народ расступился, пропуская нас вперед. Не было у Поттера слез и истерики: он словно окаменел и смотрел на труп прежнего учителя без эмоций.
— Гарри, Гарри, — я пыталась растормошить его, такая безэмоциональность меня пугала.
— Ты не ранена? Все хорошо? — словно очнулся он.
— Нет, я не ранена. Поздно пришла. С тобой все в порядке?
— Нет, — Гарри оглянулся на мертвого директора. — Я о столь многом должен был его спросить… и не успел. И столько должен был ему сказать…
Я поняла, что Гарри не нуждался в утешении, поэтому просто потащила его с места битвы. Мимо авроров, которые даже не пытались нас остановить, мимо плачущих детей и профессоров, мимо осколков статуй и обломков стен. Вывела его во внутренний двор.
Март выдался холодным, лужи были покрыты тонкой корочкой льда, а на хмуром небе висел тонкий полумесяц. После пыльного воздуха в замке, здесь было гораздо легче дышать. Хотя я тут же начала мерзнуть, ведь теплую мантию потеряла где-то в этой суматохе. Сама прижалась к Гарри: он теплый, согреет. Действительно обнял, зарылся носом в волосы.
— Замерзла? — шепотом спросил он.
— С тобой тепло.
— Я убил Беллатрикс…
Я подняла голову, всматриваясь в его лицо. Там застыло какое-то странное выражение, он смотрел на небо и казался одновременно и удивленным, и потерянным, и печальным.
— Я обещал себе это после смерти Сириуса, — объяснил он. — Я хотел отомстить ей за смерть крестного, но… я ничего не почувствовал. Совсем. Знаешь, словно я надеялся, что, убив ее, мне станет легче, или… что это вернет Сириуса.
— Никого нельзя вернуть, — согласилась я. — Но этой сумасшедшей самое место на том свете.
— Она могла убить тебя. А ты сломала ее палочку, — улыбнулся Поттер. — Я бы даже не додумался до такого.
— А нечего тыкать в меня всякими длинными прямыми предметами.
Поттер опять засмеялся, еще крепче обнимая.
— Задавишь, — напомнила я.
— Прости. Нужно возвращаться. Спасибо, что… Спасибо.
И мы в обнимку развернулись к дверям замка. Но у самого входа услышали пение феникса — и оба обернулись. Он словно плакал, но при этом песня была настолько красивой, что я не могу точно сказать — выступили ли у меня слезы от горя или это были слезы восхищения. Феникс кружил в небесах, больше похожий на иллюзию, часть светового шоу, но никак не на живое существо.
Великий Волшебник действительно умер.
Но не он один. Из подземелья принесли труп Беллатрикс Лестрейндж, Поттер убил ее еще в первые секунды вторжения, просто я не заметила этого, потому что была слишком занята страхом и желанием сбежать оттуда. Над ее трупом долго стоял Невилл Лонгботтом: думаю, ему тоже нужно было осознать, что смерть самого ненавистного человека не повернет время вспять. Я спросила, где Снейп, нас направили в Больничное крыло. Навстречу прошел Руфус Скримджер. Он хотел остановить Поттера, я видела это… но в итоге не решился.
В Больничном крыле было людно. Многие лежали на койках, кто-то сидел рядком по три-четыре человека, ожидая, пока подойдет мадам Помфри или сам Снейп. Первая залечивала раны, второй снимал последствия проклятий.
— Поттер. Иди поработай, — почти толкнул его в сторону пострадавших Рус. — Раз умеешь проклинать, то и снимать умеешь.
Гарри оглянулся на него недовольно, но действительно пошел. Я, чувствуя свою полную бесполезность, пристроилась около Руса.
— Как ты? — спросила я у брата.
— Как ни странно, жив, хотя Дамблдора убил не я. Разбирался с Ноттом.
— Ноттом? — искренне удивилась я.
— Я подозревал, что Драко кому-то рассказал о своей небольшой проблеме, — сказал Рус, отводя меня чуть в сторонку, — но Нотт… В общем, он собрал исчезательный шкаф. Только не в Выручай-комнате, а в старом хранилище. А еще говорят, что в школе учатся одни дебилы… Поттер заставляет попотеть чемпиона дуэлей, Грейнджер трех Пожирателей в стену закатала, только головы наружу торчат, а Нотт, вообще-то из семьи боевых магов, ремонтирует давно забытый артефакт. Гений на гении сидит и гением погоняет.
— От клятв ты свободен? — уточнила я.
— Не совсем. Защитить школу, убить Волдеморта. Так, сущие мелочи. Но жить буду, уже хорошо.
Тут в больничное крыло внесли Билла Уизли, и я подумала, что некоторые вещи происходят независимо от того, насколько сильно мы с Русом перекроили канон: лицо старшего из братьев было рассечено жуткими царапинами. По крайней мере, сейчас миссис Уизли примет невестку. Главное, живой.
В школе был траур. Разгуливали авроры, обыскивали каждый уголок, выискивая возможные места нахождения артефактов, за ними по пятам следовали профессора и так же методично запечатывали все сомнительные места. Надолго этого не хватит, к слову: Рус признался, что магия самого замка не позволяет надолго запечатывать помещения, а обновлять эти заклинания каждый раз слишком долго и энергозатратно.
Стул директора будет пустовать до похорон, такова традиция, но нового директора уже выбрали. МакГонагалл со Снейпом орали друг на друга несколько часов подряд, а школа с замиранием ждала, кто из двух замов прежнего директора займет его кресло. Особую перчинку добавляло то, что МакГонагалл считала Снейпа более подходящим на роль именно директора. Рус же кричал что-то про Мухосранск и сбор наркотических грибов, куда он мечтает сбежать от детей, уроков и коллег. В общем, становиться директором он ни в какую не хотел.
Наверное, если бы не смерть Дамблдора, ученики находили бы такую ситуацию даже забавной, но в школе в эти дни никто не смеялся. Каким бы ни был человеком Дамблдор, он давал как минимум иллюзию защиты. Шли разговоры, что некоторые дети не вернутся в школу после сдачи СОВ.
— Если не будет Того-кого-нельзя-называть, все вернется в норму, да? — спросила меня Сэм, когда мы собирались на торжественные похороны директора.
— Думаю, да, — кивнула я.
Его действительно похоронили на территории школы. И феникс пел в небесах, а волшебники плакали, не сдерживаясь. У меня же была лишь грусть. В книге смерть этого человека была окончательным разбиванием всех иллюзий и щитов, тогда у Поттера не оставалось защитников. Но у того Гарри, что был знаком мне, и не было защитников. Он смотрел на могилу Дамблдора как на