Читать интересную книгу Оккультный Сталин - Антон Первушин

Эйнштейн предположил, что наряду с силами всемирного тяготения действуют силы отталкивания. Чтобы придать вечной и бесконечной Вселенной равновесие, Эйнштейн ввел в свои уравнения новый член – космологическую постоянную «лямбда», которая обеспечивала «расталкивание» звезд.

Но «лямбда» выглядела слишком надуманной, поскольку в повседневности мы постоянно сталкиваемся с проявлениями сил тяготения, а вот силы всемирного отталкивания не наблюдаются. Физики продолжали искать объяснение устойчивости Вселенной и в конце концов нашли. В 1923 году ленинградский профессор Александр Александрович Фридман нашел нестационарное решение уравнений Эйнштейна. Он показал, что если Вселенная расширяется, то это расширение с успехом может заменить придуманную Эйнштейном «лямбду расталкивания». Звездные скопления не сваливаются друг на друга под действием гравитации, потому что галактики просто активно разлетаются друг от друга, словно вылетели из одного центра после некоего мощного первотолчка.

Позже гениальная догадка Фридмана была подтверждена астрономическими наблюдениями. В начале 1930-х годов американский астроном Эдвин Хаббл проанализировал накопленные данные и пришел к выводу, что разбегание галактик действительно существует.

С этого момента начала формироваться совершенно новая космология, согласно которой Вселенная появилась 13,7 миллиардов лет тому назад из сверхплотной и сверхгорячей точки (сингулярности) в результате Большого Взрыва. Ныне только совсем уж безграмотный человек не согласен с этим фактом, но именно в 1930-е годы теория Фридмана вызвала яростное сопротивление сталинских материалистов, что в конечном итоге вылилось в репрессии по отношению к физикам.

По-другому и получиться не могло. Дело в том, что основной догмой марксистского материализма, исключающего гипотезу Бога, было именно вечное существование Вселенной.

«Марксизм ни на минуту не допускает мысли, – писал Фридрих Энгельс, – будто мир, пространство может быть замкнутым, имеющим конец».

Владимир Ленин и Иосиф Сталин безусловно принимали эту точку зрения. И должны были вступить с физиками в непримиримую борьбу. Ведь несмотря на то, что теория Большого Взрыва в гипотезе Бога также не нуждается, она ее допускает. И это очень тонко почувствовали прогрессивные священнослужители, воспринявшие весть о Большом Взрыве как еще одно доказательство бытия Божьего.

Таким образом, расхождение было не частным, а принципиальным. Ленин не дожил до схватки с «релятивистами» (то есть теми из физиков, кто разделял новый взгляд на происхождение и состояние Вселенной) – зато до нее дожил верный ученик и продолжатель дела революции Иосиф Сталин. Благодаря его усилиям, марксизм превратился в примитивное вероучение, отторгавшее любые новейшие открытия в познании мира.

Первыми это заметили и почувствовали сами ученые. Знаменитый физик-невозвращенец Георгий Антонович Гамов писал в автобиографии: «Я узнал, что <...> произошли большие изменения в отношении советского правительства к науке и ученым <...> Наука была подчинена официальной государственной философии диалектического материализма».

Разумеется, не сам Сталин или члены его правительства инспирировали кампанию против «релятивистов» – просто здание советского государства было так устроено, что всегда находились люди, которые умели использовать идеологическую конъюнктуру для достижения личных, часто очень меркантильных, целей. А поскольку государственный аппарат взирал на происходящее одобрительно и оказывал по мере надобности поддержку одной из сторон, противостояние мнений выходило за рамки научной дискуссии – начинали вполне реально страдать люди, вся вина которых заключалась только в том, что они не могли или не захотели согласиться с доктринами, проповедуемыми сталинизмом.

Первая атака на «релятивистов» началась в 1934 году, когда в журнале «Мироведение» были опубликованы две необычайно резкие статьи.

Первая из них – «О “расширяющейся” вселенной» принадлежала перу известного советского астронома, специалиста в области динамики звездных систем, профессора Огородникова, работавшего до 1934 года в Государственном Астрофизическом институте (Москва), а в 1934—1938 годах – в Пулковской обсерватории.

