— Позвольте мне говорить; я не выпускаю графа из виду.
Брови Эдмеи подергивались, а веки дрожали.
— Господин де Шамбле выезжает из Берне верхом и направляется в Эврё. В Эврё он садится в экипаж и едет в Руан, где пересаживается на поезд. Он приезжает в Париж в пять часов вечера, нанимает экипаж и останавливается в гостинице «Лувуа»… Ах!..
— Вы все еще видите?
— Да, превосходно; ваша воля оказывает на меня сильное воздействие. Подождите… Граф снова садится в экипаж. Куда же он направится? Он проезжает через площадь Карусели и Королевский мост. А! Я знаю, куда он едет.
— Это секрет?
— Нет. Он едет к своему нотариусу, который живет в доме под номером пятьдесят три. Ну вот, экипаж останавливается… Ах! Нотариус ужинает в городе и вернется лишь завтра утром, но это было вчера.
Эдмея пожала плечами.
— Несчастный, — прошептала она, как бы размышляя вслух, — он успокоится, лишь когда мы окончательно разоримся. Нотариус даст мужу ответ в пять часов; ему нужны бумаги, оставшиеся в Берне; их нужно срочно доставить, иначе нотариус ничего не сможет сделать. Разбудите меня скорее, Макс, и повторите то, что я сказала. Я забываю все, что вижу во сне. Разбудите меня. Нельзя терять ни минуты; граф вернется в Берне в одиннадцать часов утра.
Мне оставалось лишь безропотно подчиниться. Слегка встряхнув руки Эдмеи, я приказал ей проснуться.
Почти тотчас же по телу графини пробежала дрожь; ее губы зашевелились, и она открыла глаза.
— О! Что случилось? — спросила Эдмея.
Я пересказал ей все, что она видела во время магнетического сна.
— Одиннадцать часов, — повторила она вслед за мной, — одиннадцать часов. В одиннадцать часов господин де Шамбле приедет в Берне, но я смогу быть там в семь, если выехать немедленно.
— Вы хотите уехать?
— Вы же видите, что это необходимо. Прощайте, друг мой, — вернее, до свидания! Приезжайте на охоту, куда пригласил вас мой муж. Как знать, быть может, мне потребуется ваша помощь? Уезжайте тоже, не теряя времени, и отправляйтесь прямо в Рёйи, а не в префектуру, чтобы никто не видел, как вы вернулись.
— О Эдмея, Эдмея! Так быстро расстаться с вами! — воскликнул я.
— Чего же вы еще хотите? Разве я не доверилась вам всем сердцем и по собственной воле?
— О да, да!
— Вы будете вспоминать обо мне, не так ли?
Графиня улыбнулась, пожала плечами и подставила мне лоб для поцелуя.
Я обхватил голову Эдмеи руками и прижал ее к своим губам.
— Уезжайте, уезжайте, — повторила она.
— Да, да; помните, что вы сказали мне: «До свидания!»
— Это будет зависеть от вас. Поторопитесь же!
— Уезжаю.
Я выбежал из комнаты. Было три часа ночи или половина четвертого; уже появились первые проблески зари.
Я помчался в гостиницу; завернув за угол, я увидел еще издали слугу без ливреи, который стучал в дверь, удерживая лошадь за поводья.
Подойдя ближе, я узнал Жоржа, верного слугу Альфреда.
Он не замечал меня, думая лишь о том, как попасть в гостиницу.
Его лошадь была вся в мыле.
Я окликнул Жоржа.
— Ах, это вы, господин де Вилье? А я вас ищу.
Слуга достал из кармана письмо в большом конверте и сказал:
— От господина барона.
Я поспешно распечатал письмо и увидел датированную телеграфную депешу, присланную из полицейского управления.
В ней говорилось:
«Господин де Ш., прибывший вчера в Париж поездом из Руана, остановился в гостнице „Лувуа“. В тот же вечер он встретился со своим нотариусом, господином Бурдо, проживающим на Паромной улице, 53; затем он отправился в Оперу и переночевал в гостинице. На следующий день, в восемь часов утра, господин де Ш. снова виделся со своим нотариусом, а в третий раз посетил его в пять часов. В восемь часов вечера он выехал поездом в Руан.
Казалось, он очень спешил.
Сейчас 20.15».
Далее следовала приписка Альфреда:
«Вероятно, граф будет в имении в одиннадцать утра; ты получишь это письмо в половине четвертого и сможешь приехать ко мне в пять, а графиня вернется домой в шесть часов.
Не щади лошадь; я очень люблю своих лошадей, но еще больше люблю своих друзей.
Я жду тебя.
P. S. Согласись, что полиция еще на что-то способна и электрический телеграф — полезное изобретение. Странно, что его придумал человек по имени Мопс — так же зовут моего терьера!»
Таким образом, г-жа де Шамбле сказала мне именно то, что подтвердил Альфред.
Вы должны признать, друг мой, что это граничило с чудом.
Я поспешил в конюшню. Пока Жорж обтирал соломой свою взмыленную лошадь, я оседлал коня, и мы помчались во весь опор.
На другой день ко мне явилась Зоя. Она рассказала, что графиня успела домой вовремя, но даже, если бы она опоздала, ничего страшного не произошло бы.
Приехав, граф даже не поинтересовался, как дела у жены; он поднялся в свою комнату, открыл секретер, достал оттуда какие-то бумаги и тут же уехал.
Я мог бы воспользоваться его отъездом, чтобы снова увидеть графиню, но не решился попросить у нее на это разрешение.
XXVI
К тому же я должен был съездить в Париж. Необычайная проницательность г-жи де Шамбле, в чем мне довелось лично убедиться, вызывала у меня сильную тревогу. Вы помните, как однажды в разговоре графиня произнесла: «Предчувствие говорит мне, что вам суждено спасти меня от страшной опасности».
Что это была за опасность? Возможно, Эдмее удалось бы отчетливо увидеть ее во время магнетического сна, но как-то раз она сказала мне: «Никогда не усыпляйте меня, если только я вас об этом не попрошу». Будучи в Жювиньи, графиня сама послала за мной, чтобы я ее усыпил; вероятно, тот же ангел-хранитель, пробуждавший в ней сверхъестественные ощущения, в свое время предупредит ее о приближающейся беде.
Госпожа де Шамбле предвидела, что мне суждено спасти ее от некоей опасности; поэтому мне следовало быть начеку, чтобы отразить любой удар.
Откуда же исходила или, вернее, должна была исходить угроза? Я не имел представления об этом, но моя интуиция, в свою очередь, подсказывала мне, что источником опасности может стать аббат Морен или г-н де Шамбле.
С помощью чего обычно предотвращают почти всякую угрозу, за исключением смертельной? С помощью денег.
Итак, я решил отправиться в Париж, чтобы собрать там довольно крупную сумму — тридцать — сорок тысяч франков в банковских билетах и столько же в переводных векселях, действительных в Лондоне, Нью-Йорке и Новом Орлеане, а затем всегда держать эти деньги при себе в бумажнике. По воле случая мой нотариус также проживал на Паромной улице, в доме № 42, то есть почти напротив нотариуса г-на де Шамбле; я надеялся, что он сможет раздобыть для меня некоторые сведения о состоянии графа. Я уже достаточно видел, чтобы понять, что все треволнения в семье г-жи де Шамбле проистекают из-за денег, и Альфред мне это подтвердил.