Читать интересную книгу Тайна апостола Иакова - Альфредо Конде

Правую скамью занимали родственники покойного, то есть Адриан с родителями и две старые сеньоры деревенского вида, облаченные в траурные одежды и державшиеся молчаливо и достойно.

Андрес решил сесть рядом с супругой представителя правительства, желая таким образом оказать ей внимание и поддержку, поскольку тот факт, что резиденция последнего располагалась в Корунье, означал некоторую сегрегацию внутри политического сообщества, осевшего в основном в Сантьяго и принадлежавшего по большей части уже к другому, более молодому поколению. Так рассуждал комиссар. Однако он, такой предусмотрительный, забыл об одной важной детали: о прискорбном инциденте с вертолетом. И осознал он это слишком поздно, лишь в тот момент, когда после сухого приветствия жена мадридского представителя бросила Эулохии:

— Твой сын случайно не летает где-нибудь здесь на вертолете?

Эулохия не знала, что ответить. Она натянуто улыбнулась и вцепилась Андресу в руку так крепко, как только могла. Но несгибаемая супруга представителя центрального правительства продолжала гнуть свое:

— Я не говорю о том, чтобы запускать в кадило петардами, хотя это тоже неплохой вариант, но вот какой-нибудь плакатик вывесить на всеобщее обозрение было бы весьма уместно. Посмотри, разве здесь не полно придурков?

Эулохия Андраде сумела сдержать ухмылку и едкое словцо, уже вертевшееся у нее на языке.

В это мгновение к ним подошел полицейский агент и что-то прошептал на ухо комиссару. Тот тяжело вздохнул и сказал Эулохии:

— Я должен идти. Мы ее поймали.

— Кого? — спросила Эулохия.

— Убийцу. Я ухожу.

Он поцеловал ее в щеку и, наклонившись за ее спиной, шепотом сообщил новость представителю правительства. После чего вышел в сопровождении полицейского, ощущая на себе любопытные взгляды окружающих, задававших себе вопросы, на которые они находили самые разные ответы, не имеющие особого отношения к действительности. Он не обращал никакого внимания ни на эти взгляды, ни на реакцию его шефа по политической линии, отдавшего, как известно, строгий приказ о прекращении расследования.

Поспешно покинув зал, Салорио не смог наблюдать необычное и величественное зрелище, которое начинало в нем разворачиваться. Капитул в полном составе вышел из ризницы. Все каноники были облачены в торжественные одеяния, которые делали их похожими ни много ни мало на папский конклав. Цвета их одежд, смешиваясь с тонами саккосов присутствовавших на церемонии всех галисийских епископов, создавали особую цветовую гамму, колеблющуюся между пурпуром священнического облачения и фиолетовым цветом хоругви, которую в свое время дон Хуан Астурийский водрузил в заливе Лепанто и которая ныне, превратившись в эксвото, реяла в вышине центрального нефа.

— Что произошло? — спросила у Эулохии ее соседка по скамье.

— Схватили убийцу, потом тебе расскажу, — ответила та вне себя от радости, ибо теперь пальма первенства явно принадлежала ей.

Представитель правительства обернулся к ним и, поднеся указательный палец к губам, прошипел:

— Тсс! Тихо!

Начиналось торжественное богослужение.

Между тем Томе Каррейра, понимая, что безнадежно опаздывает, весь взмыленный, подбегал к собору. В дверях он столкнулся с комиссаром.

— А ты что, не останешься? — спросил профессор вместо приветствия.

— Нет, я должен идти. Мы ее схватили.

— Кого?

— Убийцу. Кстати, тебя можно поздравить. Тебя подозревали больше, чем главу департамента городского развития с его новым «мерседесом», — заметил комиссар, используя выражение, которое слышал от Эулохии.

Профессор медицины замер на месте, вспомнив о пропавшем у него кураре.

— Спасибо! — сказал он, немного придя в себя. — Он… или она… признался?

— Еще нет, но скоро это сделает.

— Я не могу узнать, кто это?

— Пока нет. И пожалуйста, никому ничего не говори. Ничего, понятно? Есть вещи, которые знаем только мы с тобой и еще пара-тройка людей.

— Не волнуйся, я прекрасно все понимаю. Но есть кое-что еще, чего пока не знаешь ты, но знаю я. Позже поговорим, — сказал в ответ Томе, прощаясь с комиссаром. — Спасибо тебе за твою доброжелательность и профессионализм.

