Читать интересную книгу Букет для будущей вдовы - Вера Русанова

Марина машинально задвинула стул под стол, так чтобы спинка вплотную примыкала к столешнице и ножки стояли ровно-ровно, поправила шапочку и легко побежала по коридору. Аритмия, стенокардия, ничего страшного. Особенно торопиться незачем... Звука её шагов почти не было слышно. Легкие летние тапочки со светлой подошвой, не оставляющей на линолеуме противных черных полос. Под тапочками поддеты толстые шерстяные носки с отворотами. Андрей называл эти носки "скандинавскими" и говорил, что когда Марина надевает их вместе с массивными тупоносыми ботинками, то делается похожей на аистенка, к ногам которого привязали два утюга... Он должен зайти. Через полчаса. Может, через час?.. Аритмия, стенокардия. Как все это не вовремя!

Большаков сидел на диване в ординаторской и читал книгу, обернутую газетой.

- Константин Иванович, - Марина остановилась на пороге, придерживая одной рукой дверь. - В приемном покое больной. Вы не спуститесь посмотреть?

- Да. А что там такое? - книгу он захлопнул с явным сожалением.

- Стенокардия, аритмия. Но он не по "Скорой", жена привезла. Ксения говорит на дорогой машине, в общем, крутые.

- Ох, уж эти мне крутые!.. Ладно, Мариночка, спасибо. Сейчас спущусь.

Она подумала о том, что того мужика, который сейчас в приемном покое, явно положат, потому что не зря же жена везла его через ночь и противную метель к притулившемуся у самого леса больничному городку? Хотела бы, чтобы муж остался дома, вызвала бы "Скорую". Даже если там никакой аритмии и близко нет, а, вообще, сплошная межреберная невралгия, начнет настаивать, требовать, станет грозить, что нажалуется главному врачу и в комитет по здравоохранению... Короче, надо приготовить постель. В пятой палате, наверное? Или, если он такой крутой, как показалось Ксении, то во второй, двухместной. Что там назначит Большаков? Папаверин, скорее всего? Может быть, анальгин с пипольфеном?.. Если Андрей придет в ближайшие пятнадцать минут, то ему придется подождать...

Утробно загудел лифт. Марина удивленно подумала, что как-то слишком быстро, и поспешила в конец коридора, где стояла накрытая оранжевой клеенкой каталка, и идиотское гинекологическое кресло, которое некому забрать.

Двери разъехались. Она увидела Большакова, высокую блондинку со слегка запавшими щеками и темными, вразлет бровями, а рядом с ней мужчину лет сорока, крупного, но не толстого, с намечающимися проплешинами. Выглядел мужчина - так себе. Синюшный носогубный треугольник, лихорадочно поблескивающие глаза, часто вздымающаяся грудь.

"Нет. Конечно же, не невралгия!" - подумала Марина с тоской. - "И, может быть даже, не просто папаверин, и не просто анальгин... Черт, как обидно!"

- Мариночка, вторую готовь! - быстро попросил Константин Иванович. Там ведь у нас, кажется, никого? И, давай-ка строфантин, сто пятьдесят миллиграмм.

Она быстро повернулась и снова побежала по коридору, теперь уже в обратную сторону, успев заметить, какой у мужчины тревожный и испуганный взгляд... Боится. Как маленький. Наверняка, начал по-настоящему трястись, когда услышал "страшные" слова: "готовь вторую", "строфантин"... Впрочем, жена, кажется, тоже сильно переживает, но держится. Красивая. И, конечно, не бедная. На такой костюм, как у нее, надо с зарплаты откладывать не меньше пятилетки.

Когда Марина со стопкой постельного белья в одной руке и лотком со шприцем в другой вошла во вторую палату, больной уже сидел на кровати у стены, трудно и часто дыша. Жена стояла рядом, рассеяно поглаживая его руку. Взгляд её, пустой и странный, был устремлен в окно.

"Кстати, что она здесь делает?" - подумала Марина. - "Интересно, что она, вообще, здесь делает? Зачем она нужна?"

Однако, Большаков не оставил времени на пустые размышления, быстро скомандовав:

- Давай строфантин, обезболивать пока не будем...

- Я сделала дома но-шпу, чтобы снять спазм, - вставила жена.

- Отлично. Я полагаю, ничего страшного, но недельку полежать, обследоваться будет совсем невредно.

"Что она здесь делает?" - снова промелькнуло в голове у Марины. Она поставила лоток на тумбочку. Мужчина сам закатал рукав серого джемпера выше локтя. Вены у него оказались хорошие, игла вошла легко и точно. Свежий след от инъекции но-шпы виднелся чуть выше.

Больной лежал на боку и смотрел в потолок, а ей вдруг отчего-то стало тревожно. Может быть, от того, что Андрея так долго не было?

Постельное белье пахло хлоркой. Едва уловимо, но все же пахло. Она равнодушно отметила про себя, что пациента, наверняка, привыкшего к черному прохладному шелку и махровым простыням, это будет раздражать. Взбила подушку, откинула одеяло:

- Перекладывайтесь, пожалуйста.

