Алексей видел, как Храмзов догнал линейку и пошел рядом, что-то говоря приезжему.
«Просит подвезти», — догадался Алексей. Володя договорился и вскочил на линейку. Они скрылись за поворотом.
В половине шестого, перед самым закрытием почты, Алексей получил от Дины обмотанный бечевкой дощатый ящик. Он был невелик, но очень тяжел.
Алексей хотел положить ящик в принесенный им мешок.
— Не надо! — сказала Дина. — Так лучше…
Она была мертвенно-бледна. Лицо заострилось, руки дрожали. Передавая «посылку», она шепнула:
— Счастливо, Алеша, благослови вас бог! Жду… Несите осторожно…
…Ящик водрузили на стол в кабинете начальника штаба. Собралось человек десять: Саковнин, Туляковский, трое из Особого отдела; из чекистов—Алексей, Величко, Илларионов и Воронько.
Ящик вскрывал комендант штаба, сапер старой службы, угрюмый бородач в морской форме. Он перочинным ножом расковырял древесину, поддевая ногтями за шляпки, вытащил несколько гвоздей и осторожно приподнял крайнюю доску. Лоб его заблестел от пота. Присутствующие молчали, и треск отделяемой доски казался пронзительным. Под доской лежала плотная оберточная бумага.
Воронько, желая разрядить напряженную тишину, сказал:
— Упаковка что надо! Образцовая! Никто ему не ответил.
Комендант снял верхние доски, аккуратно отвернул бумагу. Под ней обнаружилась матерчатая прокладка. Комендант наклонился к ящику.
— Стучит, — проговорил он.
Было так тихо, что все услышали постукивание часового маятника,
— Фланелью обернули, чтоб заглушить, — заметил Илларионов.
Комендант вспорол материю, обнажилась серая шершавая поверхность мины. Минут десять он оглядывал и ощупывал ее, едва касаясь пальцами, и наконец отвинтил сбоку небольшой металлический кожушок. Открылся круглый, как блюдце, белый циферблат с тремя стрелками. Все сдвинулись к столу.
Стук маятника был похож на дребезжание плохо натянутой струны. Размеренно и неумолимо он отбивал короткие секунды. Комендант, щурясь, старался разобрать надпись на циферблате. Написано было не по-русски. Воронько, знакомый с латинским шрифтом, по слогам прочитал:
— Бла-се-мер-гохн, енг-ланд…
— Блесмергон, Ингланд, — поправил его Илларионов. — Английского происхождения. Известная фирма.
— Разрядить сумеешь? — спросил Саковнин коменданта.
— Не знаю. Опасная штука, устройство незнакомое.
— Что же делать?
— Может быть, остановить часы? — предложил молодой сотрудник Особого отдела. — Придержать стрелку— и все, остановятся.
— Нельзя, — возразил комендант. — Почем я знаю, какой взрыватель. Задержишь стрелку — тут она и сработает. Вернее всего унести в степь, пусть там и взрывается.
— Погоди. Пусти-ка. — Величко, отстранив коменданта, присел к столу.
Осмотрев мину и циферблат, опросил:
— А это что за стрелка, третья?
— Регулятор, — объяснил комендант. — Вроде дистанционной трубки. Поставили ее на определенное время, как дойдет, так она и сработает.
— Михалев, поди-ка сюда, — позвал Величко. Алексей подошел.
— Смотри, на когда поставлено…
Длинная серебристая стрелка острым концом стояла двумя минутными делениями ниже цифры 8.
Алексей, не веря своим глазам, наклонился к самому циферблату. Сомнений не оставалось: взрывная машина была настроена на восемь часов, даже немного раньше…
— Когда же, по-твоему, она должна рвануть? — негромко спросил коменданта Величко.
Комендант подумал.
— Минут этак без двадцати восемь.
Все одновременно посмотрели на циферблат. Было двадцать две минуты седьмого.
— Что же ты говорил — в десять? — вырвалось у Илларионова.
— Тихо! — осадил его Величко. — А скажи, товарищ комендант, перевести эту стрелочку подальше, часиков этак на двенадцать, нельзя?
— Кто ж его ведает, — сказал комендант, придвигаясь к столу. — Попробую…
— Э, нет, — остановил его Саковнин, — разворотишь мне все тут к чертовой матери! У тебя еще больше часу. Бери эту чертовщину и неси подальше, в степь, пробуй там. В крайнем случае — взрывай.
Мину снова уложили в мешок, и комендант, сопровождаемый Туляковским, унес ее.
— Все ясно, — сказал Величко. — Михалева обвели. Известный прием. Чтоб не трусил. Он для них особой ценности не представляет: взорвал бы штаб и ладно, больше не нужен… Думается мне, так. Ты, Михалев, прав: одним взрывом не обойдется. Еще что-то готовится. Вопрос: откуда они начнут?
— А адреса? — напомнил Алексей.
— Грош цена этим адресам! Я тебе десяток таких адресов могу дать. В девять часов их велено обойти, а в половине восьмого из тебя делают жидкую кашицу! Единственное место — это где ты видел Смагина. Пойдут туда Илларионов и Воронько. Товарищ Саковнин, выдели им бойцов для облавы. Людей из Особого отдела прошу в мое распоряжение: оцепим базар… Второй адрес — сама Федосова, Михалев, бери наших ребят и жми туда без промедления, живо!
Саковнин завертел ручку полевого телефона.
БАНДИТЫСолнце еще только шло на закат, когда Алексей с группой добежали до Портовой улицы.
— Расставь людей, — приказал Алексей Храмзову. Займи соседние дворы. Двух — трех пошли к реке.
— Ты один пойдешь? — спросил Володя.
— Пока один. Если что — выстрелю или свистну. До тех пар с места не трогайся.
— Давай.
Алексей пошел к дому Федосовых.
План у него был такой: сказать Маркову, что все сделано, машина надежно пристроена, а по явкам не пошел потому, что за ним, кажется, начали присматривать. С большим трудом удалось незаметно ускользнуть из штаба — и сразу сюда: предупредить… Что дальше— будет видно. Главное — добраться до Маркова, держать его на мушке, а там…
Ворота и калитка были заперты. Алексей перелез через забор. В федосовском саду было, как всегда, тихо. Ветер улегся к вечеру. Под ногами тонко похрустывали опавшие листья. Возле дома ни шороха, ни звука.
«Затаились, — подумал Алексей, — ждут».
Он взбежал на заднее крыльцо. Дверь была заперта на висячий замок. Алексей соскочил с крыльца и, задрав голову, посмотрел на Динино окно. Оно было плотно закрыто ставнями. И тут он заметил, что в доме заложены все окна. Еще не понимая, что это значит, Алексей оглянулся по сторонам и увидел запертый курятник, пудовый замок на дверях сарая, а на крышке круглого выложенного кирпичами колодца — железную щеколду, прикрученную толстой проволокой. Что за черт!..
Алексей забарабанил кулаками в ставню. Тишина.
«Погреб! — мелькнуло в голове. — Спрятались в погребе!»
Сквозь кусты, напролом, похолодев от тревоги, он бросился к малиннику позади беседки.