Читать интересную книгу Мертвая земля - Сэнсом Кристофер

– Как видите, живем мы небогато, – изрек Эдвард Браун.

– Но как случилось, что вы впали в подобную нужду? – осведомился я.

– Как сказал Эдвард, полтора года назад мастер Хеннинг и его жена умерли, – вздохнула Джозефина. – Их дети выставили нас на улицу, не дав на прощание ни пенни. Работу в Норидже найти трудно, да и мы с Эдвардом всю жизнь служили у джентльменов и не обучены никаким ремеслам. Пришлось мне научиться прясть. Но хотя я просиживаю с веретеном в руках целые дни напролет, так что начинаю дуреть от скуки, много денег этим не заработаешь. Эдвард устроился каменщиком и теперь разбирает стены старого монастыря.

– Получаю четыре пенса за день, – пробурчал Эдвард. – Да еще, бывает, иногда придешь, а тебе дают от ворот поворот – говорят, сегодня нужны только умелые и опытные работники. А цены каждую неделю растут как на дрожжах. Постепенно я кое-чему научился, и мастера даже стали поговаривать о том, что из меня выйдет неплохой строитель. Но тут мне на руку упал здоровенный кусок камня. Видите, что стало с пальцем? Толком работать я теперь не могу. С апреля в церковных приходах начали собирать деньги для бедняков, но мы не считаемся бедными – у нас же есть работа. Да вот только денег, которые мы за нее получаем, не хватает даже на то, чтобы платить за эту конурку. Владелец трущоб несколько раз присылал своих слуг, чтобы нас запугать. Но мы встали плечом к плечу и прогнали их прочь.

– Ваш сосед сказал, что эти дома принадлежат мастеру Рейнольдсу. Гэвину Рейнольдсу?

– Да, старому негодяю, дочь которого убили несколько недель назад. Если она походила на своего папашу, туда ей и дорога. А вы с ним знакомы? – спросил Эдвард, подозрительно прищурившись.

– Мне довелось встречаться с ним по делу, – кивнул я. – Гнусный старикан.

– Это верно.

– Вы могли написать мне и попросить денег. Я действительно очень за вас переживал.

– Прошу тебя, Эдвард, оставь свою гордыню, – взмолилась Джозефина. – Хотя бы ради Мышки.

– Ее зовут Мышка? – спросил я, посмотрев на малютку.

– Мы крестили дочь как Мэри, – ответила Джозефина, с нежностью глядя на спящее дитя. – Но между собой называем ее Мышка.

– Потому что она, можно сказать, родилась на Маусхолдском холме[7], – пояснил Эдвард более приветливым тоном, чем прежде. – В марте мы с Джози отправились туда – погулять, подышать свежим воздухом. И вдруг у нее отошли воды. Уж не знаю, как мы в тот день успели вернуться домой, да, милая?

– Еще бы! – вздохнула Джозефина. – Я всегда мечтала иметь детей, хотела окружить их любовью, которую не получала от своего приемного отца. Но теперь боюсь привязаться к дочке слишком сильно. Половина ребятишек в этом дворе умирает, не дожив до двух лет.

– Я сделаю все, чтобы Мышку не постигла подобная участь! – с жаром произнес я. – Если только вы мне позволите вам помочь.

Джозефина посмотрела на мужа. Тот прикусил губу. Я понимал, гордость – это все, что у него осталось. В комнате повисло напряженное молчание. Джозефина перевела взгляд на Барака.

– Твоя бедная рука по-прежнему болит, Джек? – с сочувствием спросила она.

– Временами.

– Вы совсем поседели, мастер Шардлейк.

– Как и все люди, я не молодею с годами.

– А вы как поживаете, мастер Николас? – повернулась Джозефина к моему помощнику, который был так потрясен окружавшим его убожеством, что, казалось, впал в оцепенение.

Услышав вопрос, он вздрогнул и провел рукой по спутанным рыжим волосам:

– Я? У меня все отлично. Надеюсь, что в следующем году стану адвокатом.

– О, адвокату никак нельзя обойтись без супруги, – шутливым тоном изрекла Джозефина.

– Думаю, за этим дело не станет.

– Боюсь, нам нечем вас угостить, – вздохнул Эдвард.

– Ничего страшного. Может, мы все вместе отправимся в какую-нибудь таверну? – предложил я.