И снова мужчине помогла жена, бережно поддерживая его под локоть. С одной стороны она, с другой - Константин Иванович. Больной разделся до трусов, задыхаясь, смущаясь и от этого дыша ещё труднее.

- Ну, вот и чудненько, - Большаков потер ладони, а затем почему-то вытер руки о халат. - Полежите, отдохните. Если будут какие-нибудь проблемы, нажмете на вот эту красненькую кнопочку. Вызовете Марину или меня.

"Кнопочку", "чудненько"... Почему он так говорит? Он никогда раньше так не присюсюкивал... И жена. Зачем здесь, спрашивается, была жена, если сейчас она с ним оставаться не собирается? "Нажмете красненькую кнопочку"... А вид-то у больного нехороший! И отечность вон какая, несмотря на то, что в карте, заполненной Ксенией: "принимал мочегонные препараты"... Может быть, Константин Иванович понимает, что здесь дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, вот и волнуется? Все-таки пациент "крутой", и, правда, могут быть проблемы. Но отчего тогда не интенсивная терапия?"...

Впрочем, к кардиомонитору больного все-таки подключили, по экрану осциллографа побежала нехорошая кривая. Однако, звукового сигнала тревоги не было.

"Ну, и ладно, - подумала она. - Чего я, собственно, дергаюсь? Большаков знает, что делает. Да, в конце концов, случись что - не мне же отвечать?"

И все же на сердце было смутно и тревожно. Из палаты они вышли втроем. Жена аккуратно притворила дверь.

- Да, Мариночка, - Константин Иванович поскреб ногтями запястье так, что выступили красные полосы, - что-то у меня в голове вертится, что вам муж по внутреннему звонил? Сегодня или в прошлую смену? Убей Бог, не помню!.. Вы бы забежали к нему, пока работы особенно нет.

Марина дернулась было, наткнулась на странный, застывший взгляд блондинки, остановилась, спросила:

- Я точно не нужна?

- Нет, бегите. Вы же ненадолго?

Блондинка повернулась и медленно пошла мимо запертых дверей пищеблока к окну в конце коридора.

"Бог с ними, пусть разбираются сами... Чего, интересно, она на меня так смотрит?.. Ладно, все нормально... Что же понадобилось Андрею. Почему он не зашел?"

Марина завернула в сестринскую снять шерстяные носки. Отчего-то стало жарко, топить начали, как в бане. Скинула тапочки, свернула свои "скандинавские" гольфы в округлый комок и тут обнаружила на пятке "стрелку". Широкую, кошмарную "стрелку", стремительно ползущую под колено.

"Наверное, эта белокурая мадам смотрела не на меня, а на мои ноги! Точнее, на мои драные колготки. Кошмар! Как росомаха! А она в костюмчике от Версаче... Сейчас бы побежала к Андрею, блеснула драными лапами на всю терапию".

Она быстро стянула колготки, скомкала, швырнула в пластмассовое мусорное ведро, стоящее под столом. Новенькие телесного цвета "Леванте" в чуть надорванном пакетике лежали в выдвижном ящике. Запасные колготки хранились в сестринской всегда, "на всякий случай". Очень здорово пускали "стрелки" ножки штатива для капельницы, да ещё и из сеток некоторых кроватей торчали какие-то ржавые винты... Марина окончательно разорвала пакет, торопливо размотала колготки, выкинула картонный прямоугольник с рекламой на одной стороне. Переоделась, одернула юбку, взглянула на часы.

"Наверное, у Андрея в отделении тоже проблемы, раз не забежал, а позвонил", - подумала она, выходя в коридор. И тут увидела его. Андрюшка стоял у дверей второй палаты. Стоял и тупо смотрел прямо перед собой. Лицо у него было бледное и, словно, замерзшее.

- Андрей! - окликнула она. Он обернулся. В то же мгновение замигала лампочка на посту, заверещал сигнал тревоги. Из палаты перепуганной птицей метнулась жена пациента, наткнулась на Андрея, отшатнулась. Он тоже отступил на два шага назад. Марина, споткнувшись о длинную, жестяную заплатку на линолеуме, бросилась вперед.

- Там... Там... Помощь требуется, - пролепетала блондинка, но как-то неуверенно, словно сама до конца не веря в то, что произошло. - Сердце остановилось.

Андрей, очнувшись, отстранил её и быстро зашел в палату. Послышался нервный голос Большакова:

- Строфантин... Сейчас... Еще массаж попробуем... Нет, дефибриллятор!

Потом она искала на безвольной, мертвой руке вены, помогала переваливать недвижного пациента на каталку, бежала вместе со всеми по коридору к палате интенсивной терапии. Обезжиривала синюшную кожу и подсоединяла электроды, смотрела, как ток выгибает неживое, отмучившееся тело. Раз. Еще раз. И еще...