Я пожала плечами и потерла виски, словно у меня разболелась голова. Интересно, демоны страдают от головной боли или это самовнушение?
– Не знаю. Кто?
«Прости, Гейб, но у меня уже нет сил разгадывать загадки».
– Его убили ровно через десять лет после смерти Мировича. Андерс Куллем…
– Я его помню, – сказала я и поежилась. – Один из тайных доносчиков Мировича.
Шрамы на спине загорелись, словно их вновь прижгли раскаленным железом; шрам на ягодице дернулся от боли и затих. От знака на плече по телу пробежала горячая волна, по венам разлился бархатный огонь, успокаивая меня, как совсем недавно я успокаивала Полиамур.
Как все-таки было хорошо, когда демонский знак молчал, застывший и холодный, а не жил собственной жизнью, как сейчас. Особенно настораживало то, как он реагировал на мой страх. Но это же невозможно. Я не секс-ведьма.
Гейб плюхнулась на стул.
– На нем было серебряное ожерелье с амулетом в виде карты пик, и что еще интереснее – убийца разорвал тело пополам, от руки до руки. Не справившись с расследованием, полиция Пучкина отправила дело в архив. Они проверили всех убийц на своей территории – никакого результата. Слушай, Дэнни, я одного понять не могу: при чем здесь этот чертов нормал, Брайс Смит?
«Я тоже ничего не понимаю. Это меня и беспокоит».
– Сама не знаю. Ты можешь о нем что-нибудь узнать? Например, откуда он получал деньги?
Пожав плечами, Гейб склонилась над бумагами и скоро вытащила из вороха толстую папку.
– Уже узнала. Смотри. Между прочим, на нем не было серебряного ожерелья.
– Он был ювелиром. Его слик был записан на имя некоего Келлера, – вставил Джейс. – Вспомни, какое было прозвище у Келлермана Лурдеса. Как там говорила Полиамур?
– Вы это серьезно? – сказала, покачав головой, Гейб и раскрыла папку. – Брайс Смит. Обращался за визой в Пучкин. Цель поездки – работа в качестве «технического консультанта», которая позволяла ему появляться в нужное время в нужном месте… хм. Ездил не один, здесь не указано с кем. Черт бы побрал дипломатическую неприкосновенность, – Гейб перехватила мой взгляд. – Черт, Дэнни… как хорошо, что ты здесь.
Я слабо улыбнулась. Затем взяла папку.
– Я для того и живу, чтобы всем помогать. У тебя есть список псионов Сент-Сити?
– Есть. В городе живут семеро. Во всяком случае, надеюсь, что еще живут…
– Вычеркни Полиамур. И Келлермана Лурдеса. Остается пять. Есть в списке Холлин Сьюкроу?
– Да. А Келлер – подозреваемый, Дэнни?
Я глубоко вздохнула. Мозг переключился в режим «работа» – уже хорошо.
– Не знаю.
«Пока все на уровне интуиции, Гейб, а ты уже ожидаешь чуда».
С другой стороны, что такое интуиция, как не чудо магии?
– Интересно, почему убийца не трогает псионов Сент-Сити? – спросила Гейб.
– Потому что здесь находится «Риггер-холл». Здесь все началось – здесь и закончится. – Боль перекинулась с плеча на спину, шрамы превратились в жидкий огонь. Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы. – Ладно. Что будем делать?
Странно, но мой голос не дрожал, только звучал немного хрипло – и все из-за Люцифера, едва не свернувшего мне шею. Время не стерло эти воспоминания, как и все остальные. Тренированная маги память – это и дар божий, и проклятие; мне так многое хотелось забыть! За последнее время этот список стал еще длиннее. Притом значительно.
«Вы верите в судьбу, Данте Валентайн?» Голос Полиамур, тихий и испуганный. Я ей не ответила, поскольку ответ получился бы слишком… жутким.
В голове мелькнула мысль – а не сказать ли Гейб, мол, на свете существуют вещи, которые лучше предоставить судьбе, иногда все происходит помимо нашей воли, словно кто-то решает за нас уравнение. Интересно, что бы она ответила, если бы я сказала ей, дескать, картина преступления уже вырисовывается у меня в голове и она воистину ужасна в своей безграничной жути.
Потом, словно вонючие миазмы из подземелья, в голову просочилась другая мысль. Заговорщики – после того как Полиамур вытащила из спальни девятилетнего ребенка, пережившего такое, чего не в силах вынести ни один ребенок, – набросились на Мировича и разорвали его психику на куски, а может быть, и не только психику, чтобы физическое расчленение довершило начатое дело. Поэтому теперь, почувствовав опасность, они не стали обращаться в полицию, а попрятались по своим святилищам и начали окружать себя магическими кругами. Может быть, именно с помощью таких кругов Келлер высосал жизнь из чудовища, спрятавшегося под одеждой школьного директора?
Внезапно я поняла: из магических кругов выползало нечто, оно набрасывалось на человека и разрывало его на куски. Неужели Кристабель это предвидела и еще десять лет назад отметила фамилии тех, кто мог оказаться в опасности? Каждый некромант знает, что мертвые всегда остаются с мертвыми, но, может быть, Кристабель поняла, что иногда могилы разверзаются и…
Я резко тряхнула головой. Кристабель не была такой уж талантливой некроманткой. Но она могла кое о чем догадываться… А может быть, ее озарило некое предвидение, как иногда бывает у меня, и кто-то шепнул ей на ухо, что нужно запомнить заговорщиков, раз уж мир не смог спасти их от Мировича и им, чтобы спастись, самим пришлось совершить немыслимое.
«Вспомни "Риггер-холл"! Вспомни».
Опустив руку в карман, я нащупала два серебряных ожерелья.
«Может быть, бросить все к черту, и пусть спасают себя сами?»
Нет, я не могла так думать. Во мне говорит страх.
Я больше не узнавала саму себя. Прежней Дэнни Валентайн такое никогда бы не пришло в голову, никогда бы она не решила, может, стоит замкнуть круг, и дело с концом… пусть убийства закончатся сами, не стоит вмешиваться.
Нет, прежняя Дэнни Валентайн подумала бы, что убийцу Мировича следует если не наградить, то хотя бы поблагодарить.
Прежняя Дэнни Валентайн никогда бы не захотела немножко попугать секс-ведьму, чтобы получить несколько бесплатных минут наслаждения.
«Ну же, Дэнни, подумай. Круг замыкается. Ты стоишь перед лицом опасности, которая может угрожать и тебе. Это же не твоя война, верно? Если это месть, ты-то здесь при чем? Ты же ничего не сделала».
Низкие, гадкие мысли. Таких не может быть у подруги Гейб, у ученицы Йедо, которой он подарил меч, у некромантки, которую защищал Джафримель, у женщины, которую любит и оберегает Джейс.
И все же эти мысли меня не покидали. Словно мягкий, вкрадчивый голос Джафримеля, они окружили мне голову, пытаясь найти лазейку, чтобы забраться внутрь.
Голос Джафримеля – или Мировича.
Ну, нет, у меня с ним свои счеты. Мне нужно отомстить за Роанну, которая пыталась рассказать социальному педагогу, что творится у нас в школе. И за себя. За того ребенка, каким я была.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});