Читать интересную книгу Клеопатра: История любви и царствования - Юлия Пушнова

«Плохой знак», – сказали александрийцы. «На его место придет смерть», – подумала царица.

Теперь она осталась совсем одна в Александрии, с которой должна была проститься, и во всем огромном враждебном мире.

Узнав о смерти соперника, Октавиан сказал несколько лицемерных слов сочувствия, а затем приказал собраться жителям города у гимнасия, где когда-то состоялся праздник Дарения. На площади соорудили высокий помост, куда и вошел победитель. Окинув людей холодным насмешливым взором, он объявил о всеобщем помиловании во имя памяти Александра, которого чтит.

Потом победитель хладнокровно приказал найти Антулла, старшего сына Антония. Юноша сразу почувствовал угрозу и попытался вымолить себе прощение. Он подбежал к статуе Божественного Юлия и сначала хотел спрятаться за ней, потом просто упал перед ней на колени, взывая к холодному камню. Октавиан прервал мольбы ребенка приказом отрубить ему голову, что и было выполнено здесь же. Начались поиски Цезариона. Бесполезность поисков только распалила Октавиана. Он решил послать своих людей по тому же пути, по которому следовал из столицы сын Цезаря.

Малыши, оставшиеся на попечении воспитателей, не интересовали Октавиана. В их существовании он не чувствовал угрозы. Его волновали только Цезарион и, конечно, царица. До его триумфального вхождения в Рим она не имела права лишить себя жизни.

Октавиан не мешал исполнению ритуала торжественных похорон соперника. На церемонии все могли видеть, что на месте тех ран, которые нанесла себе Клеопатра, пытаясь воскресить мужа, возникли страшные гнойные язвы. Клеопатра была охвачена жаром и ожидала скорой смерти. Чтобы приблизить кончину, она отказывалась от еды, но Октавиан стал угрожать, что перебьет всех детей, если она не будет беречь свою бесценную жизнь. Это заставило царицу немного опомниться. Через несколько дней победитель сам решил войти в покои Великолепной.

«Приветствую тебя, царица», – услышала Клеопатра насмешливый голос. Она тяжело поднялась с низкого ложа. Когда-то очень давно она даже не заметила этого человека, с которым встретилась в Риме, а теперь бросилась к его ногам, плача и умоляя о помиловании.

Октавиан увидел непричесанные волосы царицы, простую бедную тунику и почувствовал, как его сердце кольнула жалость к прекрасной некогда женщине:

«Ложись, Клеопатра, ты больна. Я сяду рядом». «Я умоляю тебя о прощении, Октавиан. Антоний не хотел слушать меня. Его мысли были только о войне. Поверь, если бы что-то зависело от меня, то все закончилось бы иначе. Я не хотела ничьей смерти». «Успокойся, царица. Я вижу в твоих покоях много скульптур Цезаря. Это хорошо, что ты чтишь память Божественного».

Клеопатра вновь поднялась с ложа и подошла к большой шкатулке у одной из скульптур: «Посмотри, Октавиан, это письма Цезаря ко мне. Я храню их и хотела хранить всю жизнь. Это письма твоего отца, и они полны любви ко мне».

Октавиан хотел уже прервать поток слезных заверений царицы, но она вдруг упала к подножию скульптуры и громко зарыдала, умоляя Цезаря забрать ее к себе, осыпая его упреками в ранней кончине. Октавиану почему-то показалось, что он на одном из спектаклей, поставленных не самым маститым драматургом. «Встань, Клеопатра. Не стоит убиваться так жестоко. Я не хотел и не хочу причинить тебе вред. Не бойся». Царица встала и, подойдя к Октавиану, посмотрела ему прямо в глаза. Октавиан отшатнулся. Он пришел для того, чтобы насладиться зрелищем унижения величайшей из цариц, а увидел плененную, но не потерявшую сил тигрицу, сломить которую сможет разве что смерть. Она готова выкупить свою жизнь, но душу ее не сможет купить никто. Она разыграла блестящую комедию, унизив его, даже не пытаясь покориться.

Он вышел, еще более озлобленный, готовый на дальнейшие преступления...

В городе разрушали все, что напоминало об Антонии. Никогда Октавиану не сравняться по силе плоти и грандиозности духа с тем, кого он хотел растоптать и уничтожить. Значит, следует стереть из памяти людей само имя Антония.

Но даже это не удовлетворило Октавиана. Он приказал уничтожать везде, во всех уголках империи, все, что имело отношение к памяти Антония. Себе же он с этого мгновения присвоил титул Август «Священный», это же название будет носить и месяц, когда он одержал самую значительную из своих побед. Не пройдет и трех месяцев, как он вдоволь насладится зрелищем поверженной египтянки, бредущей в цепях по улицам Рима, после чего он отдаст ее на произвол палачей. Пусть делают все, что захотят с телом, которое носило детей от величайших мужей своего века.

