– Вот как интересно, – сквозь зубы процедил Этлау. – Честное слово, порой мне начинает казаться, будто это я, не ты, валяюсь прикованный к решётке и будто это меня, а не тебя вот-вот начнут неспешно поджаривать!
– Охотно поясню, инквизитор. – Словесный поединок клонился если и не к победе Фесса, то, во всяком случае, к ничьей. Ничьей, что равносильна победе. – Ты можешь замучить меня до смерти, но тебе это не поможет. Я могу хранить гордое молчание и умереть сам, могу выдать тебе тайну – и встретить такой конец, что сам твой Спаситель заплачет кровавыми слезами. Из чего мне выбирать?..
– А мысли об Эвиале тебе в голову не приходят? – прошипел инквизитор. – О тысячах тысяч ни в чём не повинных человеческих и не только существ, которых ты обречёшь Тьме? Для тебя это ничто, Тёмный? Впрочем, что я спрашиваю, если ты учился у дуотта, да ещё и на факультете малефицистики…
Фесс заставил себя разжать судорожно стиснутые кулаки. Взялся играть роль прожжённого и равнодушного циника – играй её до конца, иначе вообще никогда ничего больше ни сыграть, ни прожить уже не удастся.
– Всех всё равно не спасёшь, – грубо ответил он. – Надо и о себе подумать.
– В этом-то и разница меж нами, некромант, – вскинул голову инквизитор. – Знаешь ли ты, что произошло в Арвесте?
– Несложно догадаться, – заявил Фесс. – Святые братья сбежали первыми, как только поняли, чем дело пахнет…
Он рассчитывал взбесить Этлау, и ему это удалось. В полной мере. Инквизитор вскочил, лицо перекосилось, так что рот съехал куда-то чуть ли не к уху. Этлау в один миг оказался рядом с прикованным некромантом, не слишком умело размахнулся, саданул сухим кулаком по скуле. Фесс в последнюю секунду успел чуть отстраниться, смягчив удар, однако в голове у него загудело.
– Давай, давай, – тем не менее издевательски проговорил он. – Бей дальше. На это смелости у тебя, пожалуй, должно хватить.
Этлау опустил вторично занесённый кулак, тяжело дыша, вытер проступивший на лбу от бешенства пот.
– Нет, я тебя бить не стану. Не уподоблюсь. Рук марать не буду.
– Сразу крикнешь палачей? Вон, их у тебя целых пятеро!
– Нет. – Этлау нагнулся, впился взглядом в глаза Фесса. – Расскажу тебе, что случилось в Арвесте. Мы отходили последними…
– Последними от конца или от начала? – съязвил некромант, однако на сей раз Этлау сдержался.
– Последними. Перед нами – женщины с детьми и…
– И старики, разумеется…
– И старики! – рявкнул инквизитор. – Многих святые братья несли на руках. И не думай, некромант, что я забыл о том, что ты сделал в тот день. Я помню, вы приняли на себя могучий удар, вы облегчили нам прорыв. Не сомневаюсь, когда ты предстанешь перед Спасителем, много последующих грехов твоих перевесит один только этот день. Жаль только, подобных ему окажется так мало… Но речь не о том. Мы отходили, Клешни наседали, вдобавок у них оказались сильные маги…
– Ничего удивительного, если на факультете малефицистики невесть сколько десятилетий не было вообще ни одного студента. Иначе этих рыбочуд было б кому встретить. Ещё бы три-четыре толковых некроманта – и мы потопили бы весь их флот в гавани, если не на подходах.
– Может, ты и прав, – вдруг согласился Этлау. – Я бы не отказался в тот миг от того, чтобы сражаться вместе с тобой. Но дело в том, что мы оказались в…
– В большой заднице…
– Именно так, – кивнул Этлау. – Нас окружали. Я отдал приказ младшим братьям прорываться к городской стене, а сам остался. Прикрывать отход.
– Донельзя благородно и крайне глупо, – прокомментировал Фесс, не выходя из роли. – Потому что одиночного бойца смести ничего не стоит, равно как и обойти, если почему-то сразу уничтожить не удастся.
– Ну, им обойти меня не удалось, – не моргнув глазом продолжал Этлау. – И смести… тоже удалось не сразу. Вера в Спасителя тоже многое на что способна, некромант. Короче, арвестские обыватели успели покинуть город. А потом…
– А потом хватит врать, Этлау, – устало сказал Фесс. – Потом в ход пошла сила Салладорца, не оставившая камня на камне от Арвеста. И, разумеется, не уцелело никого ни из нападавших, ни из последних защитников. Ты же, как я погляжу, присутствуешь тут, передо мной, во вполне осязаемой плоти. Так что не плети мне о героических своих делах. Не спорю, ты выводил из города детей и женщин, но вот насчёт отхода и всего прочего…
Этлау высокомерно поднял бровь, однако отвечать, по-видимому, счёл ниже своего достоинства.
– А потом я погиб. Меня убили, некромант. Я не мог сдержать их в одиночку. Молния, некромант. Простая молния. Могу тебе сказать, это очень неприятно.
Фесс покачал головой, всем видом своим выражая: «Ну-ну!»
– Молния, – повторил Этлау. – Я умер. И увидел твои Серые Пределы. И ещё многое другое. Но потом… – Голос его изменился, теперь в нём звучал чуть ли не экстаз. – Потом ко мне спустилась Его сияющая длань. Я был поднят из бездн смерти! Я победил её, Спаситель даровал мне великую победу и великую силу! Я выжил! Я вернулся! Сюда, назад, в мир живых! И принёс с собой Его дар! Дар, благодаря которому ты – здесь, в этой темнице, некромант, в цепях! Дар гасить магию! Это дар Свыше, дар Спасителя! – На губах Этлау проступила пена. – Что ты можешь сделать против этой силы, несчастный, что вся твоя богомерзкая волшба? Ты бессилен! Ты ничто против Света и Правды!..
– Не кричи, – холодно и твёрдо сказал Фесс, обрывая истерику инквизитора. – Ближе к делу, если можешь, конечно.
– Ближе к делу… – лихорадочно облизнул губы Этлау. – Я распознаю твою ложь, некромант! Говори правду! Спаситель вдохновит меня!
– Блажен, кто верует, – хмыкнул Фесс. – Ничего я тебе не скажу. Валяй, убивай. По крайней мере, здесь я могу умереть по собственному желанию. Если выдам – то исключительно по Её. Улавливаешь разницу?
– Улавливаю, – кивнул инквизитор. – И тем не менее я рискну. – Он повернулся к палачам и, не произнося ни слова, резко вскинул руку. Раскрытая ладонь смотрела вверх.
Вся четвёрка и пятый подпалачик тотчас рысцой бросились к своему господину. Этлау дёрнул подбородком, указывая на Фесса. Глаза заплечных дел мастеров вспыхнули – словно они давно только и ждали, что повода показать своё искусство.
Вот ещё одна точка перелома, некромант. Или ты умрёшь сейчас по своей собственной воле, или тебя разорвут на куски этой занятной машинерией, представленной здесь в таком изобилии.
Он глубоко вздохнул, крепко зажмурился – не хотелось поганить последние мгновения жизни лицезрением гнусных сводов темницы. Пожалуй, и в самом деле наступило времяуходить. Может быть, он встретиттамдавно пропавшего отца…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});