Практически речь шла о 6-й полевой армии, которая при поддержке 4-й танковой армии вела уличные бои в Сталинграде и на отдельных участках вышла к Волге, и о некоторых корпусах группы «А», все еще по инерции двигающихся к югу. Иными словами, приказ просто фиксировал сложившееся положение дел: распад стратегического маневра «Блау» на ряд частных операций с невразумительными целями.
К концу октября 1942 года положение немецких войск на южном крыле Восточного фронта выглядело следующим образом.
Воронежский район прикрывает малочисленная 2-я армия, ее связь с группой армий «Центр» ослаблена. Далее по реке Дон цепочкой выстроились 2-я венгерская, 8-я итальянская и 3-я румынская армии. В резерве – несколько дивизий. В районе Сталинграда сконцентрированы 6-я полевая и 4-я танковая немецкие армии, которым поставлена и в приказе от 17 ноября повторена наступательная задача. В голой степи висит с открытыми флангами 4-я румынская армия. Потом – 16-я моторизованная дивизия и – через 300 километров – наступающая на юг 1-я танковая армия. По побережью Черного моря пытается прорваться в Абхазию 17-я полевая армия, тыл которой прикрывает оперативная группа «Крым». В резерве всего южного участка фронта – один румынский(!) армейский корпус.
А где же 11-я армия Э. Манштейна? Ее основные силы, как имеющие опыт атаки крепостей, срочно перебросили под Ленинград! Командование вермахта верно себе: хотя главная задача войны решается на юге, высвободившиеся войска направляются на север, причем им ставится отдельная задача, никак не связанная с основной стратегической идеей наступления «Блау». Одной такой ошибки достаточно, чтобы проиграть любую кампанию.
Первые наброски будущего блестящего удара по слабым пунктам бесконечной немецкой «блокадной линии» были, вероятно, сделаны Жуковым и Василевским еще в июле, когда контуры, а также границы немецкого наступления стали видны «невооруженным глазом». Русский Генеральный штаб получил возможность показать, что он тоже умеет планировать победы.
По мнению А. Василевского обстановка благоприятство-. вала проведению крупной двухступенчатой операции, направленной на полное уничтожение всего южного крыла немецкого фронта. Ставка не решилась на неординарное предложение лучшего советского стратега Второй мировой войны, но и принятый «малый» план производил впечатление.
Сталинградская операция несколько «заезжена» в советской мемуарной литературе, поэтому она производит впечатление «совсем очевидной» и «очень легкой». В действительности немцы, в отличие от зимы 1941 года, избегали образовывать крупные, обращенные на восток выступы в линии фронта; их позиции на значительном протяжении были прикрыты рекой Дон. Разрыв между смежными флангами групп армий «А» и «Б» зимой не был опасен, поскольку бездорожье, холод, отсутствие населенных пунктов, – все это предельно затрудняло оперативный маневр в районе Элисты.
Летом советская армия испытала тяжелый внутренний кризис: не только солдаты, но и командиры утратили веру в себя. Успешная оборона Сталинграда и Кавказа несколько подняла настроение войск, однако при планировании зимней кампании приходилось считаться с тем, что еще одно поражение, подобное харьковскому, может привести армию к полному разложению.
Планы сторон на осень и зиму 1942 года
Соответственно, многие командиры на местах категорически высказывались против любых активных действий. По их мнению, чудом являлось уже то, что войска прекратили беспорядочный отход.
Для того, чтобы в этой ситуации решиться на крупное, стратегического масштаба, наступление, Ставка Верховного Главнокомандования должна была глубоко вникнуть в позицию и оценить все те неустранимые и трудно устранимые слабости, которые образовались в расположении гитлеровских частей и соединений в процессе выполнения плана «Блау».
