Читать интересную книгу Крещение Киевской Руси - Аполлон Кузьмин

После смерти Ярослава русские князья перестали набирать наемные дружины из варягов. Само имя варягов переосмысливается и постепенно распространяется в общем на выходцев с католического Запада.

Проблема происхождения «Руси» в отечественных, западноевропейских и восточных источниках

Проблема этнического происхождения «руси» намного сложнее, нежели «варяжская». Дело в том, что этноним «русь» встречается в самых разных областях Европы, более того, под этим этнонимом в древнейших источниках подразумеваются разные народы. Главная ошибка и норманистов, и антинорманистов — стремление свидетельства о разных «Русиях» свести к одной «Руси». Например, указание восточных авторов на «три вида руси» (Арсания, Славия и Куяба) нужно воспринимать как упоминание трех разных народов, объединенных одним именем. Поэтому представление о «трех видах руси», как о «трех центрах» или самое большее о «трех племенах», — несостоятельно по сути. Слабость антинорманизма заключалась именно в том, что «русь» рассматривалась как изначально славянское племя, независимо от того, искали ли его на Балтике, или на юге у «Русского» (Чермного-Черного) моря, или у речки «Рось».

Таким образом, «русь» — это славянизированные, но изначально неславянские племена, причем разного происхождения.

Как уже отмечалось, в «Повести временных лет» представлены две версии происхождения Руси. Киевский летописец, писавший, по всей вероятности, в конце X века, считал, что «русь» — это поляне. Поляне вышли, как и все славяне, из Норика — римской провинции, территориально совпадавшей с областью Ругиланда — одной из Русий, известной с V века и упоминаемой еще и в XII веке, и которая ко времени обращения к этой теме летописца была славяноязычна («а русский и словенский язык — одно есть» — уверяет летописец). Современные археологические исследования показали, что с Дуная на Средний Днепр было две заметных волны переселений: в VI столетии (культура пальчатых фибул), и в середине X, когда по Дунайско-Днепровскому пути уходили на восток, отступая от вторгнувшихся на Средний Дунай венгров. Вполне вероятно, что обе переселенческих волны предполагали этнически родственные племена (память о такого рода переселениях обычно хранилась веками). Но летописец, видимо, имел в виду именно переселение середины X века, о котором ему могли рассказать и живые свидетели.

Летописец противопоставляет «разумных» полян-русь древлянам, соперничество с которыми приходилось на середину X столетия. И описание обычаев действительно свидетельствуют о расхождениях их у полян и других славянских племен. Во всяком случае, о том, что поляне не были изначально славянами, свидетельствует много фактов. Например, свадебный обряд — у славян было многоженство, причем женихи крали невест, хотя чаще всего это происходило по предварительному сговору. У полян-руси за невест платили выкуп, а многоженство запрещалось. Разными были и похоронные обряды. Так, для всех славян характерно трупосожжение с последующим захоронением останков. Например, в «Повести временных лет» сообщается, что у восточнославянских племен радимичей, северян, кривичей и вятичей обряд трупосожжения сохранялся очень долгое время (у вятичей — до XI–XII вв.). Вообще же сожжение умерших было прекращено только с окончательным установлением христианства. А у полян-руси существовал обряд трупоположения. Разными были и формы организации племен — у полян-руси была кровнородственная община и большая семья, у древлян и других славянских племен — территориальная община и малая семья.

Характерно, что обычаи полян-руси в изложении летописца находят аналогии именно на Среднем и Верхнем Дунае, в варварских «правдах» раннего Средневековья. На территорию Подунавья указывает и отмечавшийся всегда необычный обряд погребения (трупоположения), появившийся в земле полян в середине X века, и находящий полную аналогию в христианских погребениях Великой Моравии. Усвоив славянскую речь, руги-русы долго еще сохраняли свои формы организации (большая семья и кровнородственная община). И недаром в литературе давно идет спор, какая община и семья была у славян накануне образования Древнерусского государства. А однозначного решения этого вопроса попросту не было.

Летописец ставил вопрос «откуду пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть» (то есть с какого времени можно говорить о ней как о государственном образовании). Династию он вел от Кия, не уточняя времени, когда жил родоначальник киевских князей. Он спорит с теми, кто не признавал княжеского достоинства Кия, и спор мог быть заострен против пришедших с севера Олега и Игоря. Имени же Рюрика в Киеве в середине X века, похоже, еще не знали.

