Читать интересную книгу Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. - Георгий Зуев

Постоянным шефом церкви Морского кадетского корпуса в конце XIX – начале XX века являлся протоиерей и настоятель Андреевского собора отец Иоанн Кронштадтский (ныне Святой Праведный Иоанн Кронштадтский). Он часто посещал учебное заведение и его церковь, беседовал с воспитанниками, лично освещал реконструированный храм, новые знамена и совершал в Морском корпусе молебны по торжественным дням и историческим юбилейным датам.

К концу XIX века бюджет Морского корпуса составлял 312758 рублей в год.

24 января 1896 года столичные газеты известили жителей Петербурга «о радостном событии для Морского кадетского корпуса, свидетельствовавшем о милостивом к нему Монаршем внимании и благоволении. Корпус был осчастливлен посещением Их Императорских Величеств…»

В этот день все 6 рот Морского корпуса выстроили вдоль стен столового зала. Кадеты и гардемарины стояли молча, посматривая на модель парусника, подаренного Морскому корпусу легендарным адмиралом П.С. Нахимовым. Ждали прибытия нового царя.

Николай II, в мундире капитана I ранга, появился в сопровождении шефа корпуса генерал-адмирала Алексея Александровича и свиты.

Вечером того же дня Николай Александрович Романов ровным, аккуратным почерком записал в дневник – объемистую тетрадь в сафьяновом переплете:

«24-го января. Среда.

Утром у меня был Николаша. Пошли вниз к Ксении, куда приехала Мама, и затем отправились в Малую церковь. После обедни завтракали у них же. Имел доклады Муравьева и Куломзина. В 2 1/2 ч. поехали в Морской корпус, который осмотрели вдоль и поперек. Д. Алексей поспел приехать почти к началу. Видели артиллерийское учение в батарее внизу. Везде чистота отличная. Замечательное симпатичное заведение! Уехали в 4 1/4 в Аничков прямо к чаю. Читал до 7. После обеда поехали в „Тангейзер“, который, никогда не видал. Прелестно!»

14 мая того же года директор Морского кадетского корпуса вице-адмирал Дмитрий Сергеевич Арсеньев, пожалованный императором званием генерал-адъютанта, назначается членом Адмиралтейств-совета. Его преемником становится контр-адмирал Александр Христианович Кригер.

По свидетельству современников, офицеров и воспитанников, все 5 лет его руководства Морским кадетским корпусом прошли в основном под знаком дезорганизации учебно-воспитательной работы и резкого падения дисциплины. Выпускник корпуса капитан II ранга В.В. Романов через много лет вспоминал, что «Воспитанники, при всем желании, не могут вспомнить о нем ничего ни хорошего, ни плохого. Они просто его не знали, а если изредка видели – то лишь на официальных парадах, в коляске на Островах или в Михайловском театре.

Неудивительно, что при этих условиях дисциплина в Корпусе расшатывалась. Состарившиеся преподаватели и воспитатели оставались на своих местах, учебные программы не менялись, участились „бенефисы“, происходившие иногда даже в столовом зале, т. е. при участии всех рот. Стали чаще поступать жалобы из города на неотдание воспитанниками чести офицерам, на грубости кадет в ответ на справедливые замечания в их адрес. Осенью 1898 года в Корпусе произошло два самоубийства воспитанников. По Петербургу поползли худые слухи. Дошли они и до Государя…»

В октябре 1898 года в Морской кадетский корпус неожиданно приехал великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович. Он передал построенным в столовом зале офицерам и воспитанникам неудовольствие Николая II поведением кадетов и состоянием дисциплины в прославленном учебном заведении. В заключении своего резкого заявления шеф корпуса передал решение императора о прекращении им посещений впредь Морского кадетского корпуса до тех пор, «пока ему не будет доложено об их исправлении».

