Читать интересную книгу Чёрным по чёрному - Тим Пауэрс

– Можно ли сделать то же, вдыхая? – быстро спросил Даффи.

Вопрос застал Аврелиана врасплох.

– Сказать по правде, вряд ли. Тон выйдет слишком низким, пожалуй, даже слышимым. Нет.

– Говоришь, быстрые как стрелы? И насколько сильно ты преувеличил?

– Так, самую малость, – застенчиво улыбнулся волшебник. – Понимаю, куда ты клонишь. Дабы не ограничиться первым, что попалось на глаза, пришлось бы действовать вдвоем, по очереди – один дудит, другой переводит дыхание и работает руками.

Даффи поднялся и шагнул в сторону, чтобы солнце не мешало видеть волшебника.

– Но ты точно уверен, что к тебе кто-то залез? При том беспорядке, что у тебя в комнате, потеря одной книги, можно сказать, неотвратима.

– Я уверен. Я точно помню, где ее оставил. Да были и другие признаки, что в комнате кто-то побывал: вещи взяты и положены назад немного иначе, несколько книг просматривали, что видно из стертой на полках пыли, а одну из моих змей надкусили. Не иначе, кто-то подумал, что это конфета.

Даффи содрогнулся, представив реакцию лакомки на свою оплошность.

– Это был Вернер, – сказал он.

– Вернер?Не сме…

– На столе в его винном погребке я видел дудочку с единственной дыркой и помню, что никаких слышимых звуков она не издавала. Его приятель поэт, этот Кречмер, наверняка турецкий шпион. Погоди, не перебивай! Превознося бездарные сочинения Вернера и ублажая его благосклонностью некой женщины, которая притворялась женой Кречмера, тот сумел привести твоего бедного трактирщика в такое состояние, когда для «друга» он готов на все.

Несколько мгновений Аврелиан безмолвствовал.

– И женщину, а? Безмозглый старый болван. Поди вообразил себя великим поэтом и любовником. Готов поклясться, ты прав. Проклятие, почему я не подозревал Кречмера с самого начала? – Он хлопнул себя по лбу. – Меня так же просто провести, как беднягу Вернера. Ибрагим наверняка нанял Кречмера украсть мою копию Ужасного Неодолимого Гамбита Дидиуса. Да, и разве не спрашивал несколько месяцев назад Вернер позволения брать иногда книги, намекая, что хочет иметь доступ к моей библиотеке? А когда я отказал, Кречмеру оставалось только познакомиться с моими маленькими стражами – хотел бы я видеть эту встречу, – а после вызнать у Ибрагима, как от них избавиться. Чтобы снестись с турецким адептом, нужно было время, ибо как раз в прошедший понедельник мне подумалось, что в пыли на полу моей комнаты заметны следы – тогда, стало быть, парочка составляла опись, а следом Кречмеру пришлось как-то выбраться из города, чтобы показать список книг Ибрагиму. Вот именно! А Ибрагим мог заключить, в какой из книг искать, и отослать их за ней обратно.

– Но в понедельник вечером ты ее спрятал, – припомнил Даффи.

– Да. Так вот прошлой ночью, в четверг, они вновь пробрались в мою комнату, не нашли книги там, где ее видели, и схватили несколько наугад, из которых только книга Беки мне действительно дорога. Мне придется самому сделать опись. Проклятие! Надо бы заодно проверить и винный буфет.

Даффи порывался что-то сказать, но Аврелиан прервал его внезапным смехом:

– Помнишь, как Вернер появился окровавленным и хромающим и заявил, что один из твоих викингов напился и хотел его убить? Да нет, конечно же, тебя к тому времени уже здесь не было. Так или иначе, Буге тогда все отрицал.

– Ну и?..

– Ну и, выходит, что как раз Вернер впервые обнаружил моих стражей. Вряд ли он успел пройти в комнату больше чем на пару шагов, иначе уже не смог бы выбраться живым.

Свежий западный ветер унес запах пороховой гари, и теперь до ноздрей Даффи долетал аромат готовящейся где-то луковой похлебки. Он обежал взглядом улицу и быстро заметил с полдюжины солдат, скопившихся у костра в полусотне ярдов к югу. Ирландец одернул камзол и кольчугу, давая, как он надеялся, понять, что разговор окончен.

– Ну и что ты собираешься предпринять? – спросил он.

– Кречмер и Вернер не подозревают, что их раскрыли, и нам не составит большого труда их разыскать. Мы пойдем к ним, заставим вернуть все, что они взяли, а после можешь их убить.

Даффи ответил изумленным взглядом.

– Я не могу отсюда уйти. Ведь я на службе. Защищаю Запад, ты, верно, помнишь? Черт возьми, почему бы тебе просто не подсыпать отраву им в вино? – Он поднялся, чтобы уйти, но задержался. – Да, и я бы сначала добился от них признания в совершенном. Может статься, беззвучный свисток нужен был Вернеру для чего-то еще. О, я придумал: просто насыпь им яду в вино и скажи, что, если они расскажут всю правду, ты дашь им противоядие. А там, если выяснится, что они невиновны, ты так и сделаешь, заодно извинишься.

