Читать интересную книгу Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси - Нина Молева

— Иными словами, в Польше я буду нищей!

— Зачем вы говорите о Польше, ваше величество. Ваше место здесь, и вы должны царствовать на московском троне. Мне немногое дано, но я хотел бы использовать все свои силы, чтобы помочь вам в вашей судьбе, ваше величество.

— Я благодарна вам за такое намерение, святой отец. Но супруг — что мой супруг?

— Не знаю, какими обещаниями король Зигмунт заманил вашего супруга в ваши края. Скорее всего обещаниями военной поддержки. Но события стали развиваться так стремительно, а имя вашего супруга приобрело такое значение для русского народа, что король счел нужным задержать слишком популярного царя. Пусть низвержение Василия Шуйского идет своим ходом. Но без того, чье имя его обеспечивает. Когда Шуйского не станет, тогда король постарается удовлетворить свое желание относительно московского престола. Пока вашего супруга удерживают неизвестными мне обещаниями — и силой. Освободят ли его и когда именно, трудно сказать. Сейчас на вас и только на вас лежит обязанность восстановления законного русского царя Дмитрия Ивановича на его отеческом престоле. Я понимаю, как нелегко вам было, ваше величество, услышать все это. Но бороться вслепую — значит наверняка погибнуть. Святая церковь сделает все возможное, чтобы этого не случилось.

— И в этом ваша миссия, отец Миколай.

— Я благословил судьбу, что она досталась именно мне, ваше величество.

— Вы так ищете опасностей?

— Просто я их слишком много на своем жизненном пути видел и научился преодолевать. Мой опыт может быть вам полезным, ваше величество.

— Не сомневаюсь. Вы останетесь при моем дворе, святой отец, моим исповедником. Но и священником, которого у нас нет, для всех придворных. Тайна исповеди вами не будет нарушаться, я знаю, но вы и сами сумеете, если захотите, предупредить любое предательство. Вас это устраивает?

— Как нельзя больше, дочь моя. И может быть, вы сочтете возможным сохранить за мной эту должность, когда снова займете свои покои в Кремле.

— Благодарю вас за добрые мысли, святой отец. Спасибо.

— Святой отец, наконец-то известия из Заборья!

— Слава Всевышнему! Это, конечно, добрые вести?

— Добрые, если говорить о стойкости Болотникова. Я не могу надивиться его стойкости и верности государю Дмитрию Ивановичу. Наш человек пишет, что Василий Шуйский делает все, чтобы, переманить Болотникова на свою сторону. Он обещал ему полное прощение, высокую должность при своем дворе и — землю. Как служилому дворянину. И это притом, что людишки у Болотникова ведут себя по-разному.

— Ты хочешь сказать, дочь моя, что люди приходят и уходят из армии Болотникова. Так было и будет всегда. Низменные страсти всегда терзали человека. И чем он ближе к земле, тем меньше его кругозор, а выгода замыкается частоколом его собственного двора и пашни. Главное не то, что они уходят и приходят, а то, что число их остается по-прежнему очень большим.

— Но меня не это взволновало, святой отец. Прочтите строки ответа Болотникова Шуйскому. Вот они, в письме из Москвы.

— «Я целовал крест своему государю Дмитрию Ивановичу — положить за него живот. И не нарушу целования. Буду верно служить государю моему и скоро вас проведаю». Да пребудет над ним милость Господня. Он поступает по законам Божьим.

— Но Шуйский продолжает его преследовать.

— До поры до времени, дочь моя. У Шуйского не так много осталось впереди. Его ненавидят в Москве.

— Чернь? Чернь одинаково легко и любит, и ненавидит.

Смоляне же, придя, встали в Новодевичьем монастыре; боярин же князь Михайло Васильевич Шуйский (Скопин-Шуйский) вышел из Москвы с ратными людьми и встал в Даниловском монастыре…

И на следующий день после прихода смолян боярин князь Михайло Васильевич Шуйский с товарищами пошел к Коломенскому против воров. Смоляне же пошли к нему на соединение. Воры же вышли против них из Коломенского со многими полками и начали биться.

И тех воров многих поубивали, и живыми многих схватили, так что в Москве ни в тюрьмы, ни в палаты не вмещались; а вор же Ивашка Болотников с немногими людьми ушел в город Калугу. А иные засели в деревне Заборье (рядом с Коломенским). Бояре же со всеми ратными людьми приступили к Заборью; воры, видя невозможность сопротивляться, все сдались. Царь же Василий повелел взять их в Москву и разместить по дворам и повелел их кормить и не причинять им никакого вреда. Тех же воров, которые были пойманы в бою, повелел утопить.