Воспитанник Морского кадетского корпуса и выпускник Николаевской Морской академии Георгий (Гарольд) Карлович Граф позже в своих военных очерках «Моряки» в главах, посвященных жизни Морского корпуса, вспоминал об этом неожиданном визите генерал-адмирала: «Этим посещением мы были страшно потрясены и, в сущности, плохо понимали, что же особенно худого мы сделали. Правда, мы много шалили, некоторые плохо учились, на улицах, действительно, держались иначе, чем кадеты сухопутных корпусов, но ведь это всегда так и было и на то и были моряками… В головах наших не укладывалось, что надо вести себя как-то иначе. Но в этом были виноваты не столько мы, сколько начальство, которое нам потакало…»

В конце XIX века при реализации программы «Для нужд Дальнего Востока» Морское министерство столкнулось с реальными трудностями при комплектовании новых судов офицерским составом. Поэтому, начиная с 1898 года, в Морской кадетский корпус был открыт дополнительный весенний прием. Высочайшим приказом в учрежденный младший класс (1-ю роту) теперь ежегодно дополнительно стали набирать 50 воспитанников из числа кандидатов, окончивших сухопутные кадетские корпуса, гимназии и реальные училища. Среди кандидатов, желавших поступить в 1-ю роту, были даже студенты младших курсов университетов.

Газета «Котлин» теперь ежегодно публиковала на своих страницах официальные объявления следующего содержания: «Морской кадетский корпус объявляет на 9-го параграфа Устава об очередном приеме детей потомственных дворян и офицеров флота в младший специальный класс весною (50 вакансий, все казенные). В младший специальный класс принимаются имеющие к 1-му сентября текущего года от роду не менее 16–ти и не более 19–ти лет, по телосложению и здоровью своему способные к морской службе и удовлетворительно выдержавшие экзамен.

Подробные правила приема и программа вступительных экзаменов выдаются и высылаются иногородним бесплатно. Представившие очень хорошие аттестаты из казенных училищ об успехах и поведении подвергаются только поверочному испытанию из некоторых предметов».

И действительно, желавшие устроить своих сыновей в младший специальный класс получали по почте типографски изданные правила приема в Морской кадетский корпус и программы «поверочных экзаменов».

В правила включался перечень заболеваний и физических дефектов, являющихся абсолютным противопоказанием к приему в Морской кадетский корпус.

Желавшие определить в корпус сыновей приглашались «доставить директору не позже 1-го апреля текущего года прошение на простой бумаге, по прилагаемой форме, с приложением метрического свидетельства о рождении и крещении, удостоверенного законным порядком, и засвидетельствованной копии с послужного списка или с указанием об отставке отца определяемого

К прошению неслужащего потомственного дворянина должна была быть приложена засвидетельствованная копия с протокола Дворянского депутатского собрания о внесении определяемого в Дворянскую родословную книгу. В случае если прошение подавалось опекуном, то следовало приложить копию указа об опеке, «засвидетельствованную законным образом».

Прошение на имя директора Морского кадетского корпуса начиналось обычно стандартной фразой: «Желая определить на воспитание в младший специальный класс Морского кадетского корпуса моего сына, я, нижеподписавшийся, имею честь препроводить при сем метрическое свидетельство о рождении и крещении его и другие документы, о получении которых прошу уведомить…»

Прошение заканчивалось обязательным для родителя условием: «Если по принятии моего сына в Корпус, начальство оного признает нужным исключить его, вследствие дурного его учения или поведения, а также вследствие появления таких болезней, которые препятствуют службе на флоте, то я обязываюсь по первому требованию Корпуса, без замедления взять его обратно на свое попечение».

Согласно правилам приема в младший специальный класс все кандидаты, призванные по медицинскому освидетельствованию способными к морской службе и выдержавшие «поверочные экзамены», принимались в корпус при определенном условии, обозначенном его уставом: «Сперва принимаются юноши, состоящие в первом разряде, а потом уже остальные, по старшинству экзаменационного списка».

В первом разряде состояли сыновья находившихся на службе адмиралов, штаби обер-офицеров флота, офицеров, переименованных из флотских в чины по Адмиралтейству или Морскому ведомству, умерших во время службы по Морскому ведомству, уволенных в отставку морских офицеров по болезни, ранению и т. д.»

«Поверочные экзамены» обычно проходили с 24 по 30 апреля по билетам, содержавшим вопросы основных разделов учебных дисциплин. Абитуриенты сдавали четыре устных экзамена (по алгебре, геометрии, плоской тригонометрии и физике) и три письменных (география, русский и французский языки).

Оценка знаний экзаменующихся проводилась комиссией, назначаемой директором корпуса, по 12-бальной системе. Причем для поступления требовалось иметь не менее 8-ми баллов по каждому предмету.