47
На другой день, когда я совершенно уже пришел в себя после последних приключений, Лоут предложил мне прогуляться по городу. Что-то в его тоне заставило меня заподозрить, что речь идет не о простой прогулке, особенно когда мы взяли сумки с едой. Некоторое время мы шли по поверхности, затем нырнули в какую-то дыру и долго пробирались по полузасыпанным туннелям и коридорам; признаться, я чувствовал себя там весьма неуютно. Лоут освещал дорогу факелом. Наконец мы оказались в небольшой квадратной комнате, где еще сохранились трухлявые остатки мебели; в углу лежали какие-то тюки. Мой товарищ загасил факел, а затем отодвинул кусок бетонной плиты, загораживавший пролом в стене, и в помещение проник солнечный свет.
— Мы у юго-восточной окраины города, — сообщил Лоут. — Кажется, об этой моей квартире никому не известно, — он уселся на один из тюков. Я тоже сел, ожидая продолжения.
— Знаешь, Риллен, я чертовски рад, что ты сюда добрался.
— Я тоже, Лоут. Я и не надеялся когда-нибудь увидеть тебя.
— Тут есть кое-что поважнее сантиментов. Мне необходим напарник для чертовски выгодного дельца. Напарник, которому я могу безоговорочно доверять.
— Что же это за дело?
Он сделал паузу, очевидно желая меня раззадорить, затем небрежно произнес:
— Ты слышал когда-нибудь о сокровищах императора Элдерика?
— Только о его дворце.
— Дворец — легенда, — отмахнулся Лоут. — Сам посуди, можно ли спрятать подобное сооружение так, чтобы его за триста лет никто не смог найти? А вот клад — очень даже можно, и именно в Диких Землях. Вполне вероятно, что Элдерик надеялся вернуться или же просто не хотел, чтобы сокровища короны достались мятежникам. Во всяком случае, я слышал несколько версий легенды, и все они сходятся на том, что сокровища были, и притом совершенно уникальные и неповторимые. Легенды, конечно, всегда преувеличивают, но я не удивлюсь, если там имелись какие-нибудь алмазы величиной с куриное яйцо или что-нибудь в этом роде. И все это Элдерик незадолго до падения империи в строжайшей тайне вывез и спрятал где-то на юге.
— Неужели ты рассчитываешь найти этот полумифический клад? — пожал плечами я.
— Разумеется, Риллен, ибо я знаю, где искать! Однажды, обследуя руины в этом районе — это почти единственное мое здесь развлечение — я наткнулся в такой же вот комнате на останки человека. Здесь это зрелище более чем обычное, но это не был кто-то из нашей эпохи: одежда еще довольно хорошо сохранилась и явно принадлежала путешественнику нынешних времен. Судя по изношенным сапогам, он проделал пешком немалый путь. Я обследовал его карманы и обнаружил вот это, — Лоут залез в один из тюков и извлек сплющенную металлическую коробку, в которой лежало несколько сложенных листов пергамента. — Я не сразу разобрался в его каракулях, но когда разобрался, чуть не упал на месте. Этот тип — точнее, первоначально их было несколько — так вот, они нашли клад Элдерика. Уж не знаю, как, но нашли. Правда, воспользоваться находкой им не удалось: на финальной стадии все они погибли.
— Перебили друг друга?
— Может быть, и это, но не только. Элдерик не преуспел на политическом поприще, но вообще-то он был не дурак и снабдил свою тайную сокровищницу смертоносными ловушками — ну, знаешь, как в древних гробницах. Вот те ребята и нарвались, а до них, кажется — еще другие кладоискатели. Короче, тот парень остался один — и, похоже, перед самой последней дверью струсил или просто не смог ее открыть. Так или иначе, он повернул назад и пошел за подмогой, зафиксировав в своих заметках местоположение клада и все ловушки. Не знаю, что с ним в конце концов случилось: к тому времени, как я его нашел, от него остался один скелет, и кости были целы. Может, он умер от болезни или прежде полученной раны, а может, от укуса змеи — их здесь достаточно. Так или иначе, его убил не человек, раз коробочка осталась при нем.
— А что, если радиация? — мелькнула у меня страшная мысль.
— Гм… надеюсь, что нет. Во всяком случае, на черепе сохранились остатки волос, и зубы у него тоже были не в худшем состоянии, чем обычно у людей этой эпохи. Но в конце концов, Риллен, нам есть ради чего рисковать! Сам понимаешь, я не мог доверить тайну никому из моих бандитов — при дележке они непременно учинят резню. И отправляться в экспедицию одному тоже слишком опасно. Но теперь, Риллен… мы с тобой будем неслыханно богаты! Ты только представь себе: империя Элдерика включала в себя половину королевств севера — причем в те времена они не были в таком упадке, как теперь — да еще изрядный кусок, доставшийся ныне Диким Землям. Ты представляешь, какими средствами он мог располагать?!
— Да на что нам эти миллионы посреди пустыни? — пожал плечами я.
— Зачем же оставаться в пустыне? Мы возьмем столько, сколько сможем унести — а этого уже хватит, чтобы купить целое графство — вернемся на север и начнем новую жизнь. Можно, кстати, податься и в южные княжества: с деньгами и там можно неплохо устроиться.
— Не знаю, не знаю; богатство — штука небезопасная, оно привлекает нежелательное внимание…
— Риллен, да все у нас получится! Мы теперь в любом обществе пробьемся к вершинам, ты разве не понял? Вспомни, кем мы были в Проклятом Веке. Ты — заурядный инженер военного института, я — заурядный сотрудник ГБ. Не бездари, но на общем фоне не выделялись. А кем мы становились здесь, причем каждый раз начиная с нуля? Ты — приближенным герцога, претендента на престол, и предводителем повстанцев. Я — вождем племени и главарем объединенной банды. И это вполне закономерно. Ведь цивилизация рухнула как раз из-за массового бегства в будущее, когда некому стало решать проблемы настоящего. Кто бежал? Люди умные, талантливые, энергичные, смелые, наконец, просто честные, не желавшие выносить морального разложения тогдашнего мира. Кто остался? Те, кто не обладал всеми этими достоинствами. И именно эти люди — неумные, неталантливые и так далее — стали основой нынешнего мира. Перебежчики, прибывшие после краха, в большинстве своем не смогли адаптироваться и усмирить личные амбиции и сгинули; теперешнее общество состоит из одних посредственностей.
— А герцог Раттельберский? — возразил я.
— Потомок перебежчика, — напомнил Лоут. — Ну и, потом, конечно, есть какие-то исключения, но они ничего не решают. Человечество исчерпало не только материальные, но и людские ресурсы.
Эти рассуждения ненадолго отвлекли нас от сокровищ, но Лоут поспешил вернуться к делу и бережно развернул пергамент.
— Гм, похоже, клад расположен у самого берега океана, — заметил я, разглядывая знакомые с детства, хотя и искаженные рукой неумелого картографа, очертания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});