«Новый летописец»

В плен захватили до шести тысяч, так что в Москве все темницы были полны, и сверх того многие жители московские должны были стеречь по два или по три пленника, и множество их посажено было в подвалы под большими палатами и приказами, так что было жалко смотреть на них, и были то по большей части казаки, прирожденные московиты, и чужеземцев не было вовсе или было мало.

Эти люди недолго пробыли в заточении, но каждую ночь в Москве их водили сотнями, как агнцев на заклание, ставили в ряд и убивали дубиною по голове, словно быков, и тела спускали под лед в реку Яузу, творя так каждую ночь…

Исаак Масса. «Краткое известие о Московии в начале XVII в.»

— Я имею в виду бояр, дочь моя. Самые знатные из них почти сразу поняли, что стали жертвой козней этого человека и задумались над тем, как свести его с престола. Посмотри, как неохотно и неудачно сражаются царские воеводы. Они не прилагают по-настоящему никаких усилий к тому, чтобы победить Болотникова. Они разыгрывают усердие ровно настолько, насколько это необходимо, не вызывая подозрения Шуйского. Неужели ты думаешь, толпы сброда, кое-как вооруженного, никем необученного, могли бы победить регулярные войска?

— Вероятно, вы правы, святой отец.

— Я смогу рассказать об этих делах несколько больше, дочь моя. Болотникову под натиском царских войск пришлось отступить к Калуге. Говорят, там у него собралось больше десяти тысяч человек. Болотников не только выдержал с ними осаду города, он делал удачные вылазки. И это несмотря на недостаток продовольствия, несмотря на усталость своих людей.

— И тем не менее я чувствую из ваших слов, отец мой, что дела Болотникова пошли хуже, чем раньше.

— К сожалению. И не по его вине.

— Сила царских отрядов тому причиной?

— Нет, дочь моя, потеря веры.

— Веры в Господа?

— Нет, дочь моя, в появление твоего супруга живым и здоровым. Расчет короля Зигмунта полностью оправдался. Болотников умолял о его приезде — тогда бы ничего не стоило войти в Москву и покончить с авантюрой Шуйского. Государь Дмитрий Иванович вновь — и теперь уж надо думать, до конца своих дней — оказался бы на отеческом престоле. Но как раз этого-то и не хотел Зигмунт. Твой супруг не смог покинуть своего плена, а те грамоты, которые он ухитрялся посылать своим сторонникам, уже ни на кого не производили впечатления.

— Это конец?

— Нет, нет, я не это имел в виду. Сторонники твоего супруга вынуждены были прибегнуть к самозванцам. Это испытанное средство могло вернуть отрядам верных силу духа.

— Самозванцам? Это, кажется, единственное слово, которое я не в состоянии слышать. Кто-то назвался именем моего супруга?

— Упаси, Боже, до этого не дошло… Просто среди терских и волжских казаков объявился самозваный сын царя Федора Иоанновича. Ему легко поверили — слишком ненавистно людям правление. Шуйского. И со своими отрядами он двинулся к Путивлю.

— Но ведь это может оказаться опасным для государя Дмитрия Ивановича? Сын царя Федора….

— Который приходится всего лишь племянником твоему супругу, дочь моя, и по всем законам не может претендовать на престол ранее дяди. Тем более что его происхождение всегда будет оставаться сомнительным.

— И он нашел сторонников?

— Среди верных твоему супругу бояр, которые ловко им воспользовались. Князь Шаховской перехватил самозванца на пути и отправил его в Тулу, и сам двинулся туда же.

— Святый Боже, я ничего не понимаю в географии этой страны.

— Дочь моя, у тебя не было ни нужды, ни возможностей узнать твой край. Но ты его непременно узнаешь, государыня.

— Но я прошу, святой отец, продолжить рассказ.

— Чтобы выручить Болотникова, князь Шаховской отправил отряд под командованием князя Телятевского. Князь легко справился с царскими воеводами, князьями Татевым и Черкасским, под Калугой, на реке под названием Пчельна. Мне запомнился даже день битвы — он пришелся на день именин короля Зигмунта, второе мая. Для Болотникова этого оказалось достаточным, чтобы вырваться из города и наголову разбить осаждавших. Наголову, дочь моя! Они бежали, оставив Болотникову пушки, обоз и все свои запасы.

— Какое счастье! И все это под знаменами с именем государя!

— Вот именно, дочь моя. Дальше Болотников двинулся к Туле, соединился с князем Шаховским и самозваным сыном царя Федора Иоанновича. А 30 июня сюда подошел со стотысячным войском и сам Шуйский и начал осаду города.