Вкратце изложив общие положения теории относительности и вытекающие из нее соображения о расширяющейся Вселенной, Огородников обрушивается на релятивистов:

«По существу это то место, где кончается наука. Мы видим, что математика и теория Эйнштейна позволяют составить некоторые уравнения <...> Однако нужно еще доказать, что эти уравнения соответствуют реальным соотношениям в природе <...> Критерием их верности должна бы быть проверка путем наблюдения. Но она как раз не только не сделана, но при настоящем уровне наблюдательной астрономии прямо невозможна».

Критический пафос автора нарастает. Упоминая гипотезу Большого Взрыва (а тогда это была всего лишь гипотеза!), он добавлял уже от себя: «...из которого каким-то неизвестным нам способом, не подчиняющимся никаким естественным законам, образовалось всё то чудесное многообразие природы, которое мы наблюдаем сейчас, включая органическую жизнь, человека и т. д. После того как предположили существование этого атома, осталось лишь окрестить этот атом, дать ему несколько чудодейственных свойств,– и у вас готовое построение для самой церковной, религиозной теории».

Сразу вслед за Огородниковым была напечатана статья профессора Тер-Оганезова – ведущего астронома и главного редактора «Мироведения» – с резким разносом предыдущего автора за его «мягкотелость».

По словам Тер-Оганезова, «К.Ф.Огородникову еще кое в чем из своего мировоззрения, и далеко не в малом, необходимо будет произвести переоценку», так как он в «существенных вопросах стоит не на позициях диалектического материализма, <...> он сам колеблется, он сам не чувствует под собою прочной почвы. Даже больше – он не в состоянии до конца отмежеваться от тех теорий, против выводов которых он сам ожесточенно нападает».

Тер-Оганезов поставил вопрос ребром: как должен поступить материалист-диалектик при анализе новых космологических концепций?

«Прежде всего он должен был бы показать полную неприемлемость основного исходного положения этих теорий – положения о конечности вселенной, о конечности пространства. Само собой понятно для всякого материалиста-диалектика, что, как бы ни была внешне изящна и убедительна космология, она не может быть правильной, если исходить из допущения о конечности вселенной».

В этом контексте в статье обстоятельно цитировались высказывания Энгельса о бесконечности пространства и времени (в смысле их неограниченной протяженности), которые и были противопоставлены положениям теории расширяющейся Вселенной.

Выводы из статьи Тер-Оганезова просты: марксистско-ленинская философия неразрывно связана с определенной научной картиной мира, основанной на космологии Ньютона; любая попытка пересмотра этой картины представляет собой «протаскивание» идеализма.

Следующим шагом в раздувании кампании против релятивистской космологии стала книга «Большая Вселенная», изданная в научно-популярной серии АН СССР. Она была написана Эйгенсоном – известным пулковским астрономом, специально занимавшимся проблемами внегалактических исследований.

«Буржуазия в эпоху своего исторического подъема, – писал Эйгенсон, критикуя теорию расширяющейся Вселенной, – не видела и не мыслила пределов и границ своего господства: реального на планете и теоретического – в Мире. <...> сейчас положение дел совершенно противоположное: в буржуазной науке господствующее положение занимает теория ограниченной, замкнутой Вселенной <...> Одряхление класса приводит и уже привело и к одряхлению его классовой науки».

Интересно, что в книге была впервые предпринята попытка совместить несовместимое: автор признает общую теорию относительности, но доказывает, что конечность Вселенной из нее не вытекает, а является одним из продуктов «физического идеализма».

В одной из поздних статей Эйгенсон разъяснил свой метод:

«Советская научная критика еще в 1930—1940 гг. полностью разоблачила злостную буржуазную легенду о том, что реакционно-идеалистическая космология конечного мира, будто бы, неизбежно и непосредственно “вытекает” из теории относительности. Эта легенда весьма выгодна империалистическим идеологам. В самом деле. Они рассуждают следующим образом: раз конечная космология “следует” из теории относительности, то, так как последняя соответствует фактам, значит верна и первая, а с нею и все обычно делаемые из нее на Западе реакционно-идеалистические выводы».

В период с 1937 по 1940 год борьбу с релятивистами вел журнал «Под знаменем марксизма». Осуждение теории расширяющейся Вселенной приобрело на его страницах поистине зловещий оттенок: любые положительные высказывания об этой теории связывались с расцветом «поповско-фашистских реакционных сил в науке», а в СССР – с деятельностью «разоблаченных органами НКВД врагов народа».