Словно за день что-то неуловимо и необратимо изменилось. Бессильно сломалось в ее жизненных ожиданиях.
– Вам уже не нужно? – удивилась девушка, заметив Сашино замешательство. Теплая живая улыбка на ее лице слегка подтаяла.
Саша в ответ неопределенно покачала головой, поблагодарила и, зажав резюме под мышкой, отправилась к себе. Пересекая холл в сторону лестницы, она чувствовала затылком недоуменный, озадаченный взгляд.
В номере как будто намертво окаменело оставленное утро. Неприбранная постель, брошенное на спинку плетеного кресла платье, упавшая в ванной расческа – все это казалось более застывшим, более неподвижным, чем стены и потолок. Саша небрежно кинула стопку резюме на прикроватную тумбочку и, не раздевшись, свернулась калачиком на скомканном одеяле.
Проснулась она спустя пару часов – от чьей-то новой попытки связаться с ней по телефону. В первые секунды после внезапного пробуждения все вокруг плыло в муторном зыбком полумраке, тонуло в остатках дремоты. Сознание слабыми толчками пробивалось сквозь нервную настойчивую вибрацию. Наконец телефон затих, и Саша окончательно пробудилась, вспомнила прошедший день.
Окружающие предметы постепенно вынырнули из расплывчатой мути, обрели строгие очертания. Еще не рассвело, но крепкая темнота, слившаяся к полуночи воедино из множества теней, уже как будто начала сквозить, терять цельность и глубину. Снаружи сильно задувало. Было слышно, как пинии на соседнем холме сетуют на судьбу протяжным монотонным скрипом. Словно взывают к кому-то невидимому и могучему. А молодая сосенка, растущая во дворе, склонялась и жалобно скреблась в окно при каждом порыве ветра.
Телефон вновь завибрировал – на этот раз коротко. Пришло сообщение. Саша медленно перевела взгляд с потолка на загоревшийся экран.
Санек, это я, Виталька. Пишу тебе с телефона Костыля. Ты где, как? Откликнись. Мы ждем тебя.
После минутного колебания Саша набрала:
Со мной все в порядке. Простите меня и не ждите больше. Забудьте навсегда.
Отправив ответ, она выключила телефон и устало подумала, что завтра нужно будет купить местную сим-карту, а старую тушинскую наконец выбросить. Затем села на кровати, решив все-таки стянуть с себя джинсы и футболку и лечь спать «как следует», под одеяло.
Ее взгляд нечаянно скользнул по зеркальному шкафу и застыл на собственном отражении. На зыбкой себе, смотрящей сквозь вязкий, будто туманный сумрак. На призрачной себе, живущей по ту сторону зеркальной глади.
Саша включила лампу на прикроватной тумбочке. Внимательно посмотрела на свое заспанное лицо с темными подглазничными кругами, с углубившейся морщиной у переносицы; на свой поникший силуэт. Глаза слегка блестели, как от высокой температуры; на висках неряшливо завивались медные пряди, выбившиеся из растрепанного хвоста. Кожа на плечах и груди, когда-то излучавшая теплое молочное мерцание, теперь казалась совсем тусклой, землисто-серой.
Обескураженная этой ночной встречей со своим обликом в приглушенном свете лампы, Саша дышала медленно и тяжело. И ей чудилось, что зеркальный шкаф вместе с постылым отражением дышит ей в такт.
Ненавистное, жестоко обманувшее ее тело было по-прежнему здесь, по-прежнему сдавливало, запирало ее в себе. Улетев из Тушинска, Саша не превратилась в бесплотное и неуязвимое существо. Не освободилась от своей бесконечной внутренней тяжести. И не избавилась от болящих фантомных шрамов, оставленных ошибочным материнством.
Выключив свет, Саша завернулась в одеяло, закрыла глаза и горько усмехнулась собственной слепой наивности. Она вдруг почувствовала, совершенно ясно поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет стать привратницей Анимии.
14. Глядя вдаль
Впрочем, Саша тем не менее обошла в поисках работы все туристические компании города. Даже те, что не выкладывали на сайтах с вакансиями никаких предложений. В большинстве случаев в ответ на краткое изложение Сашиных профессиональных чаяний менеджеры скупо и прохладно улыбались, разводили руками. Спасибо за проявленный к нам интерес, но, к сожалению, нет, удачи вам, большой удачи. В одной турфирме Саше не дали сказать и пары фраз: увидев в ее руках распечатанное резюме, молодой человек с румяным лицом, поеденным червяком недавней угревой сыпи, довольно резко заявил, что в новых сотрудниках на данный момент они не заинтересованы.
Однако в офисе анимийского представительства Frux-Travel Сашу выслушали на удивление вдумчиво. Внимательно просмотрели ее «весьма любопытное» и «грамотно составленное» сиви, в котором, конечно же, упоминались туроператорские курсы. И даже как будто искренне посочувствовали, что два года назад она не смогла воплотить в жизнь свою профессиональную мечту из-за «тяжелых семейных обстоятельств». О своем внезапном материнстве Саша предпочла промолчать, и «обстоятельства» ее тогдашнего разрыва с Frux-Travel так и остались неконкретными, расплывчато-туманными. Впрочем, на их детальном раскрытии и не настаивали.
Сашу принимала девушка с бледно-оранжевой помадой и густо напудренной растрескавшейся кожей, отчего ее лицо немного напоминало портрет на старинной фреске. Чуть позже к спонтанному собеседованию присоединился загорелый мужчина в слегка помятой рубашке навыпуск и длинном тонком пиджаке нараспашку. Они оба говорили участливо-мягким, дружелюбным тоном, приветливо улыбались, задавали лишь уместные и вполне ожидаемые вопросы. Похвалили Сашин эдемский, протестировали ее знание английского – и тоже одобрительно покивали. В конце собеседования девушка заявила, что вакансии, созвучной Сашиным ожиданиям, сейчас нет, но «огорчаться и демотивироваться не стоит». Они обязательно сохранят ее резюме и контакты для связи. Обязательно внесут ее в заветный список потенциальных сотрудников. И если подходящая вакансия когда-нибудь появится, если внезапно нарисуется среди рутинной предсказуемости, они сразу напишут или позвонят.
Саша прекрасно понимала, что это когда-нибудь может наступить через год или через два. А может не наступить никогда. И в ожидании хрупкого, эфемерного, отнюдь не обещанного счастья устроилась на временную работу – официанткой в пляжный сезонный бар.
Зарплата у Саши была смехотворно низкой и к тому же «черной». Но выбора не оставалось: возможность официального трудоустройства пока что маячила на большом отдалении, медленно растворялась в тумане неопределенного, очень зыбкого будущего. Чтобы ее приблизить, нужно было прежде всего избавиться от «нелегального» статуса проживания и получить хотя бы временные документы, что оказалось весьма непросто и совсем не быстро. И если во Frux-Travel Саше, вероятно, помогли бы с оформлением трудовой визы, то усатый бочкообразный хозяин пляжного бара не был расположен содействовать своим малозначащим работникам в миграционных хлопотах. Равно как и хозяева других баров, кофеен, стилизованных под таверны закусочных, захудалых отелей и хостелов, в которые Саша пыталась стучаться. И в которых ее встречали с вялым, чуть высокомерным равнодушием, предлагая условия еще менее сносные, чем у пляжного усатого толстяка. Помогать нелегальной иностранке заведения готовы не были. В итоге на дощатой барной террасе возле моря замкнулся порочный круг Сашиной «неофициальности», бессильной и топкой.
Работать приходилось много: шесть дней в неделю,