Смерть Клеопатры

На следующий день Клеопатре сообщили, что она должна готовиться к отъезду в Рим. С этой минуты личный врач царицы Олимп усердно подсказывал ей, как, используя и без того плохое самочувствие, приблизить конец. Октавиан не мешал общению Клеопатры с врачом, не подозревая о планах пленницы.

Смерть не шла, наоборот, царица как будто излечивалась. Природное здоровье брало свое. Нет! Она не пойдет перед колесницей, собирая оскорбления от разъяренной толпы римлян!

Царица говорила так тихо, что Ирада едва слышала ее. Но то, что она говорила, было предназначено только для ушей служанки: «Ты видела, Ирада, каких змей приносили Олимпу для опытов? Они совсем маленькие с белым брюшком и двумя бугорками над глазами. На спинке у них яркие чешуйки, и их легко отличить от других змей в пустыне. Мне нужны только они. Олимп говорил, что от их яда я не буду мучиться, смерть наступит почти мгновенно. Помоги мне, Ирада, ведь ты обещала мне, что не дашь унизить и уничтожить меня врагам».

«Госпожа моя, но как я пронесу гадюк? Может быть, Олимп сможет это сделать?»

«Олимпу запрещено выходить из дворца. А я завтра же попрошу, чтобы мне разрешили посетить могилу Антония. Там решим это дело быстро. Есть многие, кто хочет получить часть моих сокровищ. Это не будет стоить дорого, уверяю тебя, милая. Об одном прошу тебя, не дай мне увидеть их, готовых к укусу. Вдруг душа моя не выдержит, и я отдерну руку? Второй раз мне не позволят совершить задуманное».

На другой день царица с разрешения Октавиана побывала на могиле мужа. Она плакала, просила прощения и заверяла в скорой встрече. Жалуясь, она особенно сетовала, что погребена будет не на родине, а в далекой Италии. Это отчетливо слышали охранники.

После того как Клеопатра вернулась во дворец, Октавиан с удивлением услышал, что она приказала подготовить ей душистую ванну. «Что это за выдумки? Или она решила быть благоразумной? Надо посетить ее еще раз сегодня», – подумал самонадеянный воин.

За ванной последовал изысканный ужин в обществе врача и служанок.

Никто не обратил внимания на крестьянина, который вошел во дворец с корзиной. «Смоквы для Великолепной», – ответил на вопрос стражи крестьянин.

«Не слишком ли много ягод?» – хохоча спросили караульные. «В самый раз», – без ответной улыбки заявил крестьянин. Никто не заподозрил неладного, и мужчина с ягодами свободно прошел дальше.

Боги благосклонны к царице в последние часы ее жизни. У дверей ее покоев служанки, подивившись крупным ягодам, приняли корзину из рук низко склонившегося крестьянина. Получив более чем богатое вознаграждение, он удалился.

Клеопатра дописывала письмо. Оно было адресовано Октавиану: «Прошу тебя, во имя великих богов, во имя Исиды Великолепной выполни мою последнюю просьбу. Прикажи похоронить меня рядом с моим мужем, как того хотел и он. Больше ни о чем не прошу тебя, победитель».

Письмо понес слуга, за которым Хармиона закрыла дверь и задвинула засов.

«Где они?» – Клеопатра без тени страха подошла к корзине с ягодами. Ничего. Ни звука, ни движения на дне. «Я лягу на ложе, Ирада, расправь складки моего платья и помоги мне надеть диадему». Ирада с глазами, полными слез, укладывала красивой драпировкой самое роскошное из сохранившихся платьев царицы. Как она была бы хороша в нем на троне, но не на ложе смерти!

Царица лежала на позолоченном ложе совершенно спокойно. В глазах уже было предчувствие встречи с Антонием. Скоро, скоро они воссоединятся. Осирис примет ее в свои объятия и проведет по пути к возлюбленному мужу. Что осталось ей в этом мире? Она не хочет дожить о той минуты, когда Октавиан прикажет обезглавить Цезариона, самого любимого из сыновей. Из всех ее детей Октавиан возможно пощадит только Клеопатру Селену. Пощадит, а потом продаст ее первому, кто попросит руки наследницы без трона. Ее маленькая девочка познает горечь унижения. Нет! Она не должна дожить до этих дней. Пшерени-Птах возложил когда-то на голову ее отца диадему в виде змеи. Змея сейчас поможет и ей, последней из великой династии.

Не приснилось ли ей в бреду последних дней, что принесли известие о смерти самого желанного из сыновей – сына Пшерени-Птаха Петубаста? Ты был благословлен богами, Петубаст, но они не уберегли и тебя, последний из мемфисских жрецов.