на самом деле перевернула наш мир.
И сейчас переворачивает мир моего брата, делает его счастливым.
Зоя смотрит на меня с нежностью, которой я не заслуживаю.
- Ильяс, наш дом – твой дом. Ты брат Тамерлана, значит и мой. Ты дядя наших детей, которые, конечно, должны тебя узнать и полюбить. И мы поможем, обязательно! Что бы не понадобилось тебе – поможем!
Я чувствую, словно с плеч моих свалился груз, многолетний, тяжелый груз. И это просто невозможно держать в себе.
Ком в горле, сдавливает, и глаза становятся влажными. Издаю звук, похожий на всхлип.
Чёрт.
Я просто… просто представляю, как приеду в этот дом с моим сыном, как смогу показать всем моего малыша и мою любимую.
Мужчина не должен плакать – так Тамерлан учил меня.
Не должен. Но…
Порой важно дать волю чувствам.
Зоя обнимает меня.
И эмоции накрывают еще сильнее.
Словно я попрощался сейчас с тем Ильясом, которым был когда-то. Ильясом, который пытался доказать миру, что чего-то стоит, но делал всё неправильно.
Я ревновал к брату весь мир. Хотел доказать, что я круче, что ли?
А нужно было просто быть собой.
Не равняясь на других.
Слышу недовольное покашливание за спиной.
Светлячок опускает руки, потом говорит шутливо:
- Ты должен понять, Тамерлан, твой брат моложе, и посмотри, какой красавчик... и где были мои глаза раньше?
Тут я уже не могу удержаться, усмехаюсь.
И Там тоже смеется, притягивая её к себе.
- Неисправимая моя! Скажи, что у меня чудо женушка, правда?
- Несомненно…Но… мы не закончили разговор, Там.
- А мне кажется, закончили. Все утром. Ты голоден, брат?
Голоден. Да.
Только это другой голод!
Мне срочно нужна моя женщина.
Мой Воробушек.
Мне нужно обнять её и сказать, как невозможно сильно я её люблю.
И…
Кольцо.
Мне, наконец, надо купить кольцо.
Утром, перед отъездом я еще раз говорю с Зоей и братом. Понимаю, что у них не самая простая ситуация, но мне действительно нужна помощь. Зоя с радостью берется за дело, ей будут помогать моя мама и Айна.
Мама плачет, глядя на фото своего внука, моего сына.
- Николай, значит… Коля… Коленька…
- Мы зовем его Ник…
- А Надюша, как она?
- Скоро увидишь мам, очень скоро.
- Может, я поеду с тобой?
- Мам, ты сейчас нужнее тут. Помогаешь Тамерлану и Зое. А мы приедем совсем скоро. И потом уже долго будем рядом. Никуда не денемся.
- Так хочу обнять их, твою Надюшу, внука…Неужели, Бог меня простил наконец?
- Мама… разве тебя надо прощать?
Прилетаю в Ханты-Мансийск ближе к вечеру следующего дня.
Выхожу из зоны прилета и сразу вижу её.
- Надя? Воробушек, что случилось? – подбегаю к ней, и… стою как истукан, боясь прикоснуться.
- Ничего… просто… я люблю тебя. – она обвивает меня руками, прижимаясь щекой к груди.
Такая невозможно красивая! В золотистой шубке, сапожках на каблуках, с распущенными волосами. Нежная, такая родная моя девочка…
Сглатываю, потом запускаю руку под пуховик, туда, где во внутреннем кармане пиджака лежит заветная коробочка.
Неловко сажусь на колено, открывая миниатюрное сердечко из алого бархата.
- Ты… выйдешь за меня?
Вокруг нас толпа незнакомых людей. Кто-то просто идет мимо, думая о своем, кто-то останавливается, удивленно присвистывая. Кто-то улыбается. Кто-то радостно подбадривает. Кто-то начинает аплодировать. Я скорее слышу то, что происходит вокруг, словно я снова слеп, и мой слух обострился.
Вижу я только её.
Мою Надежду.
Трепещущие ресницы. Улыбку. Пухлую нижнюю губу, которую она закусывает. Капельку, скатывающуюся по щеке…
Мир замирает.
Остаемся только мы.
Она и я.
Она моя. И я принадлежу ей.
- Да. Да. Да.
Эпилог 1. Воробушек.
Что-то старое, что-то новое, что-то чужое, что-то голубое…
Лежу на кровати, перелистывая страницы свадебного альбома. Когда мне грустно, я всегда его открываю.
Сегодня мне немного грустно.
Ильяс снова улетел в Ханты-Мансийск, взял с собой Ника, которому жизненно необходимо пообщаться с мамонтенком Воробушком, да и вообще, проверить – как там, мамонты? Не ушли ли в леса?
В последнее время у сына навязчивая идея, ему кажется, что бронзовые исполины оживут, отряхнут длинные густые шкуры и пойдут восвояси, в свою вечную мерзлоту, искать своих сородичей.
Я осталась одна в большом новом доме.
Конечно, относительно одна, до дома Тамерлана и Зои меньше ста метров, Замира Равильевна живет с ними – помогает с детьми. Айна и ее родственница Хосия заходят, занимаются домашними делами.
За мной все присматривают.
Ильяс очень переживал, уезжая, но я пообещала, что все будет хорошо.
Мы его дождемся.
Мы, это я, и малыш которого мы ждем.
Малышка. Пол мы не узнавали, но я уверена, что будет дочь. Потому что, хоть мой муж и говорит о том, что ему все равно, я прекрасно знаю, что ему хочется именно девочку. А если Ильяс чего-то хочет… Ну, вы понимаете.
Поглаживаю живот. Кроха моя активничает по вечерам. Лупит ножкой со всей силы, такое впечатление, что отталкивается от моих ребер, чтобы сделать сальто внутри!
Честно, не помню, чтобы Ник так себя вел. Но та беременность в принципе была совсем другой. С одной стороны, более сложной, учитывая мое состояние. С другой – легкой, видимо я так сильно была загружена тем, что потеряла память – совсем не задумывалась о сложностях, связанных с вынашиванием малыша, попросту не обращала на них внимания.
Переворачиваю еще одну страницу альбома.
Мы с Зоей позируем на лужайке. Она обнимает меня, улыбаясь открыто и счастливо. Вся светится. Настоящий Светлячок!
Действительно в тот момент она и Тамерлан наконец могли сказать, что у них всё прекрасно. Зоя родила девочку, которую назвали Надеждой, не в честь меня, нет. Они задумали это имя давно, еще до того, как узнали, что мы с Ильясом снова вместе.
Они очень надеялись, что малышка поможет спасти старшую дочку, Светлану, Светлячка номер два. И надежды на Надежду, к великой радости нашей семьи, оправдались.
Незадолго до нашей свадьбы стало окончательно известно, что болезнь Светы отступила.
Мы с Иликом специально отложили торжество, хотели, чтобы и Тамерлан, и Зоя и их дети могли присутствовать на празднике.
Платье я выбирала вместе с Кирой и Зоей. У меня не было каких-то особенных пожеланий. Хотелось просто быть красивой, понравиться моему любимому.
Смотрела на себя в зеркало, критически отметая вариант за вариантом. Даже не думала, что буду там привередничать. Но мне на самом