– Таверны поблизости такие, что вы, едва войдя, броситесь наутек, – мрачно усмехнулся Эдвард. – Я хочу сказать… – он осекся и перевел дух, – хочу сказать, что очень благодарен вам… э-э-э… за предложенную помощь. Джозефина права: мы должны думать о ребенке. Мы задолжали за квартиру за три месяца. Если вы одолжите нам немного денег, мастер Шардлейк, это будет для нас настоящим спасением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Разумеется, я дам вам сколько потребуется.

Взгляд Джозефины устремился на шерсть и веретено, лежавшие на столе.

– Мы были бы рады пригласить вас остаться. Но я должна прясть в воскресный день точно так же, как и в будний. Завтра надо отдать готовую пряжу. Но прошу вас, приходите еще, – с чувством произнесла она.

– Только в следующий раз одевайтесь победнее, – предостерег нас Эдвард. – Наши соседи и к нам-то на первых порах относились с подозрением. Лондонцы для них – чужаки.

Пока я отсчитывал деньги за аренду, Николас и Барак ожидали во дворе, под прицелом множества любопытных взглядов. На прощание я коснулся крошечной ручки Мышки. Она взглянула на меня и расплылась в улыбке.

– Вы ей понравились, – обрадовалась Джозефина. – Она только-только начинает проявлять интерес к миру. Некоторые люди ей нравятся, другие – нет.

Как ни странно, я ощутил, что эти слова и младенческая улыбка задели какие-то чувствительные струны в моей душе.

На постоялый двор мы возвращались в подавленном настроении, почти не разговаривая друг с другом.

– Честные люди не должны так жить, – проронил наконец Николас. – Прежде я думал, что до подобной нужды могут докатиться лишь отпетые бездельники.

– Значит, жизнь преподнесла тебе неплохой урок, парень, – с легкой насмешкой заметил Барак. – Неужели ни разу не видел в Лондоне жутких дворов вроде этого?

– Видел, и очень часто. Но никогда не заходил внутрь.

– Мы с Эдвардом и Джозефиной решили встретиться вечером во вторник в таверне «Голубой кабан», – сообщил я и добавил с горечью: – Надеюсь, их туда пустят.

– Пустят, – кивнул Барак. – А вот вам с Николасом лучше снять ваши мантии.

– Эдвард сказал, что нам не стоит разгуливать по городу после наступления темноты. Это небезопасно.

– Я твержу вам то же самое третий день подряд.

Вернувшись на площадь Тумлэнд, мы услышали пение хора, доносившееся из собора. Человек, скорчившийся в нише у стены постоялого двора, по-прежнему лежал без движения, накрытый одеялом с головой. Подчинившись внезапному порыву, я наклонился и потряс его за плечо. Он не откликнулся. Я осторожно откинул край одеяла и едва не задохнулся от жуткой вони. Передо мной лежал совсем молодой парень, никак не больше двадцати лет от роду. Щеки его ввалились, по волосам сновали вши, взгляд полуоткрытых глаз был неподвижен. Вне всякого сомнения, человек этот был мертв.

– Похоже, бедняга умер с голоду, – заметил Барак.

– Да уж, христианского милосердия на его долю не хватило, – вздохнул я, оглянувшись на величественное здание собора.

Глава 20

На следующее утро Тоби, по обыкновению, явился в «Девичью голову» ровно к семи. Барак не мог к нам присоединиться – на этой неделе все его время поглощали обязанности, связанные с выездной сессией. Был понедельник, семнадцатое июня; следовательно, до суда над Джоном Болейном оставалось три дня. Вечером на постоялый двор должно было прибыть множество судей, и хозяин буквально сбился с ног.

За завтраком я рассказал Тоби и Николасу о наших сегодняшних планах:

– Прежде всего повидаемся с Болейном и узнаем у него про Снокстоуба, а также выясним, доводилось ли ему обращаться к услугам других слесарей. Да, и, учитывая то, что поведал нам управляющий Рейнольдса, следует понастойчивее расспросить Болейна об отношениях с женой. И о том, где же он все-таки был в вечер убийства. Я уверен, до сих пор Джон пытался скрыть от нас правду.

– Возможно, перспектива уже в ближайшую пятницу оказаться на виселице сделает его откровеннее, – пробурчал Тоби.

– Надеюсь, так оно и будет. Впрочем, увидим. После визита в тюрьму мы отправимся к слесарю. Если выяснится, что копии ключей от конюшни ему не заказывали, нам придется обойти всех слесарей в Норидже. Думаю, нам с Николасом такая работа по плечу. И если мы узнаем, что дубликат ключа заказали братья Болейн, дело предстанет в совершенно ином свете.