Планируя операцию «Сатурн», Г. Жуков и А. Василевский исходили из следующих предпосылок:
1. Противник не имеет на южном крыле фронта резервов стратегического или, хотя бы, оперативного масштаба;
2. Наиболее боеспособные части противника – 6-я полевая, 4-я танковая, 1-я танковая, 17-я армии оперативно скованы тяжелыми наступательными боями на неподходящей для маневренных действий местности;
3. Осенью-зимой 1942 года немцы не смогут организовать быстрый маневр крупными соединениями. Такому маневру будут препятствовать не только начертание коммуникаций, но и приказ фюрера от 24.10 [172], обрекающий войска на жесткую оборону неатакованных участков;
4. Гитлеровские войска ведут оборону на местности, бедной дорогами: коммуникационная линия группы армий «А» в обязательном порядке проходит через Ростов-на-Дону, а группы «Б» – через Ворошиловград и Харьков, причем далее к западу обе линии пересекаются в Днепропетровске, где расположен единственный вполне исправный мост через Днепр [173]. Это делает положение противника стратегически неустойчивым;
5. Румынские, венгерские, итальянские части занимают растянутый позиционный фронт, причем их оборона слабо обеспечена в глубину и недостаточно насыщена противотанковыми и зенитными средствами. Личный состав «союзнических» контингентов значительно уступает по уровню боевой подготовки как вермахту, так и Красной Армии (относительно румын и итальянцев можно даже говорить о вполне сложившемся «комплексе неполноценности»);
6. Поэтому, хотя слабую связь между группами армий «А» и «Б» непосредственно использовать невозможно, отсутствие флангового обеспечения серьезно повлияет на боевую устойчивость 4-й румынской армии.
Положение немецких войск значительно (но не кардинально) улучшилось бы, если бы им удалось летом отбросить советские войска за Кавказский хребет, а к осени выйти к Волге на широком участке от Сталинграда до Астрахани и наметить наступление по западному берегу Каспийского моря. Вот где, на самом деле, была нужна 11-я армия Э. Манштейна! Но время для такого маневра ушло, и, по мнению, А. Василевского, немцы уже ничего не могли сделать со своими позиционными слабостями. Можно было готовить наступление, не торопясь.
– 2 -
Учитывая выгодную оперативную обстановку и слабость обороны сателлитов Германии, Ставка не стала привлекать к операции крупные резервы, расположенные в районе Москвы. Это сыграло положительную роль: внезапность, которая планировалось, была обеспечена полностью, а сил, уже переброшенных на юг, оказалось вполне достаточно [174]. Определенное значение в отвлечении внимания противника сыграла операция «Марс» – очередное наступление советских войск на традиционном Ржевском направлении. Трудно сказать, «Марс» ли тому виной или немецкие аналитики сделали свои выводы из распределения резервов Красной Армии, или сыграла свою роль слабость 2-й армии, беспокоящая нового начальника штаба ОКХК. Цейтцлера, но противник был убежден, что ожидаемое крупное русское наступление будет направлено в стык групп армий «Центр» и «Б».
На сей раз советское командование добилось полной неожиданности – на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях.
Приказ о переходе в наступление был зачитан войскам Донского фронта в ночь на 19 ноября. Сталинградский фронт начинал активные действия на сутки позже, там войска узнали о предстоящих операциях лишь в ночь на 20-е.
– 3 -
Утром 19 ноября 1942 года выяснилось, что авиация не может подняться в воздух. Над донскими и волжскими степями стоял густой туман, к северу от Сталинграда был сильный снегопад. Советские источники называют погоду не-. благоприятной, в действительности она лишь способствовала внезапности атаки и полной дезорганизации румынкой обороны.
Артподготовка началась в 7.30. К 12 часам дня на фронте 5-й танковой армии продвижение в центре достигло 2-3 километров, на флангах атака затормозилась. Командарм генерал П. Романенко принял решение использовать танковые корпуса подвижной группы – 1-й и 26-й-для прорыва тактической зоны обороны противника. При иной погоде или с иным противником это привело бы к большим потерям в бронетехнике, загромождению дорог и резкому падению темпов операции. Но противотанковая оборона румынских войск не отвечала даже требованиям Первой мировой войны.
К концу дня 1-й танковый корпус продвинулся на 18 километров, и это уже был прорыв. 26-й корпус наткнулся на несколько очагов сопротивления, но румынская оборона начала терять цельность, разваливаться, и корпус легко обошел позиции еще сопротивляющихся частей 3-й румынской армии.
Вечером обе стороны ввели в бой резервы: П. Романенко бросил в прорыв 8-й кавалерийский корпус, а П. Думитреску – 1-ю румынскую танковую дивизию, которая на этом прекратила свое существование. Командир 26-го корпуса А. Родин поступил с этой дивизией просто: отрезал румынские танки от тылов, а эти тылы включил в свою танковую колонну.