Аврелиан покачал головой:

– Ты, Брайан, хорош с мечом, но дипломат никудышный. Нет, думаю, чтобы расколоть Вернера, не понадобится никаких ухищрений, а там с его свидетельством я смогу взять дюжину стражников и заполучить Кречмера… разумеется, если он все еще в городе.

– Ага. Ну, удачи тебе в поимке. – Даффи зевнул. – Главное, как понимаю, что они не добрались до Ужасов Дидиуса, а? Теперь, с твоего позволения, меня дожидаются миска только что сваренной похлебки и вдобавок койка под временной полотняной крышей, что жаждет исполнить свое предназначение в качестве ложа для моего сна.

– Да будет так, – сказал волшебник. – Пойду расставлю свои капканы. Да, и попробую повидаться с фон Зальмом, чтобы предупредить его о вероятном перемещении турок к уязвимому участку на востоке, раз у Ибрагима больше нет причины жертвовать тысячей крещеных душ.

– Привет ему от меня, – сказал Даффи, зевая так, что слова с трудом можно было разобрать. – И спасибо за перевязку.

– Всегда к твоим услугам. Купи себе новую кольчугу, ладно? – Аврелиан повернулся и зашагал на восток. Даффи направился на юг, к поджидавшей его похлебке. Солнце стояло уже высоко в небе, сияя сквозь разрывы в золотистых облаках и заставляя Даффи щуриться. Все долгое утро пятна света и тени покрывали равнину изменчивым узором, и раз или два завеса дождя кружилась над городом и турецкими шатрами, словно юбки пролетающих облаков. Как и предсказывал Аврелиан, турецкие войска передвинулись к восточной стене, где пролом зиял, подобно вырванному из каменной челюсти зубу. Часовые становились на корточки, чтобы приложить ухо к мостовой, и многие клялись, что слышат, как саперы роют ходы в нескольких местах севернее разрушенной стены. Временами с той и другой сторон начинали говорить пушки, но, если не брать во внимание один серьезный обстрел турками южной стены в районе полудня, канонада выглядела, скорее, небрежно соблюдаемой формальностью. Все ждали битвы, и торговцы гороскопами и амулетами бойко предлагали свой товар как солдатам, так и мирным горожанам. Проститутки и виноторговцы тоже теснились вокруг временных казарм, получая свою долю прибыли в изменившемся укладе городской жизни – неизбежном результате долгой осады. Бесплатно можно было найти лишь утешение в вере – все остальное за деньги, причем еду было купить куда сложнее, чем удачу, любовь или выпивку.

Открыв глаза, Даффи плавно перешел от не оставшихся в памяти снов к бодрствованию. Колокола Святого Стефана пробили два, серый свет, проникавший сквозь щели временного навеса, то усиливался, то мерк, когда клочья облаков закрывали солнце Он встал, натянул сапоги, кольчугу, камзол, нацепил рапиру и, откинув полог, вышел на улицу. Мимо катил тележку виноторговец, и ирландец попросил чарку. Юный отпрыск виноторговца шустро поднес что требовалось, запросив немыслимую цену, которую Даффи заплатил вслед за тем, как прожег беспечного мальчишку самым яростным взглядом. Сбор его отряда был назначен на три, так что он взял вино, оказавшееся кислым, и направился в угол, где разрушенная стена склада образовала подобие грубой скамьи. Он сел и закрыл глаза, медленно провел ладонью по шероховатым камням. С некоторым удивлением обнаружил, что ужас и боль прошедшей ночи куда-то исчезли, уступив место глухой тоске по потере множества людей и вещей, из которых потеря Ипифании была наиболее ощутимой. Чувство было отстраненным – вроде меланхолии, которую снимаешь с полки, чтобы посмаковать на досуге, а вовсе не той занозой, от которой нет избавления, как от зубной боли. Подобная не лишенная приятности апатия была, как он подозревал, следствием эмоционального шока и должна была вскоре пройти, как естественное онемение после серьезного увечья. Ему не пришло в голову, что это может быть примирение с мыслью о собственной смерти.

Открыв глаза и поднявшись, он не слишком удивился при виде Аврелиана, который суетливо отыскивал дорогу к нему через наваленные каменные глыбы. Когда тот приблизился, Даффи заметил новую повязку, обмотанную вокруг его лба и за ушами, из-под которой поперек щеки проступала красная полоса. Даффи усмехнулся, слегка удивившись отсутствию у себя гнева на старого волшебника.

– Эй, чародей! – любезно окликнул он, когда Аврелиан оказался в пределах слышимости. – Неужто фон Зальм ткнул тебя своей рапирой? Не иначе, ты объяснял ему, что не все вещи на деле таковы, какими кажутся, так?