Комиссар на какое-то время замер в нерешительности, но, увидев, что к ним приближается инспектор Арнойа, пожал Каррейре руку, кивнул в знак прощания и направился к ней. Инспекторша шла к нему со стороны комиссариата, расположенного всего в двухстах метрах от ворот фасада Платериас; ее зонт, как обычно, свешивался с воротника плаща на спину. Дождь на время прекратился.

— Привет, шеф, я решила встретить тебя, чтобы по дороге рассказать, как идут дела. Начнем с того, что эта баба совершенно сумасшедшая.

3

Компостела, среда, 5 марта 2008 г., 12:30

Когда Андрес Салорио входил в комиссариат, он уже был детально проинформирован инспектором Арнойей о безуспешных ночных попытках отыскать Аншос Вилаведру и о том, как легко удалось ее обнаружить сегодня утром, когда, выйдя из дома и завернув за угол, инспекторша столкнулась с ней нос к носу.

— Доброе утро, доктор Вилаведра. Мы разыскиваем вас со вчерашнего дня, — приветствовала она ее. — Где вы провели ночь?

— А что такое? Меня что, уже обвиняют и в том, что я не ночую дома? — ответила ей Вилаведра.

В течение нескольких мгновений Андреа раздумывала, какой ответ лучше дать, и в результате сказала первое, что пришло ей в голову:

— А в чем еще мы вас обвиняем?

— Вам лучше знать. Ведь вы явились меня арестовать, — ответила Аншос.

— Я еще не говорила, что собираюсь вас арестовывать.

— Но ведь собираетесь.

Наступила пауза: каждая из женщин выжидала, что последует за этим коротким диалогом. Однако утверждение доктора Вилаведры требовало немедленного ответа.

— Я пришла, чтобы попросить вас последовать за мной в комиссариат. Мы хотим кое-что уточнить, — в конце концов сказала старший инспектор.

В этот момент рассказа комиссар перебил Андреа:

— Тебе следовало проследить за ней и вызвать Десу, чтобы он присутствовал при задержании. Ведь она легко могла оказать тебе сопротивление или запросто ускользнуть от тебя.

— Я знаю, шеф, но ведь все вышло как надо. Я хотела не допустить, чтобы она явилась в собор и устроила там еще что-нибудь. Эта баба совершенно непредсказуема. В общем, я знаю, что сделала плохо, но ведь в результате все вышло хорошо, — ответила Андреа Арнойа, продолжая свой рассказ.

Задержанная послушно позволила доставить себя в комиссариат. Вошла туда, приветливо здороваясь со всеми и излучая блаженную улыбку. Затем проявила готовность оказать сотрудничество во всем, о чем ее просили.

Когда у нее забрали сумочку, она нисколько этому не препятствовала, а когда ее попросили проследовать за двумя полицейскими в камеру, проявила покладистость гостя, прибывшего в роскошный отель и направляющегося в сюит в сопровождении дежурного администратора и пары консьержей.

— Вы выдвинули против нее какие-нибудь обвинения? — спросил комиссар.

— Да что вы! Мы перечислили ей ее права и спросили, не хочет ли она, чтобы мы известили ее адвоката. В ответ она принялась смеяться и, как ни в чем ни бывало, заявила нам: «Тут и обсуждать нечего, разумеется, я хочу Клару Айан!» Она явно не в себе, по крайней мере, так мне показалось.

Уже в кабинете комиссара к ним присоединился Деса. Салорио поведал подчиненным подробности отравления, которое, вне всякого сомнения, совершила задержанная.

— С помощью чего она это сделала? — спросил Деса, уставший до крайности и неспособный уже устанавливать какие бы то ни было связи между событиями.

— С помощью кураре, который она похитила у Каррейры.

— А этот безумец откуда его взял?

— Он привез несколько растений из Бразилии.

— Надо быть полным болваном! — воскликнула инспекторша.

— Да, надо быть недоумком, — заключил помощник комиссара Деса.

Салорио сказал в ответ, что, разумеется, это было в высшей степени неразумно, но ведь все мы экспериментируем с дигиталисом, жуем лавровый лист и испытываем желание покурить порошок олеандра, а подчас интересуемся, какое количество мухоморов необходимо для того, чтобы насладиться райскими видениями.

Тут его рассуждения прервала Андреа Арнойа:

— Шеф, нечего растекаться мыслью по древу, ведь у нас в камере сумасшедшая докторша сидит.

Комиссар улыбнулся. Он действительно что-то слишком уж разговорился, а посему, попросив прощения у подчиненных, приказал им:

— Распорядитесь, чтобы ее привели. Ты, Андреа, останешься со мной, а ты, Диего, наблюдай через стекло. Позвольте мне самому вести допрос, поскольку у меня собрано больше данных, чем у вас, — сказал он им.