Очень так пафосно звучит. У читателя сразу возникает подозрение, что Лаврентий Павлович решил своим любимым сыном пожертвовать и послать его биться с немцами в смертельном бою.
И Елена Анатольевна дальше пафос усиливает:
«Члены советского правительства, в том числе и члены Политбюро, не прятали своих детей от фронта. Начиная с самого Сталина, у которого все три сына — двое родных и приемный — воевали в действующей армии. Яков и Артем Сергеев были артиллеристами, Василий — летчиком. Летчиками были и сыновья Микояна, и Тимур Фрунзе, и Леонид Хрущев, и многие другие.
Но даже на этом фоне сын Берии выделяется из общего ряда.»
Вау! Что может быть опаснее на войне, чем военный летчик и артиллерист? Наверно, Серго пошел лейтенантом в пехоту? Прямо в окоп на переднем крае? Нет, это мы с вами мелко мыслим. Были профессии, конечно, еще опаснее. Разведчики в тылу врага.
Вот в такие разведчики Серго Берия и пошел служить. Он поступил в разведшколу учиться на радиста.
Здесь стоп. Теперь представьте командира разведслужбы, который принимает решение о заброске в тыл к немцам разведгруппы, в составе которой находится сын члена Государственного Комитета Обороны и Ставки Верховного Главнокомандования. Представили? Конечно, вы не сможете представить, чтобы в разведке начальниками служили олигофрены.
Нет, серьезно. Далеко не одна наша заброшенная в тыл к немцам разведгруппа погибала, связь с ней терялась и судьбы многих разведчиков даже до сих пор еще не выяснены. Специфика этой службы. И вот если бы Серго Берия был заброшен в тыл врага, а потом связь с его разведгруппой прекратилась бы, то что Сталин должен был сделать с самим Лаврентием Берия? Самое малое — вывести из состава ГКО и Ставки, посадить под домашний арест и круглосуточное наблюдение на предмет установления возможных выходов на него немецких шпионов.
А еще раньше сам Л. П. Берия лично пристрелил бы того начальника, который принял решение послать его сына в такую разведку. Если бы, конечно, лучшие московские психиатры подтвердили, что этот враг народа вменяем, а не нуждается в госпитализации с диагнозом «Обострение шизофрении».
Вот именно, поверить в такую героическую службу сына Берии может только шизофреник. Или конкретный лох. А впулить лохам такое мог только потерявший всякий стыд разводила.
Вот такой, как сам Серго. И такие писатели, которые это растиражировали.
В разведшколу Сирожа вполне мог поступить и учиться там на радиста. Только, понимаете, фишка в том, что не всех радистов с рациями посылают отстукивать морзянку в тыл жестокого и коварного врага. А кто будет передавать радиограммы заброшенным в тыл? Естественно, другие радисты, которые обучались в тех же разведшколах. Не после же курсов радиолюбителей из ДОСААФ туда кадры набирать? Так что, поступление Сирожи в разведшколу на специальность «радист» еще не значит, что отец сына послал прыгать с парашютом в тыл к немецко-фашистским захватчикам.
Вполне мог Сирожа, выучившись на радиста, сидеть на Лубянке в теплом кабинете, как военнослужащий, и отстукивать радиограммы. И даже медали за доблестное отстукивание мог получать при таком папе.
Конечно, ни в какой конкретно разведшколе сам Серго учился, ни фамилий командиров и сослуживцев, сначала курсантов, а потом тех, с кем на задания ходил — ничего сын Берия вспомнить не смог. Или не захотел? Может, хранил военную суровую тайну? Всё может быть, только в своей книге и потом в интервью он столько военных суровых тайн разболтал, что у меня возникает подозрение — забыл из-за старческого склероза имена друзей-однополчан и командиров. Или… хватило ума их не выдумать, чтобы не быть во вранье уличенным.
Но фантазия у старого грузина была! Сказки бы ему сочинять, был бы грузинским Андерсеном.
Там такая история про его борьбу с фашизмом: после разведшколы его, как самого продвинутого радиста и шифровальщика, еще и немецкий язык знавшего, вместе с другими разведчиками, немцами по национальности, решили использовать для выполнения очень важного задания:
«Наша группа должна была десантироваться на территории Германии, в районе Пенемюнде. Именно там, как теперь известно, находился ракетный центр фон Брауна. Легенды у моих спутников-немцев, кстати, были отработаны до мелочей. Мне предстояло, как радисту, передавать в Центр информацию об испытаниях нового оружия.»
Так и встает перед глазами картина: суровый отец-Берия, протирая запотевшие от волнения стеклышки пенсне, дает напутствие сыну. А сын, стоя перед отцом по стойке «Смирно», украдкой поправляя лямки парашюта, слушает мужественные слова отца:
«Серго, шансов вернуться живым у тебя почти нет, но Родине без секретов ракетной техники немцев никак нельзя прожить. Нам еще Юру Гагарина в космос запускать. Поэтому я и жертвую тобой, своим единственным сыном. В плен не сдавайся, если что. Всегда держи ТТ с патроном наготове. Или „лимонку“ в кармане. Ну а если вдруг контузит взрывом ракеты ФАУ, и тебя враг захватит в бессознательном состоянии, то пусть тебя вдохновляет подвиг Зои Космодемьянской. Ни слова правды фашистам! Только дезинформацию! И ни в коем случае не говори, что ты Берия, если гестапо догадается, что ты на немецком с грузинским акцентом разговариваешь! Ну, скажи, что твоя фамилия Кикабидзе, например.»
Немного всё портит в этом задании только то, что пока не до ракет ФАУ было нашим военным. В 1941 году у Брауна летала только ФАУ-1, еще не баллистическая. Гитлер ею англичан пугал, но так как ракета летала почти не совсем быстро, как ракета, то английские летчики-истребители быстро наловчились ее сбивать. А до первого боевого пуска ФАУ-2, уже баллистической, оставалось целых три года. И то ее дальность не превышала 320 км. Кидать в Пенемюнде разведгруппы с сыном Берии в составе — чего-то выглядит не очень логичным.
Ну ладно, допустим, что сам Лаврентий Павлович мыслил на перспективу, космосом. Может он даже к тому времени уже и уполномоченного НКВД прикрепил наблюдать за физическим и интеллектуальным развитием будущего