нечего слушать. Ты выдвинул сильные обвинения, и подсудимая стойко защищалась. Еще кто-нибудь выскажется поданному поводу?

— Да, милорд епископ.

Вперед вышел монах Мёрдоу. Кто-то захихикал, остальные застонали. К Мёрдоу относились по-разному.

— Ересь — зло, — начал он зычным голосом проповедника. — Она развращает души женщин и мужчин…

— Благодарю тебя, брат, мне известна суть ереси, — перебил Ричард. — Ты имеешь что-нибудь сказать по существу? Если нет…

— Только одно. Могу лишь повторить…

— Если только повторить…

— …Ваши собственные слова, что обвинение было сильным и защита такой же.

— В таком случае…

— У меня есть предложение.

— Хорошо, брат Мёрдоу, какое? Если можно, короче.

— На ней нужно поискать дьявольские меты.

У Керис остановилось сердце.

— Ну еще бы, — ответил епископ. — Кажется, ты предлагал то же самое на прошлом суде.

— Это так, милорд, ибо дьявол питается горячей кровью своих прислужников, приникая к особым сосцам, подобно тому как младенец сосет набухшую грудь…

— Да, благодарю, брат, не нужно подробностей. Мать Сесилия, пожалуйста, вы и еще две монахини, отведите обвиняемую для осмотра.

Побледнев от ужаса, Суконщица посмотрела на Мерфина. Оба подумали об одном и том же. Родинка. Крошечная, но монахини найдут ее — как раз на том месте, которым, как считалось, дьявол интересуется больше всего. Впервые увидев ее, Фитцджеральд еще пошутил: «Монах Мёрдоу решит, что ты ведьма. Лучше не показывай ему». А Керис тогда рассмеялась и сказала: «Даже если он останется последним мужчиной на земле».

Как можно было так легкомысленно шутить? Теперь ее за эту родинку повесят. Бежать? В отчаянии девушка оглянулась. Согни людей не дадут уйти. Рука Мерфина потянулась к ножу на поясе, но даже если бы это был не нож, а меч, даже если бы зодчий являлся опытнейшим воином, а он таковым не являлся, им все равно не пробиться через толпу. К обвиняемой подошла мать Сесилия и взяла за руку. Керис решила бежать, как только выйдет из собора. В аркаде легко сможет вырваться. И тут Годвин распорядился:

— Констебль, возьмите помощника, проводите женщин к месту осмотра и постойте за дверью.

Сесилия не остановила бы Керис, но двое мужчин остановят. Джон посмотрел на Марка Ткача, обычно первого кандидата в помощники. У Суконщицы появилась слабая надежда: Марк ее хороший друг. Но Констебль, видимо, вспомнив об этом, указал на Кристофера Кузнеца.

Сесилия мягко потянула обвиняемую за руку. Словно во сне та позволила вывести себя из собора. Двинулись к северному входу: за Керис и Сесилией — сестра Мэр и Старушка Юлия, а позади — Джон Констебль и Кристофер Кузнец. Через крытую аркаду прошли в дормиторий. Мужчины остались снаружи. Аббатиса закрыла дверь.

— Не нужно меня осматривать, — буркнула девушка. — У меня есть мета.

— Знаем, — ответила настоятельница.

Керис нахмурилась.

— Откуда?

— Мы втроем тебя мыли, — монахиня кивнула на Мэр и Юлию, — когда ты с отравлением попала в госпиталь на позапрошлое Рождество.

Сесилия не знала или делала вид, будто не знает, что Суконщица приняла настой для прерывания беременности.

— Тебя рвало, несло, шла кровь. Мыть пришлось несколько раз. Мы все видели родинку.

Безнадежное отчаяние накрыло Керис. Девушка закрыла глаза.

— Значит, сейчас вы приговорите меня к смерти, — прошептала она.

— Не обязательно, — отозвалась Сесилия. — Есть и другие возможности.

Мерфин окаменел. Керис в ловушке, ее приговорят к смерти, и он ничего не может сделать. Он не мог бы спасти ее, даже если был бы Ральфом, широкоплечим, жестоким, даже если бы хорошо владел мечом. Зодчий с ужасом смотрел на двери, через которые вышла девушка. Фитцджеральд знал, где у Керис родинка, и был уверен, что