меня задумчиво и отстраненно улыбнулся. — Вот мы и подошли к сути нашего разговора!..
Протянул, не глядя, стакан подоспевшему камердинеру и поднялся на ноги. Прогулялся вдоль большого, жарко растопленного камина. Чувствуя ответственность момента, я тоже встал из кресла, зашел, ощущая потребность в защите, за его высокую спинку. Смешными бывают наши интуитивные действия, если их осмыслить. Нергаль оказался прав, от виски или нет, в голове моей прояснилось, и смелости, надо признаться, это мне не добавило. Следил за каждым его движением, как обреченная стать игрушкой мышь наблюдает за маневрами кошки.
Черный кардинал между тем остановился напротив, сложил на груди аристократически белые руки. Произнес веско, делая между словами смысловые паузы:
— А суть, Николай Александрович, в том, что человечество, о котором вы так печетесь, оказалось несостоятельным и ожиданий Господа не оправдало! О каком диалоге с Создателем может идти речь, если оно погрязло… — скривил в ухмылке тонкие губы, — нет, не в грехе — грех естественен, а часто и поучителен — в эгоизме и суете бессмысленности! О чем с пигмеями духа говорить? Люди элементарно не поняли своего предназначения. Эволюция — вовсе не дорога от колеса к космическому кораблю, а тяжкий путь от первобытного «Бог — чуждое и страшное!» к «Бог — лучшее, что есть во мне!». Вместо того чтобы совершенствовать свой внутренний мир, человек бросился насиловать природу и дошел в своем безумии до того, что вещи стали умнее его самого. Автомобили — совершеннее тех, кто ими управляет, компьютеры — превращают людей из юзеров в разучившихся самостоятельно думать лузеров, зомбируют, развивают наркотическую зависимость. Высокоскоростные информационные системы на порядки превосходят возможность создавать хоть какую-то информацию, гоняют впустую по миру примитивную ерунду и прочий вздор. Социальные сети стали не более чем инструментом эксгибиционизма. Если раньше глупость была достоянием ее обладателя, теперь она расползается по Интернету со скоростью пандемии. Имя придуркам — легион, и каждый из них мнит себя достойным внимания, спешит поделиться своей дурью с другими, ничем от него не отличающимися. Человечество увязло в болоте деградирующей, жаждущей удовольствий посредственности. Впрочем, вы это лучше меня знаете!..
Я знал. Я прекрасно понимал все, что он говорит, но не мог взять в толк, почему в качестве единственного слушателя черный кардинал выбрал меня. Меньше всего я готов был рассчитывать услышать от Начальника службы тайных операций взывающую к разуму проповедь, она же реквием по человечеству, но именно это и происходило. Потер лоб рукой, пытаясь избавиться от наваждения, картина не изменилась. Потрескивали в камине дрова, в одной из бойниц виднелась полная луна. Взгляд матово-черных пустых глаз гипнотизировал.
Нергаль читал мои мысли с листа.
— У вас могут возникнуть сомнения, с чего бы вдруг я, не последняя сущность в преисподней, озаботился проблемами человека. Не забывайте, управляющие Вселенной силы едины, в то время как действия участников спектакля бытия расписаны по ролям, этой партитуры обитатели тонкого мира обязаны придерживаться…
Не договорив за отсутствием в том надобности, черный кардинал вернулся в тепло камина и склонился к огню. Вторя, едва ли не слово в слово, вряд ли известному ему мелкому пакостнику Гвоздилле, недовольно процедил:
— Все, между прочим, из-за вас! Если бы действие романа происходило не в затерянном в горах Испании замке, а, скажем, на Французской Ривьере, сидели бы сейчас в шезлонгах с видом на море и потягивали хорошее вино. Уж больно вы, сочинители, падки на дешевую экзотику…
Посмотрел на меня отрешенно, словно я был предметом мебели.
— Но как сказали бы все те же французы, вернемся к нашим баранам! — Достал из-за обшлага рукава тонкий платочек с вензелем и промокнул им лоб. Спросил походя, как о чем-то мало-значимом: — Ну и что, собственно, вы с человечеством собираетесь делать?..
Я стоял ни жив ни мертв, только жилка билась на виске.
— Да, да, не кто-нибудь, а именно вы!.. И не надо смотреть на меня, как если бы были по уши деревянным, подавляющему большинству людей все по барабану. Выдвинули предположение, зачем Господу понадобился человек, предлагайте, как вернуть ему понимание того, в чем состоит его высшее служение! Молчите?.. Развлекать читателя игрой в слова — это вы мастер, а как речь заходит о деле, сразу в кусты? — Вскинув голову, поджал высокомерно губы. — Если бы я хотел предъявить вам счет, в него надо было бы включить и остальные поправки, которые вы имели наглость сделать к догмам христианства, как и то панибратство, с каким обращаетесь с верой. Гордыня, Николай Александрович, гордыня, а она — смертный грех! Но делать этого я не буду, возмездие редко бывает конструктивным, моя цель вам помочь.
Заходил перед камином с видом обдумывающего формулировку задачи ученого. Сделал непроизвольный жест рукой.
— Теоретически рассуждая, можно было бы стереть пошедшую плесенью цивилизацию с лица планеты, только так уже было, и не раз. Нет гарантии, что все снова не повторится. В сложившихся обстоятельствах надо действовать тоньше, с учетом нюансов человеческой психологии… — Осведомился, словно нуждался в моем согласии: — Вы ведь тоже так считаете?
Ответа ждать не стал, он его не интересовал, да и хоть что-то произнести я был не в состоянии. Продолжил:
— Да-a, дела человечества пахнут дурно! Если государства не воюют, то готовятся к войне, все, кому удалось подняться над толпой, врут и воруют, массмедиа полощут мозги народов в продуктах отхожих мест. Человек перестал отличать ложь от правды, и ему это фиолетово. Умами людей владеют рукотворные идолы, цена которым ломаный грош в базарный день. Власть развращает, миром правят деньги, политики сплошь эксгибиционисты, люди культуры — педерасты, а нет, так готовы ради мишурного успеха ими стать. Мир погрузился в равнодушие, смирился с тщетою бытия… — Остановился напротив меня, заглянул снизу вверх в глаза. — Где же найти средство от всеобщей деградации? Где та панацея, что изменит саму природу человека?
Повернувшись резко на каблуках, подошел к креслу и опустился на подушку сиденья. Склонив прямой стан, Джеймс уже подавал хозяину стакан с виски. Заодно сменил на новый и мой, успевший порядком опустеть. Удалился, неся себя с достоинством.
— Что значит дрессировка, — ухмыльнулся Нергаль, провожая его взглядом, — не пример ли для отвязавшегося человечества?
Со второй порцией доброго шотландского напитка я решил быть поаккуратнее, что-то еще ждало меня впереди! Черный кардинал собирался сделать мне предложение, о смысле которого я даже в общих чертах не догадывался. Закинув ногу на ногу, он смотрел, не отрываясь, на игру языков пламени, пробегавших по подложенным слугой в камин поленьям.
Заметил лениво, без драматизма, тоном, каким на