Судя по сочинениям русских авторов XI века митрополита Илариона и Иакова-мниха, в Киеве о Рюрике еще ничего не знали и в третьей четверти XI века: родоначальником киевской княжеской династии признавался Игорь «Старый». Не упоминает Рюрика и «Слово о полку Игореве» (конец XII века), в котором родоначальником признается Троян. Само имя «Рюрик» появится в княжеском именослове в Новгороде лишь во второй половине XI века (внук новгородского князя Владимира Ярославича — Рюрик Ростиславич).

Упоминание в летописи Норика, как прародины славян, необходимо ведет к Ругиланду и народу ругов. Сами руги известны с I века нашей эры (о них пишет римский историк Тацит), как население юго-западного побережья Балтийского моря и острова Рюген. Позднее, в VII–IX вв. оставшиеся на Балтийском побережье руги были славянизированы и известны в западноевропейских источниках, как «раны», «рены», «рутены». Возможно, их называли также и «русами» и вместе с варягами они в IX веке участвовали в переселении к ильменским славянам.

С начала IV века н. э. руги упоминаются на Среднем Дунае, как племя, пришедшее сюда с южного берега Балтики. В позднейших источниках «русские» упоминаются уже с IV века. Византийский писатель XIV в. Никифор Григора говорит о «русском князе», занимавшем придворную должность при императоре Константине (т. е. до 337 г.). Российская Степенная книга (XVI век) сообщает о «брани с русскими вои» императора Феодосия (до 395 го.). Здесь же сказано о нападении русов на «Селунский град». Сведения эти, по всей вероятности, заимствованы из житий (Ивана Пустынника Египтянина и Дмитрия Солунского), и они могут быть вполне достоверными. Только имеются в виду не восточноевропейские русы, а именно подунайские руги.

В V веке подунайские руги создали государство Ругиланд в римской провинции Норик. Римская провинция Норик примыкала с севера к Иллирии («Илюрик» русской летописи) и в основном совпадала с позднейшим Ругиландом, который во многих источниках IX–XII веков называется «Русью», «Рутенией», «Русской маркой» и т. п. Руги, переселившиеся в Среднее Подунавье, принимали здесь активное участие в событиях IV–VI веков на Среднем Дунае, соперничая, в частности, с готами. Как и большинство других «варварских» племен, они приняли христианство в виде арианства.

Подведем некоторые итоги. Древнейший киевский летописец знал только Приднепровскую Русь, которую выводил с Дуная. Но внесенное позднее в летопись Сказание о призвании варягов называет еще одну русь — балтийскую. Балтийская русь появляется на страницах «Повести временных лет» в качестве одного из варяжских племен. Впрочем, летописец оговаривает, что русь — это отдельное племя. Пояснение это сделано, очевидно, уже после того, как название «варяги» стало распространяться на все прибалтийские народы, и надо было подчеркнуть, что русь — это особое племя, отличавшееся от скандинавов.

Изучение сведений о балтийской руси показывает, что на побережье Балтийского моря в VIII–IX вв. существовало несколько «Русий», причем, скорее всего, разного этнического происхождения. Например, рутены, вполне возможно, этнически восходили к кельтам. В сер. IX в. рутены, которые к тому времени были уже славянизированы и иногда назывались «русью», включились в общий переселенческий поток с западных на восточные берега Балтийского моря и вместе с варинами-варягами пришли к ильменским словенам и кривичам.

Но восточные авторы, которые также знали Русь Приднепровскую и Русь Балтийскую, называют еще одну — «третью Русь». Как показали исследования, Русь Балтийская и «третья Русь» тесно связаны между собой. И эта проблема на сегодня — одна из важнейших в теме происхождения Руси и образовании Древнерусского государства.

Упомянутая ранее легенда XV века о происхождении Рюрика с территории Неманской Руси имела целью дезавуировать другую легенду: о происхождении литовского (или литовско-русского) князя Гедимина от племянника Августа Палемона. В действительности же реальных «Рюриковичей» среди русских князей не было, а Игорь, по всей вероятности, не был сыном Рюрика, более того, он вообще происходил из иной Руси. В папских документах XII–XIII веков, в частности, в булле Климента III (1188–1191) бременскому архиепископу «Русией» называлась и Ливония. У Саксона Грамматика — это территория балтийского побережья Эстонии, провинции Роталия и Вик. Само имя «Игорь» (в византийских и западных источниках «Ингер») явно связано с территориями «Ингрии» («Ижора» русских летописей) и «Ингарии» (область соседняя с Роталией). Исходный корень здесь уральский («инг» — муж, человек). Отразился он и в этнониме «ингевоны», и во многих кельтских именах. Но именно на Эстонию в данном случае выводят чудские имена послов, упомянутые в договорах Руси с греками, причем послов самого княжеского семейства.