школе.
― Конечно, ― говорю я и поворачиваюсь к двери, когда он останавливает меня, взяв за руку.
― Ты определенно кое-что забыла.
Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь, обхватывая руками его шею, приподнимаясь на цыпочки, чтобы дотянуться до него.
― Ты очень требовательный. ― Говорю я, дразня его.
Он зарывается лицом в мою шею и вдыхает, прежде чем оставить теплый поцелуй на моем горле. Он отстраняется и смотрит на меня сквозь тяжелые веки, довольная улыбка искривляет его рот.
― Мой разум требовал тебя уже несколько месяцев.
Я целую его, втягивая в рот его нижнюю губу, и он с урчанием прижимается к моим губам. Нам комфортно друг с другом, что удивительно для двух людей, которые только открывают для себя тела друг друга. В этом есть что-то знакомое, связывающее нас, как будто мы уже несколько месяцев занимаемся сексом.
Я опускаюсь на землю, выпрямляя ноги, когда он тяжело вздохнул.
― Увидимся позже? ― спрашиваю я.
― В восемь вечера.
― В восемь вечера. ― Обещаю я.
Помахав рукой, я оставляю его на месте и возвращаюсь в коридор.
Я смотрю на свой телефон и охаю, когда понимаю, что обеденный перерыв уже почти закончился.
Мне показалось, что наше время в шкафу длилось мгновение, а не час.
Когда я выхожу на поле в десять минут пятого, Рис уже ждет меня с протеиновым батончиком и бананом в правой руке.
Он протягивает их мне, когда я сокращаю расстояние между нами.
― Ешь, ― командует он.
Я беру их и очищаю банан от кожуры, после чего откусываю большой кусок, а его глаза не отрываются от моих.
― Это потому, что я не пообедала?
― Да. Тебе нужно поддерживать силы для тренировок. ― Он говорит, опуская взгляд на мой рот, который я закрываю бананом. ― К тому же я собираюсь добавить к твоему и без того напряженному графику еще одну форму напряженных тренировок, так что тебе нужна энергия. ― Он рычит, а затем ухмыляется: ― Я рад, что мы поработали над твоей выносливостью.
Я чуть не подавилась бананом от мрачного намерения, прозвучавшего в его голосе. Он и раньше не стеснялся говорить мне о том, что хотел бы со мной сделать, но теперь, когда мы перешли эту черту, я чувствую, что только сейчас узнаю, насколько глубока его одержимость.
― Никаких грязных разговоров во время тренировки, Мак. Оставь это на потом.
― Хорошо.
Я прохожу мимо него, чтобы бросить сумку возле скамейки, и он хватает меня за задницу, когда я это делаю. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он поднимает руки вверх, на его лице изображена невинность.
― Мне просто нужно было хоть что-то сделать, так как я должен быть профессионалом в течение следующего часа. ― Он говорит, нахально.
― Ты выживешь. ― Я говорю, закатывая глаза.
― Едва ли. ― Он отвечает уныло, и я не могу удержаться от смеха.
Он открывает приложение «Заметки» на своем телефоне и поворачивает его ко мне.
― Ладно, вот план на сегодня…
Полтора часа спустя я падаю на землю и лежу на спине, обессиленная. Он ухмыляется и, как всегда, присоединяется ко мне.
Мы лежим в дружеской тишине, переводя дыхание, и оба смотрим на звезды в небе над нами.
Это безумие, насколько они ясны здесь. Они светят ярко и так близко к нам, что кажется, я могу протянуть руку и дотронуться до них, если захочу.
― Как ты думаешь, что произойдет, когда мы умрем? ― спрашиваю я его.
― Я не знаю.
― Подумай об этом. ― Прошу я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. ― Я хочу знать, что ты думаешь.
И он думает. Он загибает руку за шею и кладет на нее голову, глядя на небо, погруженный в раздумья.
― Возможно, мы станем растениями. Неразумными живыми существами с автоматическими циклами обновления. Может быть, мы будем кормить следующие поколения людей на Земле.
Я хмыкаю, подтверждая его ответ.
― Очень рационально.
― А ты?
― Я думаю, мы станем звездами.
― Я должен был догадаться об этом. ― Он отвечает, его взгляд прикован к звездам над нами.
― Я думаю, что звезды ― это все люди, которые любят нас, смотрят на нас сверху вниз, сияют и мерцают, когда гордятся нами.
― А как же все ужасные люди? Они тоже возвращаются в виде звезд?
― Нет, ― говорю я, качая головой, прежде чем решительно добавить: ― Они возрождаются как удобрения на основе навоза.
Он громко смеется над этим, его тело сотрясается от силы смеха, когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
― Ты потратила много времени на размышления об этом.
― Немного, ― говорю я, ухмыляясь ему в ответ.
Он застонал, глядя на небо.
― Если мы станем звездами, это будет означать, что я никогда не смогу трахнуть тебя на улице. Я не могу допустить, чтобы мои мама и папа увидели это.
Настала моя очередь смеяться, когда я переворачиваюсь на живот.
― Очень жаль. ― Говорю я, подползая к нему.
― Что ты делаешь?
― Тренировка закончилась. ― Чувственно шепчу я.
Я встаю на колени, перекидываю одну ногу через его тело и сажусь к нему на колени. Рис мгновенно поднимается, одной рукой хватает меня за задницу, другой ― за бедро, и воздух с шипением вырывается сквозь зубы от нашего соприкосновения.
― Ты играешь в опасную игру, Сильвер.
Я знаю, что так и есть.
Но мне надоело ждать, надоело притворяться, что он мне не нужен, или говорить себе, что еще не время.
Мне уже все равно, я просто хочу его.
Он, должно быть, чувствует то же самое, потому что шепчет проклятие между губ.
― К черту!
Парень толкается в меня бедрами и переворачивает меня на спину так, что оказывается на коленях между моих согнутых ног, а я смотрю на него снизу.
― Как бы я ни хотел трахнуть тебя здесь, ты замерзнешь до смерти, если я это сделаю. ― Он поднимает мой свитер и верх моего комплекта к верхней части груди и опускает голову вниз, чтобы провести языком по одному из моих освободившихся сосков. ― Я заставлю тебя кончить, а потом ты побежишь в раздевалку, разденешься и будешь ждать меня на столе в кабинете, раздвинув ноги. Ты меня поняла?
Я