У нее перехватило дыхание, когда одна рука снова погладила ее по боку, кончики его пальцев ласкали, тянулись с изумительным жаром, пока они не обвились вокруг опухшего изгиба ее груди. Его губы ласкали от шеи до ключицы, немного пощипывая, заставив оторвать руки от кровати, чтобы сжать его плечи.
Ей нужно держаться за него, нужно успокоить ее чувства, когда его большой палец коснулся ее соска, а его губы скользнули по быстро растущей плоти к твердому, ноющему кончику.
— Грэм, — шепот его имени не помог ей найти опору.
Его губы окружили плотный пучок нервов, зубы стучали по нему, прежде чем он всосал его в рот с сильным разрушительным давлением.
Кэт прислонилась головой к кровати, головокружение накрыло ее, когда удовольствие пронзило ее, раздвоенные пальцы шипящего ощущения ударялись прямо в ее матку.
— Грэм, — она выкрикнула его имя.
Выгнувшись к нему, Кэт ахнула от удовольствия, горячее давление разрушило ее контроль, когда удовольствие пронеслось от соска к ноющему пучку нервов между ее бедрами.
Электрические импульсы крошечных взрывов пронеслись по телу, погружая Кэт все глубже в трясину хаотических потребностей, физических и эмоциональных, которые пронзали ее. Когда его рот ущипнул сначала один сосок, а затем другой, прежде чем снова перейти к первому, Кэт боролась, чтобы вернуть свои чувства под контроль.
Но не смогла.
Удовольствие было разрушительным. Это разрушило оборонительные сооружения, которые она выстраивала годами, и заменило их такой острой потребностью, из-за которой она задавалась вопросом, будет ли когда-нибудь снова прежней.
Задавалась вопросом? Нет, Кэт знала, что больше никогда не будет прежней.
Она боролась с осознанием того, что есть часть нее, которая всегда будет принадлежать ему, но здесь, в этот момент, не было борьбы с этим. Там не было никакого отрицания этого.
— Мне нравится твой вкус, — прошептал он, его губы гладили ее сосок, прежде чем он начал спускаться ниже с пылкими поцелуями.
Его губы скользили по животу, поглаживая нежную плоть, опускаясь ниже. Снова лаская пальцами по бокам ее бедра, медленно раздвигая ноги. Он ослабил свои поцелуи ближе к пульсирующему комочку клитора.
Она не могла этого вынести.
Ее чувства кружились, погруженные в водоворот приближающегося экстаза, в котором она была уверена, не выживет.
— Просто отпусти себя, Кэт, я с тобой, — прошептал он, тепло его дыхания доносилось до плотного бутона, умоляющего его внимания. — Я с тобой, детка.
Довериться ему в этом? Он удержит ее?
— Грэм… О, боже…
Ее руки хлопнули по кровати, когти вонзились в одеяла, а бедра рефлекторно выгнулись от поразительного удовольствия, которое пронзило ее.
Его язык облизал раздутые, насыщенные складки между бедрами. Медленное, чувственное прикосновение фантастического ощущения пронеслось через нее и уничтожило все шансы на сохранение контроля.
Это прошло.
Не было даже мысли о контроле. Ничто не имело значения, кроме каждой изысканной ласки его злого языка, когда он двигался через чувствительную плоть, прежде чем закружиться вокруг узкого пучка нервов, пульсирующих ради освобождения.
Она выгнулась, ее бедра раздвинулись дальше. Каждая ласка усиливала эротический эффект в клиторе, втягивала ее все глубже в ощущение шторма внутри нее. Она мчалась к его центру, тянулась к нему, стонала, задыхаясь.
Это было так хорошо.
Интенсивность каждого ощущения, бурный порыв удовольствия, бушующий по ее телу, только усиливали эйфорический туман, наполняющий ошеломленные чувства.
Каждый пульс крови, бьющий по ее венам, нес адреналин, наполненный удовольствием, чтобы подарить ей эмоции, запирая ее в чувственном водовороте, который создавал Грэм.
Грэм.
Ее Грэм.
Какое бы имя он ни использовал, какую бы личность ни взял, он — ее. Он всегда был ее.
Так же, как она всегда принадлежала ему.
Каждый путь, по которому они шли в жизни, каждое сражение, каждая ночь, когда она искала во тьме, были частью пути, ведущего к этому.
К этому удовольствию.
Рычание вибрировало на раздутом бутоне ее клитора, когда его губы окружили его, опираясь на нежную плоть, пока его язык терся об него, гладил его…
О,боже… удовольствие было неописуемым. Каждое лизание посылало электрические импульсы, проникавшие через нее, которые росли и горели вдоль нервных окончаний, настолько чувствительных, что каждое прикосновение, каждая ласка имели силу, чтобы погрузить ее глубже в голод, которого она не ожидала.
Он кружился, нарастая с каждым вздохом, каждым прикосновением.
Ослепляющее, жгучее ощущение потрясло ее чувства. Мускулы напряглись, тело изогнулось, и в порыве чистого, пылающего экстаза ее оргазм взорвался сквозь нее.
Дыхание перехватило от крика, вырвавшегося из ее горла. Дрожь пронзила ее, каждый взрывной порыв экстаза тянул ее к телу Грэма, когда он скользил над ней.
Она была уверена, что удовольствие не может стать лучше. Этот шторм, разразившийся внутри нее, не может стать более хаотичным.
До тех пор, пока стальная длина его эрекции не выросла в изгибающейся, сжимающей глубине ее влагалища.
— Сладкая Кэт, — первобытный звук его голоса у нее на шее сопровождался ощущением резких ударов по нежной плоти.
Кэт обняла его за плечи и повернулась к его шее, ее собственные резцы сжимали твердые мышцы его плеча там, где оно изгибалось от шеи.
Вдавливая каждый сильный удар его бедер между ее ног, ощущение его эрекции, двигающейся внутри нее, растягивавшее ее