Она попыталась еще оттолкнуть его, но, поняв, что это бесполезно, отказалась от борьбы, вытянувшись на постели. Она ничего не даст ему, ему придется разочароваться. Он нравился ей, и, видит Бог, это с ее стороны была более чем приязнь, но она не могла, нет, она не должна поддаваться своим желаниям. Она приносила мужьям несчастье, и у нее остались дети в Англии.
— Doucette, doucette, — шептал он, и она содрогнулась. Скай отвернула лицо, чувствуя, как на глаза набегают слезы.
— Негодяй, злодей, — тихо сказала она, — как вы можете так обращаться со мной, Никола? Вы говорите, что любите меня, и подвергаете такой пытке.
— Я только хочу, чтобы вы прислушались к своему сердцу, Скай, — ответил он, а его руки уже ласкали ее груди, нежно и ласково.
Скай почувствовала, как они начинают набухать и напрягаться от желания, которое он всегда возбуждал в ней. Ее соски были настолько чувствительны, что даже нежная ткань ночной рубашки заставляла их подниматься.
— Да, вы возбуждаете во мне похоть, — сказала она в отчаянии, — но не любовь!
— Это только начало, doucette. — Его пальцы осторожно расстегивали маленькие перламутровые пуговички, и, расстегнув платье, он начал целовать ее грудь.
— Нет! — Ее голос сорвался. Боже, она готова была взорваться от желания.
— Тес, любовь моя, — спокойно ответил он, — тише! — И он снова начал целовать ее. Его горячие и страстные поцелуи расслабляли ее волю. Она начала отвечать ему медленными, нежными поцелуями. Она ощутила его мягкое дыхание, когда его губы раздвинули ее и бархатный кончик его языка начал странствовать по нежной чувственной пещере ее рта.
Его губы передвинулись к ее груди, его щетина царапала ее шелковистую кожу. Его язык пробежал по ложбинке между ее прелестями и начал окольцовывать поочередно каждый сосок. Дрожь наслаждения пронеслась по Скай, и она начала постанывать. Она протянула руку и стала гладить его затылок. Теперь, когда ее искусные пальцы взялись за его плоть, пришла его очередь стонать от наслаждения.
Скай расстегнула его белую шелковую рубашку, и ее пальцы скользнули по гладкой коже его плеч и рук.
Затем она снова обхватила его за шею и привлекла к себе. Он простонал, когда его грудь коснулась ее полных грудей и он ощутил их нежность.
— О, doucette, вот для чего вы созданы: любить мужчину и быть им любимой.
— Вы слишком много говорите о любви, Никола, — поддразнила она его, и он хмыкнул.
— Я заставлю вас заплатить за это оскорбление, — пригрозил он.
— Вот как? — продолжала она. — И как же отомстите?
— Буду любить вас до тех пор, пока вы не попросите пощады.
— Я никогда не запрошу пощады, Никола, — спокойно сказала она, — я всегда выходила победительницей из битвы. Он рассмеялся над ее, по его мнению, самонадеянностью.
— Doucette, вы женщина, а женщины не сражаются. Женщины — нежные создания, их должно лелеять. Женщин нужно защищать, любить и восхищаться ими. Так устроен мир.
Скай оттолкнула его, и от неожиданности он откатился на спину. Она села и, глядя прямо на него, сказала:
— Вы слишком долго сидели в своем пуатуском болоте, Никола. Откуда у вас такие глупые представления о женщинах? Они устарели на сто, а то и двести лет. В Англии правит королева, во Франции власть у королевы-матери. Женщины более не безмозглые фитюльки. Будь я такой, вы бы не интересовались мной.
Вы ничего не знаете обо мне, Никола. И если вы не поймете меня, мы будем несчастливы. Вам не следовало так торопиться с запросом Елизавете. Я могу прийтись вам не по вкусу, но я не изменюсь.
У него был очень виноватый вид, и сердце Скай смягчилось.
— Слушайте, Никола, и я скажу вам, за какой женщиной вы гоняетесь. — И Скай рассказала ему о всех своих браках, о детях, ее личном богатстве, поместьях и состояниях ее детей. Она закончила словами:
— Если королева прикажет мне выйти замуж за вас, я это сделаю, вы правы. Но, хотя я дам вам приданое и Елизавета просто пустит меня по миру, выдавая замуж дважды в год, я сохраню контроль над своим состоянием и само состояние. Как вам это понравится, Никола? Я не стану покорной кобылицей для вашего гордого жеребца!
— Мои представления о женщинах сформированы образом матери, — медленно начал он. — Она была тихой и доверчивой девушкой, не загадывавшей далеко вперед. Мой отец разбил ее сердце, и она так и не вышла замуж. Я думаю, что мой дедушка протянул столько на этом свете лишь потому, что о ней нужно было заботиться, а кто еще мог сделать это, если у нее не было мужа! Без сильного мужчины в ее жизни она пала бы жертвой других мужчин вроде моего отца. Когда она умерла, мне было семнадцать, и вскоре умер дед — я уже был взрослый и мог позаботиться о себе, так что его долг был исполнен.
— Были ли вы при дворе? — спросила она.
— На это у меня не было денег. Моя мать, дед и один из его старых вассалов научили меня манерам, грамоте, верховой езде, фехтованию.
— А девушки? Хоть вы были бедны, вы же встречались с дочерьми местной знати?
— Ребенком я играл с крестьянскими детьми. А когда подрос, меня не приглашали в замки соседей. Сначала на мне висело клеймо незаконнорожденного, а затем — нищего. На происхождение можно еще было смотреть сквозь пальцы, но на бедность — нет! Многие бастарды свершили немало великого, но у них всегда было или богатство, или надежда на него.
Она понимающе кивнула.
— И ваш дед говорил вам, что девушки — это легкомысленные и нежные создания, которых нужно холить и лелеять, чтобы они услаждали мужчин, и более они ни для чего не созданы. И пример вашей матери лишь подтверждал это. Я уверена, что у нее была преданная служанка, защищавшая ее от всего того, к чему не мог приложить руку дед.
— Да, Берта была с ней до конца, — подтвердил он.
— Никола, вы просто ничего не знаете о женщинах, — сказала Скай.
— Но я знаю, как их любить, — ответил он. — Разве этого недостаточно? Да, наверное, я не знаком с женщинами своего сословия, но ведь среди крестьянок есть все те же типы женщин, и я имел дело со всеми. Неужели аристократки совершенно другие, doucette?
— Дворянок так воспитывают, чтобы они чувствовали себя свободнее, чем крестьянки, mon brave. Да, не все они пользуются преимуществами своего рождения, как я, но многие все же пользуются. Если вам нужна такая послушная жена, которая никогда не оспорит вас, то вы должны жениться не на мне, а на юной и невинной девушке. Я уже слишком устоялась, чтобы меняться.
— А я — нет, doucette, ведь мне терять больше от этого; чем вам. — Он протянул руку и погрузил ее в волосы Скай. — Я люблю вас, дорогая, — сказал он, снова притягивая ее к себе.
— О Никола! — прошептала она, совершенно обезоруженная. Прислушался ли он к ней или был полностью ослеплен своим желанием?