— С вашей точки зрения-да, — согласился Энском. — Но мы просто люди, Синил. Мы можем только слушать свой внутренний голос и помнить, что мы должны жить и делать то, что нам предначертано. Моя совесть чиста, сын мой, а ваша?
Синил не мог на это ничего ответить.
Откинувшись назад, он закрыл лицо руками и заплакал. Горькие слезы просачивались между пальцами. Он знал, что отказаться не имеет права.
Архиепископ, проницательный судья человеческих судеб, опустился возле него на колени, обнял его за плечи и прижал к себе, давая возможность выплакаться.
Потом они вместе молились.
За полчаса до полуночи на галерее сидели две женщины, по очереди заглядывавшие в церковь. Они ждали момента, когда им можно будет войти. В церкви собрались все обитатели убежища: семейство МакРори, священники, рыцари-михайлинцы.
Вся церковь была освещена громадным количеством свечей. Факелы, закрепленные на стенах, бросали веселые отблески на колонны, на сводчатые потолки, окрашенные золотом, на алтарь. У алтарных ступенек расстилался роскошный ковер. Все было подготовлено к грандиозному празднику.
В ожидании первой рождественской мессы алтарь был украшен хвойными ветками и самыми лучшими драгоценностями, какие только нашлись в кладовых. Однако, казалось, сам воздух был пропитан какой-то неуверенностью, тревогой. Все ждали появления короля. Но по крайней мере невеста была уже здесь, и это еще больше сгущало напряжение.
Меган де Камерон, воспитанница графа Кулдского, а в недалеком будущем принцесса Гвинедда, немного оправилась от первой встречи со своим женихом, но усталость и напряжение уже наложили на нее свой отпечаток.
От возбуждения она не могла ничего есть с самого момента прибытия сюда в полдень. Эвайн старалась успокоить девушку, но все ее заверения, что все будет хорошо, все ее утешительные слова были гласом вопиющего в пустыне. Однако Эвайн понимала, что Меган должна была бы нервничать даже в том случае, если бы обстановка не была такой тревожной.
Эвайн думала о том, как Меган и Синил будут относиться друг к другу, если эта свадьба состоится, хотя никакой гарантии, что это произойдет, не было.
Рис рассказал ей, в каком состоянии духа оставлен Синил после того, как его подготовили к торжественной церемонии, и о неожиданном появлении архиепископа. Она думала, удастся ли Энскому убедить Синила.
Меган говорила, что Синил даже не взглянул на нее во время их встречи.
Эвайн понимала, что это очень обидело Меган. Со своей стороны, она считала, что Синил много потерял от этого— Меган была очень хороша: среднего роста, но очень стройная, с большими, слегка раскосыми глазами, с чуть вздернутым очаровательным носиком. Меган двигалась с непринужденной грацией, в ней поражала восхитительная смесь женского кокетства и девической наивности. Она была создана для того, чтобы околдовать и пленить робкого, замученного угрызениями совести Синила.
Она была одета в серебряное платье, как положено принцессе и невесте, ее роскошные светлые волосы были украшены цветами розмарина и остролиста. Всего этого было Достаточно, чтобы околдовать любого принца, во всяком случае, обыкновенного. А вот сможет ли она вскружить голову принцу, который хочет быть монахом?..
Это чудесное воздушное создание робко взглянуло на Эвайн, вертя серебряный шнур дрожащими пальцами.
— О, все это бесполезно, — прошептала она. — Я ему не нужна. Он вовсе не хочет жениться, и я боюсь, что не понравлюсь ему.
— Дай ему время, Меган, — сказала Эвайн, положив руку на плечо девушки. — Он боится, как и ты, даже больше, ведь он никогда не думал жениться, а ты…
Она шутливо коснулась носа девушки.
— …Ты была объектом обожания мужчин с самого рождения, начиная с твоего отца, упокой, Господи, его душу. Для тебя никогда не было вопроса-выходить замуж или нет, вопрос состоял только в том, когда и за кого.
— Но он сказал, что эта свадьба преследует только династические цели, что я буду всего лишь «наседкой», — прошептала она.
Ее глаза были полны слез.
— Он это сказал?
Эвайн безуспешно старалась скрыть гнев и негодование в голосе. Ей хотелось схватить принца за плечи и даже дать ему хороший пинок под зад, невзирая на то, что он принц.
— О, я не думаю, что он хотел унизить меня, — поспешно добавила Меган, — он просто выплеснул всю горечь, которая накапливалась в нем очень долго.
— Конечно.
— Я понимаю, чего ему стоит жениться на мне, — продолжала Меган. — Для того, чтобы избавить его от страданий, я отказалась бы от него, но ради счастья многих людей я готова выполнить свой долг. Ведь если бы не я, на моем месте оказалась бы какая-нибудь другая девушка. Я понимаю это.
Она безнадежно вздохнула, а Эвайн внимательно посмотрела на нее.
— Мне кажется, что ты полюбила его, — сказала она спокойно, и Меган вздрогнула. — Я угадала?
Меган кивнула с несчастным видом, а Эвайн улыбнулась ей.
— Я знаю, трудно любить и не быть любимой. Но Бог внушит ему любовь к тебе.
— Тебе просто говорить, ведь лорд Рис безумно любит тебя, — прошептала Меган. — А я получу только корону, да и это тоже не наверняка. Ведь мы можем и проиграть.
— Но ты же ему будешь необходима, разве ты не понимаешь? — спросила Эвайн. — Ему нужна нежная, любящая жена, а не соседка по постели. Жена должна уметь успокоить его, когда ему тревожно, ведь он во многих отношениях младше тебя, Меган. И ему предстоит нести тяжелую ношу. Помоги ему нести ее.
— Но я боюсь.
— И я тоже. Все время, — мягко ответила Эвайн. — Но если мы не будем поддерживать наших мужей в их тяжелой борьбе, на что нам надеяться? Подумай о тех, кому сейчас приходится рисковать жизнью. Ты сказала, что я счастлива тем, что у меня есть Рис. О, как ты права. Но он каждый день подвергается грозной опасности, и я могу каждый день потерять его. И все же я не мешаю ему делать то дело, которое он должен делать. И я знаю, что он все время помнит обо мне, а он знает, что я постоянно помню о нем, и это облегчает нам обоим жизнь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Немного.
Меган засмеялась сквозь слезы. Высморкавшись, она спросила:
— Эвайн, ты сделаешь то, о чем я попрошу тебя?
— Если смогу.
— Обещай, что ты не покинешь меня, когда я стану королевой. Мне будет так одиноко одной!
— О, Меган!
Эвайн притянула девушку к себе, и они обе заплакали, но вдруг в церкви послышался шум, и девушки бросились к своему наблюдательному пункту, чтобы видеть происходящее внизу.
Наступила полночь. Рождество. Двери церкви широко распахнулись, и появился большой крест.
Девушки знали, что сегодня будет праздноваться не только Рождество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});